Стать его даас (СИ)

Еще одна манипуляторша.
Это было не хуже пытки — сидеть и ждать, слышать, чувствовать, сдерживаться. Подушечки пальцев так часто прикасались к моей руке чуть выше запястья, пытаясь поладить с веревкой. Тихое шмыганье носом и тяжелое дыхание резали слух. Раньше я бы пожалел, а сейчас — лишь сделаю вывод и отвернусь, стараясь не обращать внимание.
Громкий выдох и тихий стук об спинку стула. Она прижалась щекой к моей руке чуть выше локтя, обхватывая ее ладонью. Теперь рыдания не сдерживались, Накира дала волю чувствам и перестала скрывать.
— Ты еще долго там? Мне надоело, — попытался я сказать это как можно грубее.
— Да, сейчас.
Ее руки дрожали. Я ощущал это. Мне с трудом удавалось не замечать, как каждое движение и прикосновение сзади находит отклик в моей груди. В нее словно заливали раскаленное железо, обдавали холодной водой и снова расплавляли до жидкого состояния.
Веревка с одного запястья упала, но там появились другие оковы, обдающие ужасным жаром, расплывающимся по всему телу. Я выдернул руку, не собираясь вспоминать давно позабытые ощущение. Пусть хоть что-то останется не оскверненным настоящей Накирой.
Освобожденная конечность затекла, болела, с трудом подчинялась. Но благодаря сжиманию и разжиманию пальцев в кулак та пришла в рабочее состояние. Сзади копошились, ослабляли веревку и на второй руке. Но это происходило слишком долго, затянуто.
— Уходи, сам справлюсь, — пренебрежительно кинул я Накире.
Но пальцы той не перестали прикасаться к веревке. Она подняла голову, намереваясь встретиться со мной взглядом. Но ничего у той не получилось. Только освобождение второго запястья, ничего важнее сейчас не было.
Я пренебрежительно откинул Ее руки от себя и принялся развязывать сам. Сложно, неудобно, но можно.
Вскоре и ноги оказались на свободе. Тело затекло, его пришлось разминать, потягиваясь в разные стороны и массируя окаменевшие мышцы. Накира же продолжала сидеть сзади, опустив голову и вытирая периодически слезы.
Пусть делает что хочет, мне плевать. Даже рыдания Ее не заставят сжалиться. Я не кинусь к Накириным ногам, не стану ни с того ни с сего обнимать и успокаивать. Зачем? Это не мой любимый монстр, кто-то другой, такой далекий и чужой.
Я переступил через Герни и подошел к кровати. Именно под ней находилось кое-что ценное. С помощью этой уты я смогу хоть на какое-то время все забыть, пожить нормальной жизнью и даже не догадываться о предательстве любимого человека.
Хм, даже не буду знать, что он существует.
Пузырек вскоре оказался в моих руках. Я держал его на свету и предвкушал грядущую свободу, которую он мне подарит. Чистый разум, нет боли, нет тоски, неприязни и всех негативных эмоций. Белое полотно, только заполняй новыми воспоминаниями. Главное, подобрать хорошее место и компанию, чтобы не потеряться в первую же секунду своего беспамятства.
— Что это? — встревоженно спросила Накира.
В ответ ей ничего не последовало. Пузырек был спрятан за пояс. Я начал осматривать тело Герни, а затем и Люмена. В их карманах ничего ценного не нашлось, что безусловно огорчило.
Как только с исследованием было закончено, я задумался.
Вот он, беловолосый, делай все то, о чем так давно мечтал.
— Ари, пожалуйста, поговори со мной. Выслушай, прошу, — тихо проговорила Накира, отвлекая меня от важных размышлений.
— Просишь? Ты просишь?
Я встал и оказался напротив Ее, встречаясь взглядом.
Действие началось, сказанные слова возымели нужный для Накиры результат.
— Кому говорил закрыть свой рот? Или с тобой надо только приказами общаться? — придвинулся я ближе.
Хорошо хоть голос не дрогнул.
Она отступила, со страхом в глазах и снова подергивающимся подбородком.
Зачем ты вообще появилась в моей жизни? Сама ведь постаралась, нашла, загадала какое-то желание. Я не просил, не хотел. Зачем? Знал ведь, что нельзя привязываться. Теперь надо терпеть. Тоже виноват.
Сжимай зубы и терпи!
Время шло, действие просьбы медленно начинало ослабевать, но и Накира не пыталась больше ничего произнести. Я хотел отступить, отвести взгляд, отвернуться, уйти, но надо было давить до конца, показать, что Ее место по другую сторону от моей стены, она сама вышла за дверь, разрушив при этом половину постройки.
 
Еще одно усыпленное тело оказалось на полу. Только крипс не забыл о присутствии в этом доме и других людей.
Я опомнился, встряхнул головой и вскоре направился на выход, собираясь сперва осмотреть хотя бы этаж. Больше мне здесь делать нечего. Когда-то целью было спасти Накиру, но теперь — лишь уйти самому.
Надо было еще тогда не поворачивать, не заходить в тот потайной ход, бросить Ее на произвол судьбы. Никто ведь не просил о помощи, во мне давно уже не нуждаются. Сам напоролся на неприятности, даже винить больше некого.
С Люменом тоже стоит разобраться. Смерть — не выход, хоть она желаннее всего остального. Лучшее из вариантов — связать и отнести в лагерь, отдать фулисам, посмотреть своими глазами на правосудие и со спокойной душой покинуть эти края.
Но сперва надо все-таки исследовать дом, найти свои вещи и только тогда приниматься за беловолосого.
На третьем этаже мне повстречалось пару людей. Я даже не приветствовал их, молча оглушал и шел дальше. Мои вещи вскоре нашлись на втором этаже разбросанными на полу в одной из комнат. В ближайшей к ней я обнаружил приличный мешок с лимами, несколько бумаг с пометками на краях. По ним можно было понять лишь одно — Герни не соврал, беловолосый на самом деле собрался отыскать Стражей. В тех записях выделялись их особенности, которые никем не доказаны. И только одно слово запомнилось лучше всех — отомстить.
Но вот за что?
Я вскоре вернулся в свою бывшую камеру, намереваясь забрать Люмена с собой. У окна стояла Накира, смотря вдаль и покусывая ноготь большого пальца.
Если бы это был мой монстр, то я бы подошел сзади и обнял. Куда пропала маленькая зверюга? Я так соскучился, так нуждался, меня просто тянуло зарыться носом в копну Ее желтых волос и вдохнуть любимый аромат.
Но не стоит совершать одни и те же ошибки — это не тот же Цветочек, не моя Кира, чужая невеста.
Руки Люмена вскоре были связаны. Оставались еще ноги.
— Меня ведь убьют?
Я лишь кинул быстрый взгляд в сторону окна и вскоре вернулся к более важному делу.
— Они на площади с такой ненавистью на меня смотрели, — Накира вздохнула. — А Люмен говорил, что ты все-таки станешь Асахари.
— Анахари, — поправил я Ее и покачал головой — не собирался ведь разговаривать.
— Знаешь, надо было нам не идти тогда к алеполи.
Мои руки перестали завязывать веревку. Слушать Накиру не стоило, ведь Она скажет сейчас именно то, что требуется ради спасения. Другой цели для подобных слов я не видел. Но мне так хотелось верить, что Накира именно так и считает, не лукавит, на самом деле сожалеет.
Почему не получается нормальный узел? Мар, не отвлекайся!
— Хм, — усмехнулась Она, опустив голову. — Ты мне не поверишь, если скажу, что скучала? — Тяжелый вздох. — Не поверишь. Ты никогда ничему не веришь.
Стоило прервать Ее, перебить, заставить молчать. Один только голос добавлял неприятной горечи в груди. Накира права, я все подвергаю сомнению. Но иногда так хочется верить в сказанное.
— Можно мне залечить твое плечо? — Она повернулась. — Очень болит просто.
Я не посмотрел на Накиру, и дальше продолжил держать в руках веревки, словно не зная что с ними делать. Пальцы не слушались. Но пришлось встряхнуть головой, чтобы не поддаться какому-то там голосу и словам, явно продуманным заранее.
Все скоро закончится, еще немного потерпеть.
Герни я связывать не стал, а вот Ее — придется. Стоило бы еще посадить на тот стул, чтобы никуда не убежала.
— Вытяни руки.
Она снова вздохнула и выполнила просьбу, даже не сопротивляясь. Мне надо было сделать все жестоко, резко. Но…
Я ведь сдержанный, умею контролировать свои эмоции. Это мое тело, оно должно починяться. Мар, почему же так сложно?