Принадлежать демону (СИ)

Я ей верила. Она была кем-то вроде моей наставницы, почти как мама. Я взяла кубок и выпила все до последней капли. Кончик языка мгновенно онемел. Голова закружилась. Внутри меня что-то замерзло.
— Магистр, я…
Я не могу! Я не хочу! Мне хотелось просто орать все это, бежать, вырываться, но я уже не могла. Что-то во мне сломалось.
— Не бойся, — сказал мне инквизитор, коснувшись моего плеча, но страх становился только сильнее.
Он повел меня куда-то в центр зала, а я косилась на черную книгу в его руках. Эта книга вселяла в меня ужас, но я уже ничего не могла.
Меня поставили в центр пентаграммы, вокруг меня стали люди в мантиях со свечами в руках. Они что-то шептали. Вокруг пентаграммы загорелась печать призыва.
— Нет, не надо. Я не могу, — шептала я и плакала, а сбежать уже не могла. Мне было дурно и плохо, и холодно.
А потом появился он — маленький черный огонек. Или золотой…
Он был то черный, то золотой и все переливался. Он мелькнул над моей головой и спиралью начал неспешно кружиться вокруг. Очень красивый огонек, теплый. Я подставила ладошки, зачарованная им, а он скользнул в них. Как живой потерся о мои пальцы. Он словно здоровался, словно знакомился — робкий, светлый, чистый.
— Красивый, — прошептала я и приложила ладони к груди.
Я просто хотела удержать этот огонечек, а он внезапно пронзил мою грудь. Я ощутила короткую боль, поняла, что что-то прожгло мою одежду, оставив крохотную дырочку, а в следующий миг вокруг возникло золотое сияние.
— Ну вот и все, — сказал магистр.
— Что все? — спросила я, ничего не понимая.
— Он назовет тебя истинной и попадется в мою ловушку, идем, и помни, что теперь ты ведьма и умрешь на костре, если решишь сбежать. Только смерть в ритуале может стать твоим очищением, возвышением и спасением.
Я пошла за ним, как оглушенная, куда-то еще дальше в катакомбы подземелья.
— Жди здесь, — велел мне. — Я позову.
И я осталась. Мне хотелось плакать и бежать, но я осталась и ждала, а потом он позвал.
Я шагнула в другую комнату и увидела Беса. Да, Беса, скованного цепями, только опьянела от этого в первый же миг. Во мне все горело.
Я шагнула к нему, я…
Нет, я не могла понять, что происходило, но я была счастлива. Главными были поцелуй и наслаждение. Жар и блаженство, а потом дикая боль.
Меня пронзил меч.
Я это поняла. Я его увидела. Он выходил из моей груди и врезался в грудь Беса.
Я хотела ему что-то сказать: не то попросить прощения, не то осыпать проклятиями, но вместо этого вскочила с постели в холодном поту.
Почему-то, пока я спала, совсем забыла, что это только сон, сроднилась с тем что видела, а теперь обессиленно падала обратно в кровать.
Что это было вообще?
Я не знаю, просто пытаюсь прийти в себя.
Бес опять здесь, но, кажется, тоже спит, сидя в кресле. Это к лучшему… не хочу, чтобы он сейчас меня видел и понял, что именно произошло.
Я закрываю глаза и хочу поспать, но внезапно спохватываюсь и решаю проверить. Заглядываю под вырез платья, а там, именно в том месте, где огонек прожег дыру в моем платье, застыло черное родимое пятно. Неужели все это неслучайно? Неужели этот сон совсем не сон?
— Что случилось, Марта? — спрашивает Бес, незаметно для меня проснувшийся.
— Ничего, — мгновенно соврала ему я. — Я не выспалась. Еще посплю. — спешно сказала я и рухнула в кровать, прячась в одеяло.
Кажется, мне все же нужны эти охотники, они, возможно, знают, как был запечатан Бес и был ли там ритуал, который мне приснился?
*Бес*
— Нет, Марта, сон тебе не поможет, — говорю я, надеясь, что она не успела уснуть. — Ты проспала уже двое суток, а твой резерв не восстанавливается, только тает.
— Что? — спрашивает она, высунув робко нос из-под одеяла. — Ты шутишь.
— Нет, — шепчу, взволнованно хмурясь.
Мне было совсем не до шуток. Никогда о подобном не читал, но наш ребенок явно очень сильно ее истощает. Высасывает из нее все силы. Буквально выпивает ее всю.
 
Пульсирующий ком, который являлся моим наследником, меня почти пугает. Он бурлил, словно стихия, а я никак не могу понять нормально ли это. Связывался с другими братьями, а все как один отвечали одно и то же:
— Откуда мне знать, я отцом еще не был.
Это заставляет меня паниковать. Я уже испугался, что она и вовсе не очнется. Сидел на месте и ждал, а теперь от волнения хватаю ее за руку. Пальцы у нее были очень холодными и это пугает. Я глажу их, растираю, чтобы хоть немного согреть, но она вырывает руку.
— Не приставай ко мне! — тут же требует. — Мы договаривались…
Договорить у нее не получается. Она падает обратно на подушку совсем без сил, будто угасает.
— Марта, позволь мне хотя бы поцеловать тебя? — прошу я ее, не решаясь трогать без разрешения.
Я могу дать ей сил. Я знаю как. Мне даже безумно хочется это сделать, как будто ребенок зовет меня и требует энергии именно от меня, потому что сила матери ему не подходит или ее просто недостаточно. Не знаю говорил ли мне отец что-то о беременности матери. Если и говорил, то я не слушал и ничего не помню, но я чувствую, что должен сильнее связать наши энергии, чтобы ей стало лучше. Я должен ее поддержать сейчас, чтобы она выжила.
— Поцеловать? — спрашивает она и отмахнулась от меня. Нет, наверно она хотела меня ударить, но сил ей хватило только на взмах рукой. — Уйди от меня, не трогай, ты опять что-то натворил, да? Я не хочу, чтобы ты меня одурманил снова…
— Марта!
Я ловлю ее за руку и начинаю нежно целовать ее пальчики, поглаживая их горячей рукой.
— Я боюсь за тебя. Я боюсь за нашего ребенка, — признаюсь я ей. — Пойми ты, я могу дать ему силу и тебе сил, просто…
— Нашел способ опять начать ко мне приставать? — спрашивает она.
Руку она снова пытается вырвать, но я ее удерживаю, даже усилие для этого не надо было прикладывать. Ослабла моя девочка, и это не может меня не пугать.
Я с ней все эти два дня просидел, не отходил от нее, не спал и не ел, только потом впал в подобие транса, вспоминая нашу с ней встречу в подземельях инквизитора.
— Марта, избранные получают свою силу от супруга, — говорю я ей.
Как это действует при беременности, я не знаю, но был уверен, что тоже должно помочь.
— Я и без тебя ведьмой была, — фыркает Марта.
— Возможно, но теперь в тебе есть и другие силы, которые ты не контролируешь и которые так сильно нужны нашему ребенку.
— Врешь ведь, — прошептал она, с трудом не закрывая глаза.
— Нет, даже не пытаюсь.
Я снова целую ее пальцы, осторожно давая ей энергию, но такими прикосновениями много не передашь: чтобы ее восстановить, нужен настоящий поцелуй, а еще лучше полное единство.
— Марта, тебе сразу станет лучше, если…
— Нет, — стонет она и отмахивается другой рукой. — Только если в книге Криса о таком написано. Не верю я тебе на слово.
Я вздыхаю и призываю книгу.
— Беда в том, что Криспейро не такие сильные маги, как Бесандеры, а это крайне важно, — говорю я, начиная поиски.
При этом я не был даже уверен, что такое было в книге, хотя бы в моей, просто знал, что так энергию можно передать, еще и очень легко.
— Что нет? — зло спрашивает Марта и криво улыбается.
У нее совсем побелели губы.
— Уходи, — требует она. — Не попадусь я на твои уловки.
— Никаких уловок! — не выдерживаю я, хватаю ее за руки и прижимаю их к подушке, нависая сверху.
Она угасает. Золотой отблеск в ее глазах тает, а сила моего наследника пульсирует все сильнее. Я внезапно вспоминаю легенду о том, как один из Бессмертных считался вымершим, а потом появился на свет из мумии давно погибшей матери. Ее супруга убили, а дитя «выжрало» всю ее силу, всю ее душу и все равно родилось. Сказка это была или легенда? Рассказывал мне это отец, как поучительную историю, или Крис за бутылкой, как хохму? Я не могу теперь вспомнить, но отчетливо представляю, что нечто подобное может случиться с моей Мартой, а я этого не хочу, а перед глазами буквально стоит иссохшая умирающая моя девочка, которая не хочет меня слушать.