Археолог: заветный ключ (СИ)

— Хорошо, — улыбаясь, кивнул Валентин Иванович. — С завтрашнего утра вы будете старшим на этом раскопе. Вы уже разместились?
— Да, — ответил я.
— Прекрасно! Идёмте в лагерь, обсудим план раскопок.
Видно, Валентин Иванович всерьёз настроился выполнить свою часть нашей договорённости.
В лесу вокруг жертвенника слышались весёлые голоса студентов, мелькали лопаты. То и дело попадались свежие раскопы.
— Смотрите, — сказал мне Валентин Иванович. — В этом году, я думаю, будет лучше сосредоточиться на внешней стене святилища. Таким образом, мы наметим границы поселения жрецов. А в следующем году сможем детально исследовать территорию внутри стены. Как ваше мнение?
— Согласен, — кивнул я. — Скоро учебный год, провести масштабные раскопки мы не успеем.
В самом деле, не стоило пытаться объять необъятное всего за месяц работ.
— Скажите, Александр, — осторожно спросил Валентин Иванович. — С вами уже беседовали?
— Да, — кивнул я.
У меня не было причин скрывать это от Валентина Ивановича.
— И как? — продолжил Валентин Иванович, внимательно глядя на меня.
— Я согласился помочь найти ключ, — откровенно ответил я.
Валентин Иванович неопределённо хмыкнул. Но по его лицу было видно, что декану полегчало.
— Скажите, — в свою очередь спросил я. — Нас охраняет КГБ? Это из-за медальона прусских вождей.
— Да, — откровенно сознался Валентин Иванович. — Мы надеемся, что найдём его здесь, поэтому приняли все меры безопасности.
В лагере нас встретил завхоз.
— Валентин Иванович! — заныл он. — Ну, что это такое? Приезжают, когда вздумается, и сразу жаловаться! А я что могу поделать? Я его на ужин записал, а с завтрашнего дня и на полное довольствие!
— Вы о чём, Георгий Петрович? — удивлённо поднял брови декан.
За ужином мы весело болтали с Олей и Севкой. Напряжённость, которая возникла между нами в Балтийске, пропала без следа. И я был уверен, что это к лучшему.
— Представляешь, мы раскопали мерянское поселение на Которосли! — рассказывала Оля. — Самые старые слои — восьмой век!
— А две недели тому назад ездили во Владимир! — поддакнул Севка. — Побывали на могиле Александра Невского.
— Александр Невский похоронен в Ленинграде, — поправила его Оля. — Пётр Первый перевёз его останки в новую столицу. Стыдно этого не знать!
— Неважно! — защищался Севка. — Это было позже, через четыреста лет!
Когда я вернулся в палатку, то обнаружил, что на нарах рядом с моим рюкзаком лежит аккуратно скатанный тонкий матрас. В него были завёрнуты подушка и одеяло.
— Спасибо, ребята! — улыбнулся я соседям, которые заинтересованно смотрели на меня. — Давайте знакомиться!
И я достал из рюкзака бутылку хорошего вина, которое привёз из Ленинграда.
Перед рассветом я осторожно выбрался из палатки. Небо на востоке уже посветлело, но в лесу ещё было темно. Лагерь спал, мерно похрапывая на разные голоса. Между чёрными стволами дубов и лип плутал зябкий ночной ветерок. Я поёжился и нащупал под тонкой тканью рубашки медальон древних пруссов.
Это была необходимая часть моего плана. Я не мог просто обнаружить медальон в раскопе. Слишком уж чистым и ухоженным он выглядел. А должен выглядеть так, словно все эти столетия спокойно пролежал в сырой прибалтийской земле.
Поэтому ещё днём я отыскал в стороне от лагеря приметный раскидистый клён. Клёнов в лесу было мало, а этот невозможно было перепутать ни с каким другим деревом.
Осторожно пробираясь между растяжками палаток, я вышел из лагеря. Фонарик у меня был, но зажигать его я не рискнул. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь меня заметил и заинтересовался, куда я иду.
Чуть ли не ощупью я добрался до нужного мне дерева. Опустился на колени, так, чтобы ствол загораживал меня от лагеря. И перочинным ножом осторожно снял небольшой пласт дёрна между корней.
Выкопав небольшую ямку, я опустил в неё медальон, предварительно вытащим из отверстия новый кожаный ремешок. Присыпал медальон землёй, разровнял и утрамбовал её, а сверху положил пласт дёрна и осторожно прижал. Теперь ямка, в которой лежал медальон, стала совсем незаметной.
 
Так же осторожно я вернулся в лагерь. Пробрался в свою палатку, лёг на жёсткие нары и крепко уснул. До подъёма оставалась ещё пара часов, и я не собирался их терять.
А на следующую ночь нас всех поднял истошный лай собак и грозные окрики. По тёмному лесу, словно клинки, метались ослепительно-яркие лучи фонарей.
Мы вскочили с постелей и растерянно замерли посреди палатки.
— Что это? — спросил один из парней — невысокий кучерявый Паша. — Что случилось?
— Может быть, кто-то попытался пролезть в лагерь? — предположил мой сосед слева.
Его звали Андреем, и на раскопки в Приморск он приехал из Москвы.
— Скорее уж, кто-то попытался сбежать! — язвительно ответил Серёга.
Он учился в нашем институте, на курс старше меня и откровенно меня невзлюбил за близкое знакомство с Валентином Ивановичем.
— Сидим тут, как в тюрьме! Даже за пивом не сбегать!
Это была правда. Лагерь охранялся на совесть. Впрочем, я уже знал, что сержант на «Газике», на котором лежало снабжение лагеря, никогда не отказывался привезти ребятам сигарет, а то и пива или водки. Но за порядком в лагере следили строго.
Чья-то рука решительно откинула полог нашей палатки. На пороге стояли двое военных с автоматами и фонарями. Лучи фонарей ощупали наши растерянные лица. Я зажмурился от яркого света.
— Приготовить документы! — скомандовал один из военных.
— А что случилось? — спросил было Серёга, но ему никто не ответил.
Мы достали паспорта и протянули их военному. Второй в это время стоял возле входа, как будто мы могли решиться на побег.
Военный внимательно просмотрел паспорта, вглядываясь в наши лица, и вернул документы всем, кроме меня.
— Гореликов! Поедешь с нами!
Сердце поневоле похолодело.
— А что случилось? — спросил я, стараясь казаться спокойным.
— Там объяснят. Одевайся!
Под встревоженными взглядами ребят я оделся и вышел из палатки в сырую августовскую ночь. Лагерь гудел, словно растревоженный пчелиный улей. Всюду мелькали фонари, слышались недоумевающие голоса. Со стороны дороги по-прежнему доносился собачий лай.
Один военный шёл впереди меня, освещая тропинку между деревьями. Второй молча шагал сзади. Я чувствовал себя, словно под конвоем. Впрочем, так оно и было.
По тропинке мы вышли на дорогу. Возле будки охранника стоял «Газик», на котором ездил сержант снабжения. Возле калитки дежурили трое солдат с автоматами. Один из них держал на поводке здоровенную овчарку. Овчарка тихо рычала, и иногда лаяла гулким басом.
— Где водитель? — спросил один из моих провожатых.
— Я здесь!
Сержант вышел из будки охранника, уселся за руль и завёл мотор.
— Второго уже увезли? — непонятно спросил провожатый.
— Так точно! — ответил один из солдат.
— Садись! — конвоир легонько толкнул меня в плечо.
Я открыл дверцу «Газика».
— Да не сюда! Назад полезай!
Я протиснулся мимо переднего сиденья и в темноте брезентового кузова разглядел двоих человек, которые сидели сзади на короткой скамеечке.
— Доброй ночи, Валентин Иванович! — растерянно поздоровался я.
* * *
Апрель 1242-го года. Чудское озеро
— Что ты делаешь?!
Андрей едва не кричал от возмущения. Конь под ним, чувствуя гнев хозяина, беспокойно переминался с ноги на ногу. Иногда вскидывал морду и тихонько ржал, кося на князя испуганным глазом.
Александр насмешливо взглянул на брата.
— Будешь меня учить, как войска ставить?
— Так ведь сомнут же стрелков! У немцев все рыцари на конях, все в панцирях! Разве лучники и копейщики против них устоят?!
Андрей был рассержен не на шутку. Для боя с тевтонскими рыцарями Александр поставил в первый ряд владимирцев с копьями, а за ними — суздальских лучников.
— Хочешь моих людей понапрасну побить?