Устанавливая правила (СИ)

— Ты только сейчас, со мной, открываешь для себя, что тебе нравится.
— А ты, конечно, знаешь, что нравится женщинам.
— Не всегда. Но я знаю, что нравится тебе.
Она смеётся, отчего её грудь едва заметно вздрагивает.
— Самоуверенный.
— Лгунья.
— Ты можешь лучше.
«О, да». Обожаю вызов. Я хватаю край ткани, стягивающей её талию, и тяну за него развязывая. Платье распахивается, обнажая изысканное кружевное белье. Не могу не задаться вопросом, это то, что Шэрон носит обычно, или надела для меня. В любом случае мне нравится.
Я наклоняюсь над ней и прикасаюсь к соску: сначала носом, потом ртом… И наконец языком. Мне нравится контраст между кожей, тёплой и мягкой, и кружевом. Судя по вздоху, Шэрон это тоже очень нравится. Жаль, что её глаза закрыты.
— Посмотри на меня, — приказываю я.
К сожалению, она решает не слушать меня. Я обхватаю её груди и сжимаю. На этот раз Шэрон стонет.
Она поднимает веки и смотрит на меня.
Ярость, которую читаю в её глазах, возбуждает меня ещё больше.
И всё же я сомневаюсь.
Женщины, более опытные, чем она, понимая, во что ввязываются, бывают ошеломлены моей горячностью. Шэрон понятия не имеет о своих границах и что я собираюсь сделать с ней сегодня. Провоцируя, она рискует довести меня до крайности. Если она не остановит меня сейчас, боюсь, я не смогу удовлетвориться тем, что просто трахну её.
— Я хочу, чтобы ты сказала это.
— Что?
«Что ты хочешь этого так же сильно, как и я».
Нет, это очевидно. Мне не нужно слышать, как она это произносит.
— Что не остановишь меня, — говорю улыбаясь.
Она крепко сжимает кулаки и выдерживает мой взгляд.
— Я вся твоя, Рулз.
Хотелось бы ей верить, но в её голосе нет ни малейшего намёка на покорность. Словно она бросает мне вызов или, что ещё хуже, издевается. Несмотря на то что она дала мне разрешение делать с ней всё, что мне заблагорассудится, я делаю глубокий вдох и отступаю на шаг.
— Мне нужно знать, что ты собираешься попросить взамен.
Шэрон хватает меня за рубашку и притягивает к себе.
— Ты боишься меня, Рулз?
«Да, верно».
«Мужчины способны на всё, если у них есть твёрдая решимость».
Я никогда не встречал более решительного человека, чем она.
Эта женщина с губами цвета крови и тёмными, как грех глазами, ненавидит меня, но готова переспать со мной, если и я сделаю что-то для неё. Она предлагает мне не только тело, но и душу. Уверен, взамен она попросит нечто столь же ценное.
Я знаю, что должен её выгнать, но не могу заставить себя сделать это.
— Не бойся, — шепчет Шэрон и просто пожимает плечами, — платье падает на пол, оставляя её в нижнем белье. Она заводит руки за спину и расстёгивает лифчик. — Я обещаю, что буду нежной.
Моя рука вырывается вперёд, обхватывая её шею. На мгновение — короткое, как вдох, длинное, как целая жизнь — я удерживаю Шэрон подальше от себя. Её горячее, обжигающее тело зовёт меня. Я внимательно смотрю на неё; вглядываюсь в самые тёмные глубины её разума.
И то, что я вижу…
Я набрасываюсь на неё со всей страстью, на которую способен. Шэрон ударяется спиной о стену, и знаю, что она закричит. Я жду только этого, чтобы атаковать её рот, но, несмотря на боль, она держит губы сомкнутыми. Она крепкий орешек: мне приходится руками и зубами отвоёвывать право целовать её.
Но я добиваюсь этого.
Я прижимаю Шэрон к стене, её тело полуобнажено, а я до сих пор полностью одет. Она понятия не имеет, как сильно меня возбудила наша перепалка, но понимает, когда расстёгивает мои брюки и обхватывает пальцами член.
У обоих перехватывает дыхание — у неё от неожиданности, а у меня от электрического разряда, который пробегает по спине. Я двигаю бёдрами, прижимаясь к её ладони. Мне хотелось бы действовать медленнее, но понимаю, что она не даст мне времени.
Быстро раскатываю презерватив и прижимаю Шэрон к стене. Я раздвигаю ей ноги и сразу же оказываюсь внутри. Крошу проклятие между зубами. Она тугая, но влажная. Её лоно сжимается, и моё тело реагирует соответственно.
 
Я начинаю неистово трахать её.
Понятия не имею, что происходит между нами.
Знаю только, что это безумие, дикость.
Но остановиться не могу.
Я не могу остановить себя.
Вдруг я слышу её крик. Я не нежен, но это не крики боли. Я чувствую, как внутри она сжимает член и царапает ногтями спину. Она вот-вот кончит, но я не могу ей этого позволить, не так скоро.
Я выхожу, вызвав у неё разочарованный вздох.
— Не терпится насладиться?
Я не даю ей времени ответить. Отодвигаюсь от стены и увлекаю её за собой на пол. Я заставляю Шэрон лечь на ковёр. Одной рукой зажимаю ей запястья над головой, а другой начинаю прикасаться к ней.
Мои пальцы скользят по её влажности.
Внутрь. Наружу.
Глубже. Сильнее.
Я не ласков. Шэрон должна взбунтоваться, но вместо этого она двигает бёдрами, толкаясь навстречу. Я чувствую, как напрягается её живот, словно сдерживая мои пальцы, когда внутри неё нарастает оргазм. Она напрягает все свои мышцы. Выгибает спину, прижимаясь ко мне грудью.
Но я убираю руку, оставляя ни с чем.
— Умоляй меня, — хрипло приказываю я. — Если попросишь правильно, я, возможно, решу дать тебе то, что ты хочешь.
— Ты не знаешь, чего я хочу!
Не хочу ей противоречить. Я широко раздвигаю её бёдра и приникаю ртом к лону.
Тогда она кричит. Она борется.
И умоляет.
  
Глава 13
 
Шэрон
«Роберт Рулз».
Все знают его имя. Многие боятся, кто понаслышке, а кто и потому, что имели несчастье встретиться с ним на пути.
«Я его ненавижу».
Ненавижу его рот, который мучил меня, пока не упросила взять меня. Его руки, которые копали так глубоко, что вытаскивали на поверхность мои самые тёмные желания. И его глаза, потому что пока я сдавалась, он ни на секунду не переставал на меня смотреть.
Он может быть опасен даже, когда спит.
Оттрахав на полу, он отнёс меня на свою кровать и закрыл глаза. Я подождала, пока его дыхание не стало размеренным, но как только попыталась встать, Рулз схватил меня за руку, раскатал презерватив и снова вошёл в меня. Он ни на секунду не прекращал говорить мне, что это только начало.
Он говорил это с каждым выпадом. С каждым вздохом.
И я позволила ему.
Это был не просто секс. Это был грёбаный кошмар.
«Кошмар эротический и чувственный. Грязный и извращённый.
Незабываемый».
Я сажусь и позволяю себе вздохнуть, но только один раз. Сейчас четыре часа утра, и Рулз, похоже, наконец-то заснул.
Он голый.
Великолепный.
Как неправильно. Такой извращённый и опасный мужчина не должен выглядеть так привлекательно. Я встаю, отбросив в уголок сознания желание наклониться над ним и провести языком по каждому сантиметру кожи.
«Я его ненавижу».
Из-за него у меня болят мышцы ног, но я в порядке. На самом деле, более чем в порядке. Беру бутылку бурбона, которую оставила на мраморной стойке, и делаю глоток. Напиток обжигает горло, но оставляет приятный вкус: смородины и апельсиновой цедры. На маленьком столике рядом с входом замечаю мобильный телефон Рулза. Я плюхаюсь на диван и набираю код для снятия блокировки. Рулз аккуратный человек: хранит все свои пароли и логины в одном зашифрованном файле.
Который я нашла и расшифровала.
Не знаю, холодный ли это свет от его телефона, но, прокручивая изображения, я вижу маленькие синяки на своей коже, на запястьях и бёдрах.
Он крепко держал меня, пока трахал.
И мне нравилось.
«Ты не очень хорошо смыслишь в сексе, не так ли?»
В считаные часы Рулзу удалось опустошить моё тело и украсть душу; показать, каким наслаждением может быть секс, рождённый ненавистью; удовольствие, которое следует за болью. Я не могу отделаться от мысли: а что, если вместо одной ночи он оставил бы меня на всю жизнь?