Госпожа попаданка (СИ)

— Не знала, что в Деваманде знают йамтийский, — заметила Лена.
— Дарина не из Деваманда, а из Имара, — пояснила Найда, — а у них через пролив Ракшаратра. Многие в Имаре поклоняются Яммаре, богу смерти и, соответственно, знают ракшайский язык. Дарина, похоже, как раз из таких — я видела у нее цепочку с фигуркой многорукого бога. А Йамто — с другой стороны от Ракшаратры и купцы оттуда частые гости в Закатной Империи.
Лена кивнула, с невольным уважением посмотрев на Найду — основам здешней географии ее научили еще в Сарлонии. Лена еще раз посмотрела на Йоко — воплощенная невозмутимость, бесстрастная набеленная маска. Однако Лена не обманывалась этим спокойствием — она уже видела, как эта хрупкая девушка, во время учебного боя, ударом ноги выбила глаз здоровенному рабу, а потом пальцами вырвала ему кадык. Наверняка у нее имелись и другие умения — и не зря, видимо, Икария подбирается к ней, вновь нарушив правила собственного сестринства: не принимать новеньких.
«Но я ее все-таки обошла» — самодовольно подумала Лена еще раз взглянув на свое новое приобретение. Найда оказалась хорошей шпионкой, благодаря которой Лена же начала малость понимать свою соперницу. Конечно, Икария далеко не все доверяла своей наушнице, — в частности, Найде пока не удалось ничего выяснить о причастности главы «Нереи» к покушению. Однако Лена не теряла надежды так или иначе вывести Икарию на чистую воду или хотя бы как следует сбить с нее спесь.
Одна мысль на эту тему как раз пришла в ее голову и Лена уже готова была поделиться ею, как вдруг обнаружила, что Найда уже смотрит не на хозяйку, а куда-то за ее плечо. На ее лице отразилось одновременно восхищенное и похотливое выражение — у сарлонки только что слюни не текли от вожделения. Досадливо поморщившись, Лена развернулась, уже зная, кого она увидит
От бассейна вверх по склону шли мраморные ступени, заканчивающиеся у входа в очередное храмовое здание. Сейчас же по этим ступеням спускалась Амола в сопровождении еще нескольких молодых женщин, — столь же высоких и мускулистых, как и сама негритянка. Лена признала в них Стражниц, соратниц Амолы.
Найда смотрела на Амолу столь влюбленным взглядом, так что Лена даже приревновала свою рабыню. Когда сарлонку посвящали в «Доминацию», Лена, чувствуя угрызения совести, предоставила черной амазонке новую рабыню в единоличное пользование на всю ночь. Амола не преминула воспользоваться этой щедростью: Лена не вдавалась в подробности, что стражница вытворяла с Найдой, но подозревала, что использовались все те же тайны знахарок Матазулу, что позволили и ей самой поработить послушницу. Теперь рабыня делила свою верность между двумя хозяйками, что порой вызывало у Лены законное раздражение.
Сама же Амола даже не взглянув на сарлонку, встала на краю бассейна, окинув послушниц пренебрежительным взглядом.
— Радуйтесь, мокрощелки! — она плотоядно осклабилась, — завтра вы, наконец, прочувствуете, почему жриц Триморфы боятся мужчины от Фуркана до Иктлана. Поди надоело киснуть в Монастыре? Завтра вы все отправитесь с нами в Лунный Лес — ничто так не закаляет воительниц Скилакагеты, как Грязная Охота.
Оглушительный вой взорвал воздух и, из-под нависших над поляной ветвей, хлынула свора мохнатых чудовищ. Похотливо-злобные взгляды звериных глаз жадно шарили по телам девушек, сбившихся в центре поляны с оружием в руках.
— Держаться вместе! — крикнула Амола, — не давайте им разъединить вас!
Сразу два рогатых, козлоногих чудовища метнулось к ней, хищно скрючив когтистые пальцы. Взметнулась и опустилась дубинка, утыканная осколками камня, и оба сатира рухнули с размозжёнными головами. Однако чудовища не отступали — с рычанием, воем и оглушительным блеянием мохнатые твари обрушились на послушниц. У них не было оружия, но зато имелось в избытке рогов и когтистых лап. Казалось, что вот-вот и лавина мохнатых тел сомнет, опрокинет, погребет под собой отчаянных амазонок.
Меч Лены рассек воздух и кинувшийся на нее сатир с оглушительным визгом повалился на землю, зажимая страшную рану из которой вываливались внутренности. Рядом с ней Дарина выпустила несколько шаров тьмы, окутавших ближайших к ней сатиров и те, ослепленные внезапным мраком, шарахнулись в разные стороны. Один из них в панике ринулся прямо на Амолу которая одним ударом снесла ему голову.
 
— Сдохни, тварь! — рявкнула Амола, — вперед! Загоним в Лимб козлиное отродье!
Лена, также захваченная яростью боя, невольно оскалилась, одним ударом разрубая череп очередной твари. Рядом билась златовласая Темнозара — ее клинки-акинаки летали с быстротой, за которой было невозможно уследить простому глазу. Метнувшиеся к ней два косматых сатира почти сразу же рухнули на землю: первому акинак росковки пронзил глазницу, второму — выпустил кишки. Здесь же сражалась и Йоко — ее длинный узкий меч, порхая с невероятной быстротой, оставлял на земле разрубленные головы, выпущенные внутренности и разрубленные пополам тела. Не менее смертоносным оказалось и ее тело — вот очередной сатир, воспользовавшись, что йамтийский клинок на миг увяз в груде мертвой плоти, с воплем метнулся к девушке. Удар ногой в пах заставил тварь скорчиться на месте, а навстречу горлу уже летело ребро узкой ладони. На землю сатир упало уже мертвым. По бокам от Йоко пускали стрелы из луков Мартильда и Лукия, — еще одна девушка из «Нереи», сейчас отчаянно билась плечом к плечу с соперницами.
Толкаясь, мешая друг другу, то, кидаясь вперед то, пугливо отпрыгивая сатиры, пытались достать девушек, но всюду их встречали острые клинки. Последнее, что они видели в своей жизни был кровожадный кураж в глазах послушниц Триморфы. Иные, впрочем, не видели и этого — ослепленные шарами тьмы, они, отчаянно вопя, умирали во мраке, лишь чувствуя, как им выпускает кишки смертоносная сталь. Амола могла гордится своими ученицами — ее уроки боя не прошли стороной. Впрочем, в этом мире знатные девушки могли получать навыки боя и в собственной семье — недаром ведь, каждая взяла на охоту то оружие, какое было в ходу на родине, благо в богатых арсеналах Монастыря хранилось оружие буквально со всего света.
В конце концов, сатиры дрогнули: испуганно блея, мохнатая толпа устремилась в бегство. Передние обрушились на все еще напиравших сзади собратьев, мешающих им спастись. Паника, овладевшая рогатыми монстрами, подстегивалась и тем, что сзади их продолжали убивать. Огромными прыжками косматые рогачи убегали от беспощадных фурий, почуявших запах крови. Теперь уже они были охотницами, а это разбегающееся, блеющее, трусливое стадо — их добычей.
Впереди мчалась Амола: три преследуемых ею твари, видя, что не успевают скрыться в лесу, решили дать ей бой. Первому черная амазонка сразу размозжила голову, второму вонзила меч в живот, однако третье чудовище, — уже не сатир, а скорей минотавр, с бычьей головой и не уступавший ростом самой Амоле, — обрушился на нее всем телом, заставив выпустить меч из рук. Амола повалилась на землю, увлекая за собой рогатое чудище. В поднявшейся пыли долго нельзя было разобрать, кто одерживает верх. Неожиданно раздался истошный рев и черная амазонка поднялась на ноги. Даже Лена, уже знавшая на что способна воительница, не верила своим глазам — удерживая тварь одной рукой за горло, а второй за гениталии Амола, напрягая могучие мышцы, рывком вскинула над головой обнаглевшего бычару. С кровожадным рычанием негритянка вцепилась зубами в волосатое ухо, отрывая его напрочь, после чего, с нечеловеческой силой швырнула корчившееся тело на ближайшее дерево. С влажным хрустом переломился позвоночник и Амола, поставив ногу на поверженного противника, издала воинственный клич своего племени. Остальные девушки тоже смотрели на черную амазонку с благоговейным ужасом, как на неистовую богиню войны, явившуюся им на помощь. Что же до остальных сатиров, то лишь отдаленный треск ломающихся веток, знаменовал их паническое бегство. Только с десяток тяжело раненных тварей еще корчился на земле, со страхом и ненавистью смотря на подходивших к ним девушек.