Война двух королев (ЛП)

"Но еще важнее то, почему Кровавая Королева верит, что она уничтожит королевства". Ривер посмотрел на Малика.
"Она этого не сделает", - без колебаний и сомнений заявил Кастил. "Кровавая королева настолько поглощена местью, что убедила себя в том, что может использовать Поппи".
"Да, я тоже так думал. Вначале", - добавил Малик. "Но потом я узнал, что Исбет была не единственной, кто верил, что последняя Избранная пробудится как Предвестница, несущая смерть и разрушение".
"Чушь собачья", - прорычал Кастил, продолжая нежно водить большим пальцем. "Пророчество - полная чушь".
"Не тогда, когда его произносит бог", - отрезал Ривер. "Не тогда, когда его озвучивает богиня Пенеллаф, которая тесно связана с судьбами".
Малик посмотрел на меня. "Исбет назвала тебя в честь богини, которая предупреждала о тебе, не случайно. Она сделала это, думая, что это принесет ей удачу с Араи".
На мгновение, на короткую секунду, через меня пронесся смерч чистой паники, всколыхнув вереск в моей груди. Если бы я полностью стала Перворожденной, я бы стала достаточно могущественной, чтобы сделать то, о чем говорилось в пророчестве. Мой взгляд метнулся к Киерану, и он понял, куда ушли мои мысли. Он тоже думал о том, о чем я его попросила. Киеран укоризненно покачал головой.
Я начала делать шаг назад - куда, я не знала. Но я напомнила себе, что я не просто побочный продукт мести Исбет.
Я... я не была инструментом Исбет. Ее оружием. Я была самой собой.
Мои мысли - мои идеалы, выбор и убеждения - не были предопределены и не управлялись никем, кроме меня. Паника ослабевала, вдох за вдохом. "Что бы ни говорило пророчество, у меня есть свобода воли. Я контролирую свои действия. Я бы не сделала ничего подобного", - сказала я ему, и шепот поднялся из холодного места глубоко в моей груди. Я отчаянно игнорировал его. "Я не буду участвовать в том, что, по мнению Исбет, я сделаю".
"Но ты уже участвовала", - возразил Малик, и холодок пробежал по моей коже, когда эти слова эхом отозвались в голосе Исбет. "Ты родилась. Твоя кровь пролилась, и ты вознеслась. После этого Вознесения ты возродилась - родилась из плоти и огня Перворожденных. Ты пробудилась". Он покачал головой. "Возможно, ты права. Возможно, твой выбор - твоя свободная воля - больше, чем пророчество. Чем судьбы и то, во что верит Исбет. Черт, в это верила Коралена. Она была уверена, что ты принесешь перемены, но не так, как хотела Исбет".
Мое тело вспыхнуло жаром, а затем холодом. "Ты знал мою мать?" Как только я это сказала, я поняла, что, конечно же, он знал ее. Он должен был быть в Уэйфере, когда она служила служанкой.
"Да." Его взгляд опустился, а рот сжался от напряжения. "Она верила, что, если бы у тебя был шанс - если бы тебя воспитывали вдали от Исбет и Вознесенных - ты бы не стала Предвестником, который уничтожит королевства".
Воспоминание о той ночи вызвало во мне дрожь.
"Это должно быть сделано", - сказал безликий человек. "Ты знаешь, что произойдет".
"Она всего лишь ребенок..."
"И она станет концом всего".
"Или она станет их концом. Начало..."
Я отступила назад, мое сердце колотилось. "Начало новой эры", - прошептала я, закончив то, что сказала Коралена...
Малик смотрел на меня, и мой желудок скрутило от тошноты.
Рука Кастила обхватила мою талию, и он прижался ко мне сзади. "Поппи?" Он опустил свою голову к моей. "В чем дело?"
Моя кожа переходила от жара к холоду, когда я смотрела на брата Кастила, но я не видела его. Я видела человека с тенью на лице. Замаскированную фигуру.
Темного.
"Поппи". Беспокойство Кастила излучалось волнами, когда он переместился и встал рядом со мной.
Кислота стыда скопилась в горле, когда Малик сказал грубо, низким голосом: "Ты помнишь".
 
Этот голос.
Его голос.
"Нет", - прошептала я, неверие захлестнуло меня.
Малик ничего не сказал.
"Что, черт возьми, происходит?" потребовал Кастил, его рука обхватила меня крепче, когда мой желудок забурчал. Я начала наклоняться, заставляя себя сглотнуть поднявшуюся желчь.
"Я был сломлен", - сказал Малик Кастилу. "Ты был прав. То, что они сделали с Прелой, сломило меня. Но я никогда не был предан этой суке. Никогда".
Кастил напрягся при этом имени.
"Прела?" прошептала я.
"Его привязанная волчица", - прорычал Киеран.
О, боги...
"Не после того, что она сделала с тобой. Не после того, что Джалара сделал с Прелой. Не после того, что она заставила меня сделать с Мил..." Он резко вдохнул и застыл, когда сырая, удушающая боль пронзила мою кожу. Такая печаль, которая пробирала до костей и причиняла больше боли, чем любая рана. И она была настолько сильной, что я едва почувствовал удивление Кастила и Киерана. Оно потерялось в ледяной агонии. "Я хотел убить Исбет. Боги знают, что я пытался, прежде чем понял, что она собой представляет. Я бы и дальше пытался, Кас, но это пророчество". Его ноздри раздувались, когда он покачал головой. "Дело было уже не в ней. В тебе. Я. Милли. Никто из нас не имел значения. Атлантия имела. Солис имел. Все люди, которые заплатят цену за то, к чему они не имеют никакого отношения. Я должен был остановить ее".
Рука Кастила соскользнула с моей талии, и он повернулся к своему брату.
Глаза Малика плотно закрылись. "Я не мог позволить Исбет уничтожить Атлантию или царство смертных. Я не мог позволить ей уничтожить Милли в процессе. А она уничтожала ее". Гнев и чувство вины вихрем пронеслись в нем, всколыхнув вереск глубоко в моей груди. Плоские глаза открылись и уставились на мои. "Я должен был что-то сделать".
Пол как будто завибрировал под моими ногами. Я не чувствовала своих ног. Позади меня опрокинулась чашка и покатилась по столу. Ривер поймал ее, его глаза сузились, когда он посмотрел на дрожащие жалюзи на окне. На звенящие кинжалы на столе.
"Что именно ты должен был сделать?" спросил Киеран, но Кастил молчал, потому что... боги, он все переваривал. Боролся с собой, чтобы поверить в это.
Малик все еще смотрел на меня. Его голос охрип, и он сказал: "Я был готов на все, чтобы остановить Исбет, и Коралена это знала. Потому что Леопольд знал".
Но она...
Он - ее Виктор.
Воспоминания о той ночи в Локсвуде нахлынули на меня, ясные и без тени травмы. Я прислонилась к стойке, когда они нахлынули, одно за другим, одно за другим. Все это в быстрой последовательности и за считанные секунды, ошеломляя своей ясностью.
Шокирующее в том, что показали воспоминания.
Гнев пронесся сквозь меня, сжигая неверие. Но это была не единственная эмоция. Их была целая буря, но печаль была не менее сильной, потому что я вспомнила. Наконец-то. И какая-то часть меня, что-то, что либо не было затронуто этой яростью, либо происходило из того же холодного места во мне, тоже поняла.
"Я все помню", - сказала я, и комната выровнялась. Я выпрямилась, сосредоточившись на Малике. "Почему? Почему ты тогда не сделал это? Не закончил?"
Кастил повернул ко мне голову, и я увидела, что его кожа побледнела, почти так же сильно, как во время жажды крови. "Я сделал много ужасных вещей - совершил поступки, которые будут преследовать меня до последнего вздоха и после, но я не мог пройти через это. Даже веря в то, что я сделал, я не смог", - сказал он с мрачным, подавленным смехом. "Видимо, убийство ребенка было чертой, которую я не мог переступить".
"Ублюдок", - прохрипел Киеран.
"Нет", - сказал Кас, и это одно слово было жестким. Оно не оставляло места для споров. Это было провозглашение. Мольба. "Скажи мне, что это не так".