Новые Боги (СИ)

— Ты бывал тут раньше?
Я посмотрел на мага жизни. Тот старался держаться бодрячком, но общий уровень усталости Енисиса выдавали впалые щеки и тяжелые темные круги под глазами. В отличие от меня, в пути ему то и дело приходилось взывать к дару. Хенрик, как и подобает адепту жизни, виртуозно умел влиять на человеческий организм. Если бы не его помощь, мы вряд ли смогли бы осилить столь выматывающее путешествие.
— Приходилось. Но мельком. Каждый уважающий себя эллин считает своим долгом совершить паломничество к Олимпу. Впрочем, я всегда думал, что олимпийцам, по большому счету, без разницы, поклонюсь я их обители или нет. Но отец настоял.
Я почесал подбородок, отметив, что щеки заросли жесткой колючей щетиной.
— Менис, может, ты знаешь, как нам попасть...
Я сделал неопределенный жест рукой, так как сам плохо представлял, куда именно хочу попасть.
— Смееешься? Чванливые, распивающие нектар и амброзию ублюдки, которых кто-то поторопился назвать богами, как-то не привееетствовали праздношатание в Небеесном дворце. Туда и людеей то небось не пускали, что уж про сатиров говорить.
— Он прав. — поддакнул Хенрик. — Если пойти воон по той тропе, то через пару километров мы придем к небольшому храму, в котором служат сразу всем олимпийцам. Но дальше дорог нет. Храм всегда был пределом, дальше которого людям ход закрыт.
Решение пришло мгновенно.
— Тогда идем к храму. Ни за что не поверю, что он стоит там просто так. Наверняка его обитатели знают, что делать дальше.
Хенрик нахмурился:
— А если служители храма не захотят с нами разговаривать? Или ничего не знают?
— Насчет второго — не поверю, пока не убежусь лично. А что по поводу первого... На их месте я бы не стал поступать столь опрометчиво.
Он хотел еще что-то добавить, но передумал. Лишь кивнул головой, показывая, что готов двигаться дальше. Однако мы так и не успели сделать ни шага.
— Не стоит беспокоить служителей храма. Они мирные отшельники и не смогут помочь в вашем вопросе.
Я узнал этот голос, поэтому даже не вздрогнул. Чего не скажешь о моих спутниках:
— Аид, Ты меня своими неожиданными появлениями раньше времени в свое царство сведешь.
— Прости, я никак не могу привыкнуть к тому, что люди часто чересчур эмоционально реагируют на мое появление.
На узком лице правителя Царства мертвых не читалось ни капли раскаяния. Увидев, кто почтил нас визитом, Хенрик поспешил преклонить колено. Даже Менис бухнулся оземь. Я же особого пиетета к местным богам не испытывал и остался стоять, так что оба моих спутника теперь украдкой бросали на меня недоумевающие взгляды.
— Боюсь, что если вы будете добираться в Небесный дворец своими силами, то потеряете слишком много времени. И пусть защитные заклинания уже сломаны — путь наверх все же неблизкий.
— Кто их сломал?
— Тот, кто повелевает водой и ветром.
Джамал!
— Почему ты не остановил его?
— Испугался.
Если бы сейчас прямо перед нами в землю жахнула молния, вряд ли на это кто-то обратил бы внимание. Всемогущий бог, один из троицы Верховных, вот так запросто расписывается в собственном страхе перед каким-то смертным! Впрочем, достаточно вспомнить, что стало с двумя его братьями.
— Этот человек уже практически потерял собственную волю, став марионеткой в руках тех, кто давно ждал подходящего шанса, чтобы вырваться на волю.
— Титаны!
Я удивленно оглянулся и посмотрел на выкрикнувшего это слово Мениса.
— Ты о чем?
Но козлорогий меня словно не услышал. Пожалуй, впервые я видел в его глазах столь всепоглощающий, животный ужас.
— Боюсь, сатир прав. После титаномахии Кронос и другие титаны были низвергнуты в Тартар, проход в который мы пробили прямо внутри горы. На том месте были поставлены могучие несокрушимые створки, которые черпают свою крепость в самой горе. Пока стоит Олимп — титанам не вырваться из заточения. Все прошедшие тысячелетия мы пресекали любые попытки титанов вырваться наружу и повернуть время вспять. Однако сейчас, боюсь, Кронос как никогда близок к свободе.
 
Час от часу нелегче.
— Позволь, я кое что уточню. Чтобы промеж нас было полное взаимопонимание, так сказать. В свое время вы по каким-то причинам не уничтожили врага, а посчитали отличной идеей запереть где-то под землей без права на помилование. После этого несколько тысячелетий жили на пороховой почке и в ус не дули. А теперь, когда стало слишком поздно, ты надеешься, что я разгребу все, что вы наворотили?
— Не знаю, что такое пороховая бочка, но в целом ты прав. Пойми, если Кронос вырвется на свободу — этому миру, в том виде, к которому ты привык, конец. Титаны обязательно захотят вернуть все, как было. В те времена, когда люди больше походили на диких животных и одевались в шкуры.
Я открыл было рот, чтобы высказать все, что думаю о так называемых богах и их мудрости, но в этот момент земля под ногами ощутимо вздрогнула.
— У нас больше нет времени, Милан. Все уже началось. Либо мы остановим посланника титанов, либо попрощаемся с этим миром.
Я сжал кулаки и заскрежетал зубами. Чтоб вам всем пусто было, твари!
— И как мы попадем туда?
Аид поднял руку, показав золотой перстень с с искусной гравировкой в виде величественного дворца:
— С помощью вот этого.
Бог подземного царства сжал кулак и прошептал несколько слов на древнем наречии. Я почувствовал вспышку магии и в двух метрах от нас повис черный овал портала.
* * *
Последние несколько дней Арес изнывал от безделья. Прометей безвылазно торчал в главном зале, доводя до совершенства непонятный рисунок и не спешил делиться планами, Афродита, снедаемая мрачными предчувствиями, предпочитала находиться в одиночестве. Так что бог войны все свободное время, коего было очень много, проводил в оружейной, доводя себя до изнеможения тренировками. Все равно заняться больше нечем.
К тому же последние несколько недель заставили его пересмотреть уверенность в собственных силах. Произошло слишком много всего. Слишком много магии. Слишком много потрясений. Даже смертные, которых Арес всегда считал пригодными разве что умереть во славу бога войны, смогли преподнести неприятный сюрприз, набрав силу, с которой стоит считаться.
Странное, болезненное ощущение резануло по нервам в тот момент, когда Арес приготовился нанести последний вертикальный удар по невидимому противнику. Это оказалось столь неожиданно, что бог войны потерял равновесие и рухнул на пол. Впрочем, почти тут же вскочил, силясь понять, что означают эти болезненные уколы и как относиться к подобному.
Погрузиться в размышления он не успел. В голове огненной каплей взорвался громкий крик-приказ Прометея:
— Срочно ко мне!! Оба!
Ничего не понимая, Арес подватил с пола короткий прямой меч-ксифос, проигнорировал щит и в два счета оказался возле двери в покои Афродиты. Поднял руку, чтобы постучать, но не успел — богиня красоты, полностью одетая и готовая, отворила дверь.
— Я тоже слышала. Думаю, сегодня решится наша судьба, любовь моя.
— Ты что-нибудь понимаешь? Я постоянно чувствую уколы какой-то непонятной мне силы. Неопасные, но болезненные.
— Я тоже это чувствую, но не понимаю их природы. Это похоже на отголоски какой-то мощной волшбы. Враждебной для нас.
— Давай поспешим. Кажется, Прометей знает больше нашего.
Вбежав в главный зал, Арес бросил быстрый взгляд на свою спутницу. Афродита так ни разу и не спустилась сюда, и теперь во все глаза, зажав рот рукой, рассматривала грандиозный рисунок, выжженный прямо в мраморе.
— Где вас сатиры носят?! Вы что, не чувствуете, какое дерьмо творится?
На Прометея было страшно смотреть. Некогда опрятная борода торчала клоками, в густых, чуть вьющихся волосах появились серебряные пряди, лицо осунулось и побледнело, а в уголках глаз образовались тонкие лучики морщинок.