Райдзин. Сияние (СИ)

В ушах, сквозь ватную пелену, стоял громкий визг. Это Ангелина кричала, пытаясь вырваться из рук Гарсии и Бертезен. Все, совсем с катушек съехала похоже…
— Да посмотрите же наверх! — завизжала Ангелина.
И вовсе она не от истерики кричала — обернувшись я увидел, как с неба падает плотная черная тень. Я рухнул под скамью, заметив краем глаза, что также падают и остальные, уходя от блестящих черных когтей: с неба прилетело нечто, похожее на огромного птеродактиля. Тоже темное существо — от пролета черной птицы повеяло холодом.
Холодом, и тоской — эхо Тьмы, слабый отголосок того, что мы все испытывали недавно, зачарованные при взгляде на черную стену. Над нами пролетела темная тварь, плоть от плоти той самой Тьмы, что стеной возвышается на другой стороне залива.
Еще громче завизжала Ангелина, закричала от страха Бертезен, лежа лицом вниз и закрыв голову руками. Черная летающая тварь пролетела к девушкам ближе всех, похоже, чем она ближе, тем сильнее аура Тьмы действует. Гарсия, кстати, самообладание сохраняла — лежит на бьющейся в истерике Ангелине, вдавливая ее голову вниз, сама осматривается по сторонам. Глаза огромные как блюдца, сама серая от страха, но паники во взгляде нет.
Я уже был рядом, поднимая Бертезен. Глянул наверх — черная тварь полого разворачивалась, расправив широкие перепончатые крылья, за которыми тянулся лоскутный шлейф Тьмы. Да Сильва и Магнуссон уже отбивались от тварей, причем бразилец каким-то образом схватил одного нелюдя за ноги, работая им как дубиной. В этот момент на него запрыгнул еще один, клыки вонзились бразильцу в предплечье, но на помощь подоспел Магнуссон, сбивая существо ударом.
Темная летучая тварь между тем почти закончила разворачиваться. Снизу к нам забирались еще не менее десятка нелюдей, черная масса была уже совсем близко.
— Вниз, прыгаем! — крикнул я, потянув Бертезен (одной рукой) и Гарсию с Ангелиной (другой рукой) к парапету трибун.
Идея была не очень хороша, но другой не было. Пусть высота серьезная, лететь прилично, но здесь мы точно долго не проживем. Бертезен прыгнула первой, даже не сильно думая. Гарсия, Магнуссон и да Сильва последовали за ней, Ангелине пришлось помочь — вниз я ее буквально скинул, сразу же прыгнув следом.
Один за другим мы с глухим стуком приземлились в неприветливо-твердую землю. Громко вскрикнул от боли да Сильва, схватившись за ногу, застонала Ангелина — она приземлилась плохо, и с размаха ударилась ключицей, похоже сломала. Бертезен с Магнуссоном морщатся от боли, но уже на ногах. Выглядят лучше и деятельнее всех, уже помогают подняться матерящемуся на испанском да Сильве. Гарсия упала дальше всех, поднялась на ноги. Хромает, но стоит сама, вроде здорова.
Осмотрел я всех мельком, потому что как раз сейчас ударом ноги сверху ломал шею одной из тварей — часть которых прыгнули следом за нами, посыпавшись вниз как горох. Не все встали после приземления, но были и приземлившиеся удачно. Как раз одна шустрая тварь только что перекатилась и вдруг пружиной скакнула на меня.
Чиркнули когти по плечу, совсем рядом оказалась раззявленная пасть. Закрывая горло, я опустил подбородок, с криком отстраняясь. Тварь, цапнув клацнувшими зубами воздух, тут же вцепилась мне в бок, прокусывая китель. Сразу же хрустнула шея — после моего удара локтем сверху. Какие-то они хрупкие эти твари, почти как хрустальные.
Сверху пронеслась темная тень, снова повеяло пробирающим до костей холодом. Не так, как наверху, когда мы были к ней ближе, но тоже ощутимо. К счастью, темной летучей твари было безразлично, чем питаться — она схватила сразу двоих существ оставшихся на парапете, сильными толчками крыльев поднимаясь в небо. Один из нелюдей практически сразу или вырвался из когтей, или темная тварь его не удержала — серая фигура мелькнула в падении, приземлившись на землю неподалеку от нас. По инерции нелюдь покатился вперед, прямо к стене соседнего корпуса школы, которую в этом месте покрывали блестящие чернотой лианы.
У меня эти темные змеящиеся растения вызвали опаску одним своим видом — и не зря. Темная масса ожила, метнувшись и оплетая попавшую в хватку нелюдь. Это было нечто страшное: похожее на человека создание начало быстро усыхать — черные змеи его не просто душили, а словно высасывали всего жизненные силы.
 
Зрелище никого не оставило равнодушным, оторопели от увиденного все. Я почувствовал, как меня кто-то сжимает за руку. Гарсия, надо же — волосы растрепаны, глаза как блюдца. И рядом труп еще одной твари — похоже, когда на меня напрыгнула тварь, еще одна атаковала со спины, и Гарсия ее убила.
Ангелина неподалеку, уже на ногах. Подняться ей помогли Магнуссон с Бертезен. На ногах стоит, но… лицо перекошено от боли, висящую как плеть левую руку прижимает к телу, губа прикушена до крови. Да Сильва ругается, его пассажи по-прежнему слышны как сквозь вату. Он уже опирается на Бертезен, лицо тоже перекошено от боли — похоже прыгать ему на одной ноге. Магнуссон уже рядом со мной, растрепан и возбужден. Ноздри раздуваются, заполошно осматривается по сторонам.
Так, вроде сиюминутной опасности нет — летучая тварь удаляется, почти невидная на фоне серого неба. Нелюди сверху больше не падают, лианы на стенах корпуса школы неподалеку остаются на стенах, к нам не ползут.
— Спокойно, спокойно! — услышал я свой голос. — Нам главное добраться до святилища, и там все будет нормально, — это я уже сказал, подхватывая да Сильву за руку. С другой стороны от него Бертезен, так что оперся он на нас двоих.
Гарсия подошла к Ангелине, помогая и придерживая ее. Магнуссон двинулся вперед, обгоняя нас на несколько метров и внимательно осматриваясь по сторонам. Так, тесной группой и поддерживая друг друга, мы двинулись по дорожкам среди корпусов школы сквозь мглистый серый туман.
В иной ситуации, в другой реальности, мы бы шли ближе к стенам. Сейчас же «прятались» на открытом пространстве, избегая и зданий — темнеющих черными проемами окон и покрытых во многих местах черными лианами, и аллеей с деревьями, кроны которых были оплетены как будто серой паутиной.
Преследования нет, но почти каждый из нас периодически оглядывался. Напряжены все до крайности, идти тяжело — приходится преодолевать болезненную слабость. Нахождение в этом мире — уже как испытание, для духа и тела. Без схваток с нелюдью и прыжков с трибун арены.
Покинув территорию школы шли мы, несмотря на травмы, довольно ходко. Тишина вокруг абсолютная. Мертвый мир, ночное кладбище в мглистом тумане — мы как будто в плохой сказке оказались. По спине снова повело морозцем — если у святилища ничего не получится, то… усилием я запретил себе об этом думать.
До нашей цели, до святилища — по мертвому городу нам нужно пройти несколько километров. К счастью, шли мы спиной к возвышающейся по другой стороне залива стены клубящейся Тьмы — поэтому не приходилось на нее смотреть, не приходилось бороться с подавляющим чувством безнадежности.
Не встречали мы больше ни нелюдей, ни темных тварей. Магнуссон, который внимательно наблюдал по сторонам, высказал предложение, что Тьма в этом мире липнет и клубится только рядом с тем, что создал человек. Имело смысл, потому что здесь, на узкой дороге идущей по склону горы, мы не видели ее присутствия. На всем пути от школы к городским кварталам — вниз по склону горы, практически не было застройки. И деревья здесь вполне нормальные — насколько могут быть нормальными деревья в темном отражении мира. Если не присматриваться, выглядят как черные клены, листья которых к осени совсем темнеют, теряя оттенок багрянца.
Городские кварталы по мере нашего продвижения по серпантину дороги постепенно приближались. Да Сильва с каждым пройденным метром казался все тяжелее и тяжелее — помогать ему идти было довольно утомительно. К тому же он постепенно терял силы, и мы уже вместе с Бертезен его практически несли, подхватив под руки с обеих сторон.
Постепенно я чувствовал, что и мне каждый шаг дается все с большим трудом, самым настоящим преодолением. Дыхание стало сиплым, перед глазами опускалась темная пелена, перед взором заметались красные мушки. Истощение до этого накатывало постепенно, исподволь и незаметно, а сейчас словно ускорилось. Причем истощение не только физическое — как звучали будто бы сквозь вату голоса остальных, так сейчас словно бы сквозь вату пробивались уже мои мысли. Простые мысли, на сложные меня уже не хватало.