Ложь (ЛП)

Я заколебалась. Я должна была сказать — нет. Я должна сказать ему, чтобы он шел в жопу со всем своим высокомерием.
— Давай, принцесса, — промурлыкал он, намеренно вызывая мой дикий гнев, используя для меня прозвище Арчера, — трахни меня так, будто ты действительно меня ненавидишь, потому что мы оба знаем, что это не так.
Я уперлась руками ему в грудь, готовая отпихнуть его от себя и выбежать из кухни с гордостью и яростью. Но, как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад. Мои пальцы поцеловали горячие, твердые мышцы его груди, и прежде чем я успела осуществить свое намерение, мой рот нашел его рот.
 Вот дерьмо.  
Коди не стал меня допрашивать. Он знал, что я все еще в ярости, и была более чем счастлива позволить мне трахнуть его в гневе. Что было хорошо, потому что злость была единственным способом получить меня вообще. Его губы встретились с моими, поцелуй за поцелуем, его язык проник в мой рот и быстро перевернул таблицу власти надо мной. Не успела я опомниться, как оказалась прижатой к двери кладовки его огромным телом, прижатым к каждому сантиметру моего тела, а он целовал меня с яростью, завладев моим ртом так, что обещал сделать то же самое с моим телом.
Я застонала в его поцелуе, прикусив нижнюю губу и впившись кончиками пальцев в твердую плоть его спины. Внезапно я более чем готова была дать ему именно то, чем он меня дразнил. Кодиак Джонс хотел секса с ненавистью? Я, блядь, покажу ему, что это значит.
Мои зубы впились в его губу сильнее, пуская кровь, и он отстранился с шипением боли. Однако на его лице не было ни возмущения, ни отвращения.
Нет, это была чистая, неразбавленная похоть. Он подтвердил это секундой позже, когда его рот снова прильнул к моему, а его руки скользнули к задней части моих бедер. Он поднял мои ноги, и я с радостью обвила их вокруг его талии, прижимаясь к нему, пока он бился об меня и заставлял меня стонать от удовольствия.
— Блядь, — шипел Коди мне в губы, пока мои ногти терзали его голую спину. Но он не остановился. Он просто поцеловал меня сильнее, позволяя медному привкусу крови окрасить наш поцелуй. Когда он отступил от двери кладовой, я прижалась к его телу, пока он не закружил нас и не опустил мою почти голую задницу на мраморный остров.
— Черт возьми, как холодно, — запротестовала я, дрожа от соприкосновения камня с моей теплой кожей.
Коди только ухмыльнулся, а затем подарил мне еще один дразнящий поцелуй, только губы и никакого языка.
— Хочешь, чтобы я прибавил жару? — в его нефритовых глазах плясало озорство, и я прекрасно понимала, что он имел в виду метафорический смысл.
Я вскинула бровь, бросая ему вызов.
— У тебя не будет другого шанса, Кодиак Джонс, советую тебе быть начеку.
Он рассмеялся, затем снял с меня футболку. Затем с меня сняли топ.
Его голова опустилась, его рот сомкнулся на одном из моих твердых сосков, и я резко втянула воздух, почувствовав жар во всем теле. Я откинулась назад на стойку, выгнув спину, чтобы дать ему лучший доступ к моей груди, даже когда мои бедра сжались вокруг его тела. Переезд на остров создал между нами пропасть. Промежуток, который мне было крайне необходимо ликвидировать, потому что я была готова кончить от одного только звука его вала, проникающего в меня через мягкие треники и тонкие трусики.
Одна из рук Коди обратила внимание на мою вторую грудь, перекатывая мой сосок между пальцами самым восхитительным образом. Другая его рука прошлась по моему голому животу, затем ниже, поглаживая дразнящую линию под резинкой трусиков, заставляя меня хныкать от разочарования. Несмотря на то, что я дразнила его, требуя, чтобы он вел свою игру на высшем уровне, на самом деле я просто хотела, чтобы его член был внутри меня. КАК МОЖНО СКОРЕЕ.
Но я не могла избавиться от ноющего чувства срочности и паранойи.
— Коди, подожди, — вздохнула я, а затем застонала, когда его пальцы опустились ниже между нами, потирая меня через влажные трусики. — Мы должны… Разве мы не должны подняться наверх? Кто-нибудь может зайти к нам… — я подняла брови, кивнув в неопределенном направлении спортзала.
 
Если бы мы не спали вдвоем, я бы даже не задумалась об этом. Но зная, что Арчер не спит и находится в конце коридора… Я бы хотела сказать, что это меня беспокоило, но, если честно, меня это только заводило.
Мне чертовски нравилось прятаться.
— Нет, — ответил Коди, глядя на меня голодными глазами и сочными, припухшими губами, которые так и просились, чтобы их поцеловали. Или использовать в других целях. — К чёрту Арчера. Он не выйдет, пока не закончит полный круг тяжестей.
— А если он нас услышит? — возразила я, и мой предательский желудок затрепетал от возбуждения. Я надеялась, что он нас услышит. Это послужит ему на пользу.
Коди сделал паузу, прежде чем ответить, его ладонь обхватила одну из моих грудей, а большой палец обвел мой упругий сосок.
 — Он ни черта не услышит за этой музыкой, — пробормотал он, и я наклонила голову, чтобы прислушаться. Конечно, из спортзала доносились гулкие басы какой-то тяжелой рок-песни. Еще больше было стыдно.
— Но даже если бы он это сделал, — продолжал Коди, все еще не отрывая взгляда от моих сисек. — Он заслужил это. Надеюсь, его яйца сейчас такие синие, что болят. Засранец.
Я холодно рассмеялась и взяла его лицо между ладонями, крепко целуя его.
— Порочно.
— Тебе это нравится, — прорычал он, когда его губы снова вернулись к моим, целуя меня.
Как будто он претендовал на частичку моей души. Как будто он делал все возможное, чтобы оставить след в моей психике, который я никогда не смогу удалить.
Мои руки прошлись по его груди, впиваясь ногтями в твердую плоть его брюшного пресса, а затем зацепились за эластичный пояс его треников. Его член был таким твердым и упирался в ткань, но я снова сделала паузу со стоном разочарования.
— Презерватив? — спросила я с раздраженным вздохом. Я любила хороший, спонтанный ненавистный трах на кухонном острове не меньше, чем другая девушка, но, черт возьми, я не хотела рисковать венерическим заболеванием. Не тогда, когда я понятия не имела, куда Коди засовывал свой член, и я сильно сомневалась, что у него в штанах есть удобная копия его чистых записей. Беременность не была проблемой, благодаря моей внутриматочной спирали.
Не говоря уже о повреждениях, нанесенных моим недавним ударом ножом.
Я ожидала, что Коди предложит нам перейти наверх. Или даже попытается убедить меня в том, что он чистенький мальчик из хора. Но нет.
— Я держу тебя, детка, — пробормотал он, отстраняясь от меня ровно настолько, чтобы открыть ящик под столовыми приборами. Конечно, он выскочил обратно с презервативом в фольге между пальцами и самодовольной ухмылкой на лице.
Я в недоумении уставилась на презерватив, потом на ящик, из которого он его достал, потом снова на Коди.
— Ты отвратителен, — сказала я ему.
Он только пожал плечами.
— И что? — он спустил свои треники, отбросив их в сторону и оставшись в одних трусах. Его руки добрались до пояса моих трусиков, а потом и они исчезли. — Видимо, отвратительное и раздражающее возбуждает тебя, МК, — он продемонстрировал это наблюдение, проведя пальцами по моей киске и введя указательный палец в мою влагу.
Я хотела остановить его и отрицать это, но мое тело говорило все. Я была бессильна что-либо сделать, кроме как стонать и извиваться на его пальцах, безмолвно умоляя о большем. Когда он не сделал этого немедленно, я начала проявлять нетерпение.
— Коди, — прорычала я, — серьезно. Окно возможностей закрывается. Трахни меня сейчас или никогда, потому что я в трех секундах от того, чтобы вспомнить, как я на тебя зла, и оставить тебя наедине с собой.
Он засмеялся, но все же спустил боксеры и отбросил их в сторону вместе с брюками. У меня потекли слюнки при виде его полной эрекции, я даже не собиралась лгать себе и притворяться, что это не так. Святой ад. Та дразнилка, которую я получила в первый день моего возвращения, когда вошла к нему голой, была не более чем дразнилкой. Дразнилка. А на самом деле? Лучше, чем я могла себе представить. Потому что я представляла, несколько раз.