Кровавый Король (СИ)
Отдать Эсфирь. Избавиться от сильнейшей Верховной, от разумной Советницы, от перерождённой Хаосом, от такой же, как он, чтобы… что? Избавиться от снов? Сохранить жизнь? А если это действительно Тьма, а не его воспалённый рассудок, и если ей так нужна ведьма, то зачем тогда печься о жизненных показателях короля Тэрры? Наоборот, выгоднее избавиться от альва, в чьих жилах текла кровь древней сущности под стать Тьме.
— Демон бы вас всех подрал! — шипит Видар, обессиленно падая на подушки.
Легче списать всё на очередной кошмар, сон и не более.
А вот приезд Короля и Принца Пятой Тэрры на Посвящение Эсфирь — сном не являлось даже отдаленно. Видар подскакивает с кровати, ошалело оглядывая покои.
Через несколько минут вокруг него уже мельтешат слуги.
⸶ ⸙ ⸷
Эсфирь, в отличие от альвийской знати, не могла долго нежиться в кровати. Она искреннее не понимала, как можнотакдолго спать. Солнце медленно плыло к полудню, а замок всё ещё окутывала сладкая дремота. Ведьма же не могла усидеть ровно с того момента, как первый солнечный луч проскочил по лицу. Сегодня в башню с драконом прибывали братья.
Глупая счастливая улыбка не сходила с губ даже тогда, когда в мыслях блуждал Кровавый Король. Он постоянно появлялся там мимоходом, отчего сердце трепетало. Но сегодня это не злило.
Может, от того, что предвкушение братских объятий пересиливало, а может, потому что она была уверенна в своих силах найти способ разорвать связь с ненавистным королём.
Эсфирь распахивает дверцы шкафа, разочарованно оглядывая светлые ткани с яркими переливами драгоценных камней, блесток, кристаллов. Ей так хотелось выказать братьям почтение, но вместо этого она теперь вынуждена всегда быть разодетоймарионеткойкороля.
Взгляд падает на белую искрящуюся ткань, украшенную увесистыми золотыми ремнями и цепями. Ведьма ухмыляется. Наряд полностью описывал антураж её личной золотой клетки.
Она лишь дёргает бровью, как платье оказывается на ней. С легкостью захлопывает двери шкафа, плавно двигаясь к туалетному столику, подол одурманивающе шумит, отдаленно напоминая звуки волнующегося моря. Эсфирь аккуратно поддевает пальцами золотое украшение из листьев, вправляя его в волосы.
Король хотел вымыть, выскоблить из неё всё маржанское, но находясь в альвийском платье и головном уборе — ведьма лишь подчеркивала своё происхождение, заранее предвкушая, как злость перекосит первое лицо Халльфэйра.
Завтрак в обществе короля и придворной знати — намеренно пропускает. Пока что план по разрыву связи с Видаром сводился к минимизированию их встреч и разговоров. Эсфирь намеренно снимала со своей дерзости предохранители, стреляла резкими ядовитыми фразами и постоянно вкладывала во взгляд такое количество ненависти, которое её ослепленное сердце могло допустить.
— Такой наряд достоин, как минимум, королевской обедни, а не кухоньки старенькой тётки!
Добрый старческий голос застаёт Эсфирь врасплох. Она застывает на месте, наспех запихнув в рот ложку овсяной каши с кусочками свежего яблока.
— Ох, прости, что испугала, дорогая! — Тётушка До торопливо проходит вглубь кухни.
— Тётушка До! — Эсфирь подскакивает с места, быстро прожевывая и очаровательно улыбаясь. — Как у Вас дела?
— Как обычно, милочка. Наш Король всё буйствует, не оставляя нам свободного времени, — бухтит альвийка, но с улыбкой на губах.
Эсфирь лишь понимающе поджимает губы, беря в руки пустую чашку с намерением помыть. Их король и вправду был идиотом.
— О, оставь, дорогая! Мыть в таком платье чашки — преступление!
— Но…
— Нет-нет, я сама! — Тётушка До быстро забирает чашку, оставляя ведьму в замешательстве. — Давай-ка я заварю тебе чаю, пташка.
— Право, не нужно… Не хочу, чтобы из-за меня у Вас были проблемы, — искренне улыбается Эсфирь.
Вот что удивительно — рядом с альвийкой она не чувствовала себя диким зверем, властной ведьмой, лишь… маленькой девочкой, что бежала к маме со всех ног, когда Паскаль не делился игрушкой, или Брайтон неаккуратно шутил, когда разбивала коленки, или отец заставлял учить этикет.
— Какие проблемы, упаси тебя Хаос! — Старушка начинает громыхать кружками, в попытке найти подходящую для ведьмы. — Ты сегодня другая, — она улыбается уголком губы.
— Братья приезжают… — Эффи счастливо закусывает губу, усаживаясь на стул.
— Скучаешь по ним?
— Да, — с придыханием отвечает ведьма, кивая в знак благодарности, когда перед ней появляется изящная по форме кружка с облепиховым чаем. — Они — единственные, кто способны искренне любить меня.
— Зря ты так думаешь, — добродушно усмехается смотрительница, присаживаясь рядом с Эсфирь так близко, будто ко внучке подсаживается. — Найти любовь не так сложно, куда сложнее — сохранить её.
— Тётушка До… — не смело начинает Эсфирь, укладывая холодные руки на горячую керамику. — Вы верите в родство душ?
— Мы живём в мире Хаоса, Эффи! Конечно, верю! И верю, что когда-нибудь Любовь простит нас и вернёт дар нашим душам и сердцам… А ты? Веришь?
— Я не знаю… — подкусывает губу Эсфирь. Как бы ей хотелось хоть с кем-то поделиться своим открытием! — Когда я начинаю об этом думать, то множество вопросов блуждают в голове.
— Расскажешь старушке?
— Обещаете не осудить меня?
— Это сейчас могущественная Верховная говорит? — весело усмехается тётушка, встречаясь лишь с выцветшей улыбкой.
— Могут ли родственные души не желать родства? Могут ли ненавидеть друг друга? Так же сильна эта ихлюбовьбез родства?
— Точных ответов я не знаю, пташка. Первые два вопроса — тонкая история. Мы стали расчётливее, уступили пальму первенства мозгу и сердцу в делах души. Выставили последнюю за дверь и радуемся, этакие расчётливо-эмоциональные куклы, а души то в нас нет. А пару себе — душа выбирает, она ослепляется, она любит. Могут ли не желать и ненавидеть? Могут, чего ж не могут-то! Сама знаешь, нежить мы. А вот любви без родства — не бывает, в этом я уверенна. Твои братья женаты же?
— Только один, — тихо отзывается Эсфирь.
— И ты думаешь, что они с женой просто думают, что ослеплены друг другом?
— Не знаю, родство душ не проявлялось.
— Или они, замотанные в быт, не замечают душ?
— Хорошая теория, — слабо улыбается Эсфирь. — Как Вы думаете, связь можно разорвать?
— Да всё можно, пташка! Всё! Другой вопрос — какая цена? Раньше, мне прабабка моя рассказывала, того, кто решится оборвать связь — заточение ждёт, не хуже, чем у самой Тьмы. Тьма же руку подняла на душу, хотела завладеть ими как… как Каин. — Тётушка осекается. — Вишь как, энергия из них огромная, все миры подчинить можно: и Бога, и Хаоса… Да только заточили её, как раз, связью душ, а она утащила их с собой, туда, в Пустоту. А те, что в нас якобы есть — гнилью покрылись, жалким подобием стали. С тех пор с сотню раз связи мелькнули и растворились на века.
— Да, это я знаю… Но как их разрывали? Родственные связи?
— Уж этого-то я не знаю! Легенд много ж ходит, но сходятся в одном: без смертей не обойтись. Говаривают, самому на себя руку поднять нужно: за раз избавиться от души, сердца и разума. Только где ж уж нам знать об этом…
— Я много искала про родство, но практически ничего нет. То, что вы говорите, слышу впервые.
— Так и не мудрено. Из уст в уста передаётся же. Старожилов искать надо близ Столицы, они тебе и не такого расскажут, если интересуешься.
— Старожилы… — почти беззвучно выдыхает Эсфирь.
Она благодарно улыбается тётушке До и даже приседает в прощальном книксене, на что старушка смеётся. Если бы только добродушная тётушка знала, что творится в голове многовековой ведьмы, то ни за что бы в жизни не призналась, что верит в родство душ.
Эсфирь на впечатляющей скорости врезается в чью-то широкую спину.
— Твою мать! — недовольно фыркает она, когда чувствует, что встреча с полом неизбежна.