Новые Боги (СИ)

И теперь, пробираясь от кабинета к кабинету, чудовище в облике прекрасной девушки было все ближе и ближе к кабинету Совета Клана, чувствуя, как вот вот в груди проснется завершающий этап миссии.
* * *
— Друзья! Думаю, вряд ли для кого-то станет откровением, зачем мы все здесь собрались. Все вы в той или иной мере в курсе последних событий. И пусть они пока что никак не задевают клан Енисис и Рим, было бы глубоко ошибочно считать, что нас все это никак не касается.
Бенедикт оглядел присутствующих взглядом, заглянул в лица каждого из сидящих за большим овальным столом мужчин. В Совет входили лишь самые близкие соратники главы клана. Все, как один — Приближенные. Командующий войском, глава Академии Жизни, начальник тайной канцелярии... Лишь один из присутствующих был простым человеком — глава интендантской службы. «Снабженец» был выходцем из простой семьи, не приобщенной к таинствам магии жизни. Но то, с какой эффективностью он управлялся с работой в своей должности, иначе как магией не назовешь. Пожалуй, в каком-то смысле именно этот невзрачный на вид лысоватый толстенький человек, за исключением самого Бенедикта, был самым могущественным в этом кабинете. Могущественным в плане влияния на жизнь государства в целом и армии в частности.
— Отец, позволь, я все-таки постараюсь дать краткую выжимку из того, что нам известно. Лишним это вряд ли будет, зато наверняка заполнит возможные пробелы в знаниях Совета. — выступил черноволосый, высокий, с легким костяком и утонченными чертами лица мужчина.
Хенрик. Сын Бенедикта. Гораздо более красивый и складный, чем отец. Глава Енисис в который раз подумал, что судьба явно что-то напутала, передав сыну внешность и характер своей матери, в то время как Фелиция, младшая дочь, пошла именно в отца. Хенрик всю жизнь из кожи вон лез, чтобы быть полезным и соответствовать статусу наследника клана. Нет, в чем-то он определенно преуспел. По крайней мере, во владении Магией Жизни мог запросто поспорить со своей сестрой, правда, больше специализировался по целебным заклятьям. Но вот от некоторой мягкости характера избавиться так и не смог.
Дождавшись благосклонного кивка отца, Хенрик заговорил, стараясь не ускорять темп и говорить с достоинством первого наследника:
— Итак, как вы все, вероятно, знаете, за последние полгода в мире Элладиса произошла целая череда масштабных событий, прямо или опосредованно связанных между собой. Все началось с появления на Крите прямого потомка клана Якостроф, который многие считали уничтоженным...
Дверь в кабинет тихонько скрипнула и в проеме показалась смазливая мордашка новенькой служанки. Девушка внимательно осмотрела находящихся внутри мужчин, но вместо того, чтобы испуганной ойкнуть и скрыться, зашла внутрь и как ни в чем не бывало, принялась махать пипидастром, собирая пылинки.
— С тобой все в порядке, девочка? — Бенедикт иронично изогнул бровь. — Не перегрелась?
Хенрик вопросительно покосился на отца и тут же подобрался, уловив едва заметный кивок.
— Простите, господин. Я лишь хочу прибраться.
Со стороны девушка производила впечатление умалишенной. Никто в здравом уме на стал бы себя вести так, как она. Словно не замечая не самых добрых взглядов, служанка продолжала как ни в чем не бывало заниматься своим неуместным делом, понемногу продвигаясь в сторону Бенедикта и его сына.
— Нет, ну это ни в какие ворота не лезет! — рявкнул командующий армией, прямолинейный как палка Гай. Его лицо побагровело, оставив лишь тонкую белую полоску шрама на левой щеке. — Господин позвольте я...
— Давай! — рявкнул Бенедикт. Но не для Гая, а я сына. Он наконец почувствовал в девушке то, что безуспешно искал последние несколько дней.
И Хенрик не сплоховал. В тот момент, когда девушка совершенно по звериному зарычала, выгнулась дугой, а внутри нее стало просыпаться что-то могучее и смертоносное, наследник активировал заранее заготовленное и в несколько раз усиленное плетение Линии Жизни.
 
Вокруг Маришки засияла сотканная из солнечного света, ослепительная в своей белизне стена, заключившая служанку в непреодолимую тюрьму. Обычно подобное заклинание высшие маги используют для собственной защиты извне, но в этот раз ему нашли другое применение.
Достигшая последней точки убийца рывками раздулась в два раза, ее плоть побагровела, а в следующую секунду раздался оглушительный по своей силе хлопок. Миллионы костяных обломков вперемешку с развеянной в пыль плотью мгновенно окрасили стенки Линии Жизни багровыми кляксами, а нашедшая единственный выход чудовищная ударная волна пробила в крыше огромную, размером с лошадь, дыру.
— Кха-кха! А я говорил тебе, отец... Кха! Что это плохая затея! Линия, кха-кха, едва выдержала!
С ног до головы усыпанный пылью от развороченной крыши, Хенрик надсадно кашлял. В момент взрыва он оказался ближе всех и теперь старательно пытался избавиться от першения в горле.
— А я и не говорил, что план блестящий. Но по другому было никак. Я не знаю, что это за тварь, но тот, кто ее создал — настоящий виртуоз. Я и сам почувствовал ее следы лишь случайно, когда разговаривал с Сенеком. Старый хрыч не упустил возможности затащить очередную красотку к себе в кровать. И я не придал бы этому значения — горбатого, как говорится ,могила исправит, если бы не почувствовал от него едва ощутимый запах тления. Наш управитель, конечно, стар, но не до такой степени, чтобы пахнуть прахом.
— Стоило ее взять гораздо раньше.
Бенедикт тяжело посмотрел на сына и тот сразу опустил глаза:
— Нет. Не стоило. Я понятия не имел, что за тварь явилась в наш дом. Поэтому стоило подготовиться. Сегодня я хотел взять ее живьем — и ты видишь, к чему это привело. А теперь представь на секунду, что было бы, подойди я или ты к ней в коридоре без должной защиты.
Хенрик не рискнул перечить, лишь выругался мысленно, кляня себя за недальновидность. Казалось бы, давно пора научиться просчитывать все возможные ветви развития событий, но отец раз за разом наглядно показывает, насколько сын от этого далек. Проклятье! Сейчас еще и мораль наверняка прочитает...
Однако Бенедикт, читая сына, словно открытую книгу, воздержался от прилюдных поучений. Вместо этого обратился ко всем присутствующим:
— Отскребите то, что осталось от этой твари. Через двенадцать часов я хочу знать, какая гнида подослала к нам эту мерзость. Проследи за этим, сын.
Глава Енисис развернулся, чтобы выйти, но, остановившись на полушаге, бросил через плечо:
— И распорядитесь, чтобы заделали дыру в потолке. А то, неровен час, пойдет дождь и испортит ковер.
* * *
— Я конечно знал, что их много, но не думал, что это будет выглядеть настолько внушительно без кораблей.
Менис, непривычно трезвый, покосился в мою сторону, чуть задрав голову:
— Что, паря, мандражируешь? Признаться, я тоже. Никогда не видел столько душегубов в одном месте. У нас от них даже девками и винищем не получится откупиться — небось, не найдется на Крите столько бочек и девок.
— Боюсь, друг ты мой рогатый, это изначально было невозможно. Бабами и винищем можно задобрить только тебя.
Сатир, давно уже мекнувший, что обижаться на меня за «рогатого» и «козлика» абсолютно бесполезно, хмыкнул:
— Будь я на их месте — согласился бы на такой откуп, не раздумывая. Не могут же они не понимать, что если пойдут на штурм, то знатно собственной кровушкой умоются. Против тебя, да еще и в союзе с всамделишными богами... На что они рассчитывают?!
Сатир, как и я, внимательно рассматривал все прибывающий алый океан спартанских плащей. Даже несмотря на поражение в Лабиринте, их все еще оставалось до одури много. Однако ход мыслей козлорогого я понимал. По всем законам военной науки, даже имея столь ярко выраженное превосходство в живой силе, спартанцы рискуют нарваться на ошеломительные потери при штурме. Отряды минотавров и копейщиков под стенами не позволят атакующим подобраться вплотную, а многочисленные критские лучники, стреляя сверху, соберут такую кровавую жатву, что мама не горюй. А если учитывать, что на стенах, помимо лучников, засели еще и олимпийцы... При таком раскладе штурм автоматически превращается в крайне сомнительную и опасную авантюру.