Когда-то там были волки

— Тогда возьми что-нибудь у меня. Я имею больше чем достаточно.
Глаза щиплет, и я отворачиваюсь. Это опасный путь.
Дункан вежливо наклоняет голову, воспринимая мое молчание как вполне понятный ответ.
— Кликните меня, мисс Флинн, если вам что-нибудь понадобится или если проблемы найдут вас здесь. Я тут недалеко.
Он удаляется, гулко стуча ботинками по деревянному настилу.
* * *
Я чувствую, что усталость пропитала каждую клетку моего тела: горло, глаза, зубы. Все ноет. День тянется так медленно, что кажется, он никогда не закончится. Но все-таки надо еще приготовить ужин, снова помочь Эгги помыться, и к тому же я забыла поменять ей простыню.
В голове, как завиток дыма, парит тревожная мысль, и все остальное отодвигается на задний план. Наши циклы всегда совпадали. Значит, у меня тоже должны были начаться месячные.
Когда я второй раз за последние два дня еду в аптеку, усталость как рукой сняло. Миссис Дойл кладет передо мной на прилавок тест в бумажном пакете, говорит:
— Смелее, дорогая, — и я думаю: она, вероятно, заметила страх в моих глазах.
Снова домой. В туалете холодно. Я раскрываю упаковку и писаю на полоску, в панике жду, когда пройдет время, но ничего не получается — наверно, я не попала куда надо. Я открываю второй тест и на этот раз, после того как выхлебала литр воды, мочусь в стаканчик и погружаю в него полоску.
Мне не нужно смотреть на результат. Думаю, я знала ответ весь день, еще до того, как оформилась мысль. Но вот доказательство. Не две черточки или нечто столь же расплывчатое, а слово «Беременна», написанное мелкими синими буквами, чтобы исключить всякую неопределенность.
  
13
 
— Как вы знаете, мисс Флинн, мы опрашиваем всех, кто контактировал с пропавшим в течение двадцати четырех часов до его исчезновения.
Окно маленькой комнаты для допросов выходит на сосняк, и никакого зеркала-шпиона, как в кино. Есть камера и диктофон, но они не работают. Дункан устроился за столом напротив меня. Рядом с ним сидела женщина-полицейский, которую мне представили как Бонни Пател, но она ушла за чаем для нас и не вернулась. Похоже, он решил начать без нее.
— Можете рассказать мне, как провели субботу? — спрашивает меня Дункан. Я, видимо, выгляжу удивленной, потому что он добавляет: — Это не официальная беседа, мы просто собираем сведения, чтобы составить маршрут перемещений Стюарта.
Я неловко ерзаю на стуле. Он говорит сухо и отчужденно, словно мы видимся впервые.
— Я была на работе.
— В выходные?
— У волков нет выходных.
— Хорошо, а после работы?
— Поехала в город, в аптеку.
— Для чего вы поехали в аптеку?
Я с недоумением смотрю на него.
— Ладно, что случилось потом? — спрашивает он.
— Встретила там Лэйни. Вошел Стюарт, злой как черт, и мы поговорили.
— Почему он был зол?
— Потому что он мудак.
Дункан поднимает на меня глаза. Возможно, подстраивается к моей манере поведения. Я напоминаю себе, что надо быть вежливой и поскорее расквитаться с этим делом. Дункан всего лишь выполняет свою работу, и все же я чувствую укол обиды за то, что он вообще притащил меня сюда.
— В какое время примерно это было?
— Где-то перед самым закрытием аптеки.
— Ясно, около семи. Что потом?
— Я вышла на улицу вместе со Стюартом и Лэйни и еще перекинулась с ним парой слов. А потом появились вы.
— А какого характера были эти слова?
Ну, пожалуй, с моей стороны это была провокация.
Дуглас ждет, выгнув дугой брови. Он действительно хочет заставить меня произнести это?
— Я пыталась вывести Стюарта из себя, — признаю я. — Хотелось посмотреть, что он сделает, если на него надавить.
— Какой реакции вы от него ждали?
— Что он набросится на меня. Ударит. Как бьет свою жену.
— Зачем вам это нужно?
— Чтобы заявить на него в полицию.
Дункан откидывается на спинку стула и складывает руки. Вздыхает.
— Откуда вы знаете, что Стюарт ее бил?
— Вы сами мне сказали.
 
— Я?
— Не напрямую, но дали понять.
— Что-то еще можете добавить?
— Да много чего могу.
Он размышляет над моим ответом, изучая меня.
— Не будет ли преувеличением сказать, что вы со Стюартом враждовали?
— Нет, не будет.
— Вы ведь должны ему деньги, так?
Да, две тысячи фунтов за лошадь, которую у него купила.
— Он угрожал вам из-за этих денег?
Я подумываю рассказать правду, но лучше не навешивать на себя еще один мотив устранить Стюарта.
— Нет. Просто просил рассчитаться.
— Он когда-нибудь признавался, что бьет Лэйни?
Я, нахмурившись, наклоняюсь вперед.
— Вы серьезно пытаетесь представить дело так, будто он ее и пальцем не тронул?
Дункан не отвечает.
— Вы испугались, — говорю я. — Поджали хвост, потому что Стюарт исчез.
— Но почему вы так уверены, что он бьет жену, Инти? — снова спрашивает он.
— Да потому, — рявкаю я, — что прежде уже такое видела. Это ясно как день, тут и думать нечего. И вы тоже это знаете.
— Что произошло потом? — спрашивает он.
Я пытаюсь справиться с беснующимися мыслями. Субботняя ночь.
— Я уже сказала. Пришли вы и заставили меня уйти в паб. Так что вам лучше знать, что там произошло.
— Больше вы Стюарта не видели?
Я мотаю головой.
— Вы не замечали, чтобы он конфликтовал с кем-то еще в тот вечер?
Только с тобой. И лицо у тебя было разбито. Правда, я сама этого не видела, так ведь? Понятия не имею, что случилось у аптеки. Я отрицательно качаю головой.
— Вы знаете еще кого-нибудь, кто имеет на него зуб?
— Какой еще зуб?
— Кто на него злится.
У меня вырывается смешок.
— Можете ли вы назвать человека, которого можно заподозрить в причастности к исчезновению Стюарта? — перефразирует Дункан свой вопрос.
— Нет. Меня здесь окружают только мои коллеги, и я уверена, что они ни сном ни духом, кто такой Стюарт.
Дункан снова откидывается на спинку стула, лениво поигрывая ручкой.
— Что привело вас в Шотландию, Инти?
— Я возглавляю проект «Волки Кернгормса». Ваши вопросы, ответы на которые вы знаете, имели бы смысл при включенном диктофоне. А так я что-то не могу понять, для кого весь этот спектакль.
— Это не спектакль. Я просто люблю ясность. Вы ведь пытались осуществить другой проект, правда?
Он навел справки.
— Да, в Юте. Возвратить волков в Пандо, чтобы возродить лес, который называют трепещущим великаном.
— Так почему вы не отправились туда?
— Проект встретил слишком большое сопротивление со стороны местного населения. Вы думаете, что здесь люди плохо нас принимают, но в Юте мы не смогли даже приблизиться к осуществлению своей цели.
— Но разве в Йеллоустоне проект не оказался успешным?
— Да, но вот только осуществление его все время сопровождалось ожесточенным противостоянием. Тамошние жители больше заботятся о фермах и охоте, чем о сохранении деревьев.
— А почему должно быть иначе?
— Потому что эта планета не принадлежит людям, — рявкаю я. — Мы не имеем на нее права, это не наша собственность.
Некоторое время он молчит, изучая меня. А потом замечает:
— Обрабатывать землю — очень тяжелый труд.
— Я и не отрицаю.
— Вы никогда не задумывались, почему борцы за сохранение природы склонны рассматривать вещи с высоких социоэкономических позиций? Да потому, что у них есть деньги. Им не приходится полагаться на землю, чтобы выжить, они не перебиваются кое-как изо дня в день.
— Я понимаю, что последствия мероприятий по охране природы неравномерно ложатся на плечи сельского и городского жителя и что мы должны делить бремя перемен поровну, — говорю я. — Я понимаю это, Дункан. Здесь, похоже, все считают, будто я задумала кровную месть, но единственное, что меня отталкивает в фермерах, — их очевидная недоброжелательность по отношению ко мне.