И пес с ним
– Я… э-э… – проблеял киномеханик, а затем на удивление резво метнулся к водительской двери своего «БМВ», не позаботившись как следует запереть багажник, крышка которого опять со щелчком открылась. Я выпрыгнул из автомобиля, приземлился на тротуаре за спиной Берни и бросился на Анатолия, но самую малость опоздал: дверца захлопнулась, отрезав его от меня. Я больно ударился и, кувыркаясь, отлетел назад. В следующий миг «БМВ» уже отчалил с площадки, едва не задев меня.
– Чет, ты в порядке?
Я перекатился на живот и, пошатываясь, встал. Чувствовал себя неуверенно, однако затем пришел в себя. Все нормально, если не считать дикой злости.
– Едем!
Я готов! Мы запрыгнули в «порше» и ринулись в погоню за киномехаником. Ему от нас не уйти, просто он об этом еще не догадывается.
«Бумер» с ревом промчался по главной улице мимо бара с неоновым бокалом мартини в окне – ни одного «кабана» у входа, но ведь еще довольно рано – и, выпустив черный дым из-под колес, свернул в переулок. Берни не мог позволить себе превысить скорость в многолюдном месте, и, когда мы очутились в переулке, Анатолия уже и след простыл. Урча, наш автомобиль миновал последние дома и выехал на открытую местность. Теперь ничто не мешало Берни утопить педаль газа в пол, что он и сделал. Асфальт практически сразу закончился. «БМВ» по-прежнему не было видно, однако в воздухе висела поднятая им пыль, целые тучи пыли. «Порше» глухо взревел, словно рассерженный дикий зверь. Только не говорите, что автомобиль – это тоже механизм, все равно не поверю. К механизмам я отношусь с опаской, а машины очень даже люблю.
Дорога, все более узкая и ухабистая, извиваясь, вела в горы. Берни – первоклассный водитель, я говорил? Автомобиль заносило на поворотах, бросало из стороны в сторону, однако нос «порше» упрямо смотрел вперед. Вы спросите про выражение лица моего партнера? Самое что ни на есть прекрасное: суровость охотника, преследующего добычу. Хорошо, пускай добыча еще не видна, и все же окончательно ясно: Анатолий, ты обречен. Я уже участвовал в автомобильных погонях (кстати, погони – один из самых приятных бонусов в нашей работе), и все они неизменно заканчивались одинаково: мои челюсти смыкались на ноге преступника.
Дорога вела вверх; с одной стороны нависали крутые каменистые склоны, с другой был крутой обрыв. Берни включил пониженную передачу и газанул – обожаю этот фокус, особенно когда двигатель начинает реветь, вращаясь быстрее, и тебя вжимает в спинку сиденья! Берни настоящий гонщик! Что может быть восхитительней? Нет, скажите, что?
Впрочем, вернемся к преследованию. Берни жмет на газ, мы вот-вот настигнем Анатолия. «Порше» заложил резкий поворот – на этом участке дорога выступала над обрывом. Впереди нас ждал другой такой же излом, а за ним мы разглядели открытый и подпрыгивающий на ходу багажник синего «БМВ», окруженного клубами пыли. Ха, как говорится, вопрос времени! В отличие от людей не очень люблю это выражение: все, что связано со временем, ускользает от моего понимания, как тот кусок мыла, который я однажды пытался поймать на полу в ванной. Тем не менее эта фраза отлично подходит для такого момента, как сейчас. У меня уже начала подтекать слюна, как всегда бывает в предвкушении поимки нарушителя.
«Бумер» скрылся за поворотом. Берни переключил передачу, мы молниеносно преодолели короткий прямой отрезок и влетели в поворот, тот самый, за которым видели машину киномеханика мгновениями раньше. Дорога превратилась почти что в ниточку и представляла собой длинный подъем, который вновь заканчивался поворотом. «БМВ» не одолел и половины пути. Мы нагоняли его, причем очень быстро. Чтобы какой-то там тщедушный бездельник с всклокоченными волосами ушел от Берни? И думать забудьте!
Мы приближались к синему «бумеру». Берни менял передачи, маневрируя на ходу так ловко, что только руки мелькали. Я уже различал в заднем окне «БМВ» лохматую голову Анатолия, которая все время крутилась, наверное, из-за того, что он регулярно бросал взгляд в зеркало заднего вида. Страшно, поди, когда за тобой гонятся сотрудники детективного агентства Берни Литтла?
«Бумер» набрал скорость, затем начал вихлять задом, сильней и сильней. Машину киномеханика все чаще бросало к самому краю обрыва, в какой-то момент она чуть не соскользнула вниз (я упоминал, что вдоль дороги не было никакого ограждения?), а затем вдруг выровнялась – из багажника, точно снаряды, полетели продукты – и опять рванула вперед. Большое круглое яблоко покатилось к обрыву и исчезло из виду. Меня вдруг обуяло желание поймать его. Согласен, глупая идея, но я еще долго мучился вопросом: возможно ли это сделать?
Все это вихляние стоило Анатолию немало времени. Мы неумолимо нагоняли «БМВ», за окнами мелькали повороты, отвесные скалы, колеса «бумера» в клубах пыли, бездна обрыва, словно мы неслись по краю неба. Я сидел прямо, как стрела, и даже еще прямее – мои передние лапы упирались в раму ветрового стекла, – готовый в любой момент вступить в схватку с противником.
Анатолий опять бросил взгляд в зеркало. Теперь мне были видны его глаза, широко раскрытые в ужасе; кроме того, я чуял запах страха, исходивший от этого человека. Берни выставил вперед ладонь, призывая киномеханика остановиться, однако тот не остановился. Наоборот, заходя на очередной поворот, он прибавил скорость. Задние колеса «бумера» потеряли сцепление с дорогой, заскользили, заскользили юзом… и в это мгновение Берни проделал невероятную вещь: резко вывернул руль, снизив передачу, и пролетел мимо «БМВ», чуть-чуть не задев отвесный скальный склон.
Мы оказались впереди! Теперь уже Анатолий тащится за нами и глотает пыль! Как вам такой расклад?
– Сейчас мы остановим эту телегу, – произнес Берни. Ну что сказать, гений, гений, да и только! – А потом оштрафуем за загрязнение окружающей среды.
Про окружающую среду я не очень понял и как раз принялся прокручивать эту фразу в голове, как тут вдруг… Все пошло наперекосяк. Прямо под нами что-то оглушительно грохнуло (проблемы с машиной? Только не это!), а потом из-под капота вырвалось черное облако, жирное и влажное; оно ударило в ветровое стекло и ослепило нас.
После этого все произошло очень быстро. Мы завертелись на узкой дороге, одновременно скользя юзом, ударились о скалу, разбрасывая искры, затем отлетели в противоположном направлении, так что из-под заднего колеса в пустоту посыпался гравий, а край покрышки, возможно, даже повис над обрывом. Берни отчаянно крутил руль, переключал передачи, тормозил, и все это – не меняя выражения лица. Хуже всего, что сквозь закопченное стекло мы ничего не могли разглядеть, и при этом нас продолжало крутить! Кажется, в боковом окошке пронесся «бумер», снова вырвавшийся вперед, но наверняка я сказать не мог, потому что был занят другими мыслями. Мы еще раз ударились о скалу, на этот раз гораздо сильнее, так что я подскочил на сиденье и вылетел из «порше».
Какое-то ужасное мгновение я парил в небе (мне иногда снятся похожие кошмары) – летел вверх, вверх, а потом вниз. Приземлился жестко, но на все лапы. Как хорошо иметь два раза по две лапы! Правда, я тут же упал вверх тормашками и закувыркался на дороге, пока не достиг самой ее середины, целый и невредимый, хотя и ошалевший. Я основательно встряхнулся и увидел впереди наш «порше»: замедляя ход, машина ехала по центру дороги. Значит, Берни вновь держит ситуацию под контролем, и все будет хорошо. Погодите, что это?! Со склона горы прямо перед машиной на дорогу выкатился огромный камень! Неужели Берни ничего не может сделать? «Порше» со всего маху врезался в валун, перевернулся в воздухе, накренился над краем обрыва и рухнул в пропасть.
Берни!!!
Следующее, что сохранилось в памяти: я стою над обрывом и вглядываюсь в пустоту, туда, где «порше», вращаясь, как игрушка, медленно падает вниз, ударяется о широкий выступ скалы и взрывается. Машина исчезает в огне пламени и дыма. Вокруг тихо, я слышу лишь свое дыхание.
Берни…
– Чет!
Я посмотрел вниз. Там, цепляясь за крохотный горный уступ, висел Берни. Лицо все в крови, однако он совсем рядом! Наши глаза встретились. Он попытался подтянуться, мышцы на его плече вздулись, словно тросы, но, увы, при помощи одной руки сделать это было невозможно, а другая на крохотном выступе просто не умещалась. Я перегнулся через край.