Кровавый Король (СИ)

Он разворачивается к Видару. Последний слегка приподнимает бровь, не отвлекаясь от разрезания стейка.
— Завтра тебе предстоит выбрать жену? — В голосе Файялла чувствуется неприкрытое издевательство.
— Да, точно! — поддерживает Изи. — Будь аккуратнее, а то она насоветует тебе жабу.
— Тогда ему придётся жениться на тебе, — хохочет Себастьян. — Ладно-ладно… На Кристайн!
Эсфирь подавляет в себе дурацкую улыбку, пряча её в бокале вина. Только сейчас она замечает, что в бокалах остальных — амброзия.
— Придурки, — тихо бросает Видар, искренне улыбаясь.
Взгляды короля и Верховной переплетаются. Последняя замирает, понимая, что сейчас — он настоящий. Видар резко переводит взгляд на Изекиль, что-то говоря ей, но Эсфирь всё ещё наблюдает за ним. За тем, как он элегантно отнимает палец от бокала, грозя Себастьяну; как облизывает губы после амброзии, а затем заразительно смеётся во весь голос, демонстрируя своим поверенным (и ей!) яркие ямочки и чуть заострённые клыки.
Кровавый Король, Чёрный Инквизитор, Могущественней Целитель, наследник Каина — всё это не шло ни в одно сравнение с нимнастоящим. Если от первых должен был содрогаться разум, то от второго, в неистовом страхе, дрожало сердце.
23
Она всем видом показывала унылость и безысходность намечавшегося мероприятия. Недовольство предназначалось всем альвам и альвийкам только по одной причине: Эсфирь сидела по правую сторону от трона, критически близко к месту короля.
Солнечный луч скользил по обнаженным участкам кожи, оставлял отблески на ярких волосах и окутывал древнюю темноту блестящими искрами.
Взгляд ведьмы лениво скользит по строкам раскрытой книги в изумрудном переплёте и даже на секунду не поднялся, когда в тронную залу вошёл король. Он на несколько секунд замирает в дверях, плотно стискивая зубы. Цвет платья ведьмы словно выбивает его из колеи. Чёрный так сильно ей шёл. Видару на мгновение показалось, что она — воплощение цвета. Всегда собранная, элегантная, в какой-то вечной затаившейся скорби.
Он невольно скользит взглядом по своему рукаву глубокого, темно-зелёного цвета. Странная усмешка отражается на лице. Всего лишь тон отделял его от чёрного. Но миллиарды красок — от неё.
— Верховная сегодня рано, — почему-то горло захотелось прочистить.
Он не мог отвести изучающего взгляда. Эсфирь, с грацией горной львицы, поворачивает на него голову.
— Не спалось.
Однозначно, односложно и сухо. Ничего нового. Ни тебе книксена, ни благоговения, ни страха. И самое страшное — такпривычно. Король начинал привыкать к дикарству, уже не считая, что это акт протеста. Более того, понимал, что она могущественна и не может себе позволить склонить головы даже перед наследником самого Каина, перед помазанником Хаоса.
Под глухой стук своих же каблуков Видар проходит к трону, снова скользнув по оголённому бедру ведьмы. Неужели было так сложно облачиться в альвийскую, или Хаос с ней, маржанскую тонкую броню?
Видар зло играет скулами, усаживаясь на законное место.
Эсфирь усмехается, даже не думая сменить позу на более скромную.
— Готов жениться на жабе?
— Чем чаще и резче ты будешь говорить «нет», тем быстрее мы уедем на границу. Экипаж уже ждёт, — сдержанно произносит Видар.
Эсфирь мельком скользит по нему взглядом. Трон безусловно создан для правителя, ему даже не нужно напускать на себя притворный флёр величия. Он был самим величием, буквально источал его. В мозге яркой вспышкой проносится картинка вчерашнего вечера. Того обворожительного мальчишку и кровавого убийцу объединяла лишь синь сапфировых камней.
Двери зала распахиваются. Придворный слуга торжественно идёт первым, а следом, в волнении, семенят несколько премилых альвиек.
— Слушай, а ты хоть раз за свои три сотни лет думал о браке? — тихо хмыкает Эсфирь, переворачивая страничку книги, даже не удостоив взглядом идущих.
— Я и сейчас не думаю, — на лице короля появляется скользкая улыбочка.
Эффи, наконец, поднимает взгляд. Девушки были так юны и… все, как на подбор! Будто бы их отштамповали на копировальной машине под любое капризное «хочу» короля. Все они старались держать марку и лишний раз не оглядывать с презрением ведьму, что так фривольно болтала ногой в изящной туфельке. Каждая в тайне метала, что, став королевой, вышвырнет малварку к окраинам Столицы. Место ведьмы там, а не рядом с потенциальночьим-токоролём.
 
— Ваше Величество!
Альв в почтенных летах склоняет голову, а девушки делают изящный реверанс.
Эсфирь закатывает глаза.
— Безнадёжные, — тихо слетает с её губ.
Но Видар слышит, сжимая челюсть, чтобы подавить смешок. Его уже даже забавляет эта непокорность.
А её забавляет развернувшийся цирк. В прежней Тэрре короли сами ездили свататься к приглянувшейся даме. Но здесь — их приводили словно игрушки на ярмарку, обряженные в красивые платья, увешанные разноцветными камнями. В нарядах — богатство домов. В эмоциях — неприкрытая лесть и желание добраться до власти.
Эсфирь усмехается. Её положение ничуть не лучше. Личнаяведьма. Собачонка, которую попеременно можно заваливать командами «фас» и «фу». Существо, чьи заскоки король попросту терпит, потому что она, в каком-то смысле, ценна для него. До поры до времени.
— Герцогиня Мирабелла Авлидия Винтер! Герцогиня Ульма Дре Винницкая! Маркиза Лаурентия Александрина Гербарт! И маркиза Доротея Виктория Луре!
Придворный представлял каждую поимённо, а девушки поочерёдно кланялись королю, стараясь как можно выгоднее продемонстрировать декольте, грациозность, томный взгляд и сладкую улыбку.
— Что думаешь?
Голос короля наполнился той самой властностью, от которой у каждого леденела кровь в жилах.
А ведь он мог бы с лёгкостью контролировать души каждого находящегося здесь, более того — прочесть их, как книги. Эсфирь чересчур резко поднимает на него взгляд.
— Бери всех, Ваше Величество. Создашь гарем. — Она медленно облизывает губы, смотря чётко в его глаза, а затем переворачивает страницу. — Да и я повеселюсь от души!
Гнев обжигает вены короля.
Альвийки осторожно переглядываются меж собой. В Столице ходило много слухов о ведьме. Один из самых укрепляющих её преданность Первой Тэрре — она победила Альвийский каньон, вытащив короля из воды в последнем испытании, а король в благодарность за спасение позволял ей любую вольность: будь то цвет одежд или сон в его постели.
— Что же, к величайшему сожалению, я не могу принять сердце ни одной из Вас! — сдержанно произносит Видар. — Советница вынесла свойотрицательныйвердикт, и я его поддерживаю.
— Прошу ровно минуту, Мой Король, Моя Верховная! Возможно следующие понравятся Вам!
Придворный вместе со своими игрушками кланяется и бежит за очередной партией альвиек.
— «Следующие»? — брови Эффи взметают вверх, когда она тихо обращается к королю.
— «Моя Верховная»? — Видар копирует выражение лица ведьмы.
— Не думай, что сможешь хоть когда-нибудь меня так называть.
— Смотрю, мой народ начинает тебя принимать.
— Но не твои потенциальные жёны. У них были такие взгляды, будто мне самое место на псарне.
— А разве нет? — Видар изящно изгибает бровь, сверкая сардонической улыбочкой.
— Тебе лучше знать, — равнодушно хмыкает Эсфирь.
Ведьма меняет позу, не замечая, как король замирает, всё ещё смотря на неё невидящим взглядом. Ему лучше знать. Ему действительнолучше знать, что является нормой, а что нарушением для его Тэрры. А она нарушала каждую традицию, подрывала любой устой. Да даже сейчас — позорила и только. Если он не может приструнить одну Верховную, то как может удерживать целую страну?
Пока что мнение его поданных разделялось. Кто-то, увидев её подвиг на Альвийском каньоне, поменял своё мнение и в ту же секунду подвергся мощному ведьмовскому обаянию, но кто-то продолжал ненавидеть. Их было меньше. И всё же в их сердцах назревало сомнение в короле. А там, где росло сомнение — рядом вызревал и бунт. Видар как никто знал это.