Госпожа попаданка (СИ)

Лена снова пожала плечами, не зная, что ответить. Признаться, что она не местная — а поверят ли? И если поверят — как себя поведут?
— Одежка у тебя интересная, — тем временем говорил мужчина, — тебя когда вытащили, посмотрели — сильно рваное, грязное, а все равно видно, что не наше. Да и обувка, — он поднял за каблук разъехавшийся, порвавшийся ботинок, полный жидкой грязи, — никогда такого не видал. Впрочем, тебе его уже не носить.
С этими словам он забросил ботинок в болото. Лена тоскливым взглядомпроводила последнюю вещь, связывавшую ее с прежним миром. Ее старую одежду уже сменила длинная рубаха, похожая на те, что носили девушки возле лошадей, только белая.
— Тебя когда переодевали, — глаза мужчины масляно блеснули, — видная ты девка, что и говорить, не то, что эти, так вот, когда переодевали, на тебе раны были. Одна так точно от ножа, другие — от когтей? Это твой так тебя?
— Да, — Лена не стала отрицать очевидное.
— Он тебя, а ты его, — хмыкнул мужчина, — а потом снова он тебя, так?
— Так, — кивнула девушка.
— Что не поделили? — спросил мужчина и, не дав ответить, махнул рукой, — впрочем, не больно и знать охота — кем бы ты не была, теперь забудь про это. Знай, девка, что я, Марко Басарвак, атаман Приболотной стражи и твой хозяин!
— Чего? — возмущенно крикнула Лена, вскочив с места.
Одновременно вскочили и псы, рыча и скаля острые зубы.
— Что слышала, — Марко оскалился не хуже своих собак, — все, что на болоте взято — то мое! Ступай вон к ним и сиди тихо — а то мои хлопцы уже облизываются.
Он указал на угрюмых девиц и Лена только сейчас заметила, что их запястья крепко связаны толстыми веревками, а на плечах видны хорошо знакомые ей следы добротной плетки, вроде тех, чьи рукояти торчали из голенищ сапог «хлопцев» и самого Басарвака.
— Ты не слышала? — нахмурился Марко, — ступай, я говорю.
Разум подсказывал Лене, что лучше бы повиноваться, но извечный гонор, не раз доставлявший ей проблем, проявил себя и в этот раз. Она с вызовом глянула в глаза атамана и помотала головой. Марко, даже не рассердился, просто кивнул «хлопцам» и сразу пять парней подступили к Лене. Девушка отчаянно отбивалась: ей удалось засадить между ног одному и подбить глаз другому, прежде чем ее скрутили и швырнули к ногам Марко. Лена бешено задергалась, пытаясь вырваться, когда ей задрали подол.
— Сильно не бить, — послышался скучающий голос атамана, — просто чтобы поняла, что к чему. Шкуру сильно не портить.
Свистнула плеть и Лена взвыла от боли — эти ребята умели обращаться с кнутом.
Ей приходилось участвовать в свитч-вечеринках, где не только она, но и ее пороли почем зря. Однако по сравнению с этими ударами, то была не порка, а ласковое поглаживание.
Десять раз взлетала и опускалась плеть, заставляя Лену глухо стонать, дергаясь под придавившими ее парнями. Когда все закончилось, ей задернули подол и крепко связали за спиной руки.
— Гладкая такая, — заметил кто-то, проведя ладонью по пяткам Лены, — все ноги собьет, пока мы до Ктырева доберемся.
— Значит пешком не пойдет, — усмехнулся Марко, — с почетом поедет, вместе с атаманом. Закидывай ее на моего коня.
В предках атаманского коня мог спокойно затесаться бык или лось — крупный, высокий зверь с роскошной косматой гривой. Широкие копыта казались идеальными для здешних болот. Конь и не пошевелился, когда через его спину, словно мешок с мукой, перекинули связанную Лену.
— Добре, — кивнул Марко, запрыгивая в седло. — Ну, до дому!
Весь последующий день они ехали по проложенным в вязкой грязи гатям, разгоняя жужжащий гнус и распугивая мелкую живность. Более крупные твари, видимо, тоже опасалась подходить к двум десяткам вооруженных людей, окруженных свирепыми псами — и все же эти «казаки» все время держались настороже, чутко вскидываясь на доносящийся издалека могучий рев или скользившую в воде неясную тень. Судя по всему, отряду просто везло, что пока не встретились по-настоящему опасные твари. А в том, что такие тут водятся, Лена не сомневалась ни на минуту.
 
Она ехала на спине лошади — в отличие от остальных пленниц, что шли рядом с конями, подгоняемые рыком собак и ленивыми тычками всадников. Шли босиком — черные от грязи загрубелые подошвы позволяли им выдержать навязанный им темп. Как поняла Лена из случайных обмолвок своих пленителей, эти девушки представляли собой коренное население этих болот, в отличие от самих мужчин, проживавших дальше к западу. Глядя на них, Лена поняла, за что ей оказана «честь» — сама бы она свалилась на первом же часу такого перехода.
В остальном же отношение к ней было немногим лучше, чем к остальным — даром, что на нее положил глаз сам Марко. Сам он то и дело похотливо похлопывал свой трофей по заду, только посмеиваясь на Ленино шипение.
— Оленка, а ты хоть целочка? — развязно спросил он, — а то поведу на продажу, а с ценой промахнусь. Сама знаешь, за нетронутых бабенок в Девманде хорошо платят.
— Да откуда в Росковии целки, атаман? — раздался чей-то наглый голос — судя по всему, принадлежавший кому-то из совсем молодых, — все они там шлендры, отвечаю…
— Отвечаешь, Звенко? — почти ласково спросил Марко, — а давай ты и проверишь?
— Как так, батько?
— А то ты не знаешь, как! — рассмеялся атаман.
— Батько, может не надо? — несчастным тоном произнес паренек.
— Тебе тоже плетей охота? — хмыкнул мужчина, — так твою шкуру мне беречь незачем. Будешь в следующий раз думать, когда язык распускать.
Лена услышала смешки, потом фырканье останавливаемых лошадей — и следом послышалось чавканье грязи под ногами. Марко тоже остановил коня, и девушка вся напряглась, в ожидании унизительной процедуры. Предчувствие ее не обмануло — вот шаги остановились рядом, и чья-то рука медленно потянула вверх подол.
— Че копаешься, Звенко? — рассмеялся атаман, — глянь какая сладость. Что там у нее?
Лена почувствовала жаркое дыхание на своих бедрах — и в следующий миг парень, словно решившись, зарылся лицом между ее ног, запуская язык во влажную глубину. Лена отреагировала рефлекторно: чуть не вывихнув руки, обхватила связанными запястьями затылок парня и с силой надавила. От неожиданности паренек протестующе замычал, но «проверять» Ленину невинность не перестал. Позади него слышался громкий смех старших товарищей.
«Устроили себе тут развлечение, — со злостью подумала Лена, — деды хреновы! Ну пацанчик, извини, сам напросился. Хоть на тебе отыграюсь».
Она энергично двигала бедрами, протираясь промежностью по лицу парня, решив, хоть так компенсировать себе недавнее унижение. Ее пленник мычал, но упорно продолжал свое дело, пока Лена с томным вздохом не обмякла, размазывая выделения по юношеской физиономии. Ее тело еще сотрясали сладостные конвульсии, когда кто-то отцепил ее руки от мужского затылка, выпуская на волю почти задохшегося казачка.
— Можешь не говорить, Звенко, — довольно хмыкнул Марко, — сам уже вижу. Рожу умой и поехали дальше. А ты готовься, — он хлопнул Лену по заднице, — ночью, как на привал встанем, я сам тобой займусь. Негоже, когда такая оторва без дела простаивает.
Но атаману не удалось воплотить свое намерение— к вечеру у Лены поднялся сильный жар. Голова стала тяжелой, словно налитая горячей водой, перед глазами плыли красные круги, дыхание вырывалось со свистящим хрипом. По всему телу разливалась пульсирующая боль, расходящаяся волнами от груди. Когда Марко развязал ей ноги и спустил с коня, Лена, пошатываясь, попыталась встать и вдруг рухнула прямо в грязь.
— Что такое? — Марко наклонился над ней, — девка, не дур…Да ты вся горишь!
На рубахе Лены расплывалось мерзкого вида грязно-красное пятно. Басарвак, недолго думая, разорвал одежку на женской груди и тут же выругался.
— Крепко, видать, твой дружок хочет тебя за собой в Лимб утянуть, — сплюнул он.
Под грудью Лены сочилась красноватой сукровицей воспаленная рана, от которой расходились багрово-черные полосы. Марко с силой надавил и брезгливо отдернул руку, когда из раны выплеснулся фонтанчик гноя.