Приключения архивариуса (СИ)
То есть, прошу прощения, у разведчиков.
После этого посыпалась вся сеть в Парсе и сопредельных странах, и службе разведки и контрразведки его величества пришлось долго и с немалыми усилиями её восстанавливать. Было это в 2102 году, больше восьмидесяти лет назад. А ещё через пятьдесят лет в Аль-Искандарии Жильбер сидел в кофейне, и за соседним столиком увидел старого друга – загорелого почти дочерна, слегка растолстевшего, в местной одежде, но совершенно точно его.
С одной стороны, это настоящее предательство. С другой – зачем бы понадобилось этому самому Морису де В. тащиться из жаркой Аль-Искандарии в Галлию и убивать старинного приятеля? Ну, далее все те же самые вопросы, что и в случае с наследниками герцогства: подмена протокола и всё такое. Глупо, сложно и бессмысленно.
И всё же имя предателя было упомянуто в самых последних записях. А значит, эта история каким-то образом всплыла. И я записал её в блокнот, оставив маячок на нужной странице.
Третьей в этом блокноте стала запись о коллекции.
Артефактором граф был увлечённым. Когда очередная вещица попадала ему в руки, он не ставил её на полку, чтобы иногда любоваться: он подробно указывал в отдельной тетради историю покупки, стоимость, обещанные характеристики, особые приметы, потом заряжал и по возможности испытывал. По возможности – оттого, что был Жильбер человеком нормальным, приземлённым, и приводить в действие, например, генератор инфразвука на той частоте, которая вызывает в окружающих смертельный животный ужас, предусмотрительно не стал бы. Но на полочку этот генератор всё-таки поставил и в каталог внес.
Так вот, в последнее время два предмета из этой самой северной башни вызывали особый его интерес: некие «руны Верданди» и то самое зеркало, бронзовое в золотой оправе, на которое я обратил внимание вчера.
Руны, руны… Ну, конечно, я же видел какие-то таблички в его письменном столе! И что, магические предметы, вот так просто валяются в ящике, замок на котором может сломать недоучка вроде меня? Ой, не верю…
Значит, руны Верданди лежат где-то ещё.
Упомянуты были в дневнике и предложения о продаже этих предметов, причём последнее, и «весьма настоятельное» поступило за неделю до смерти графа от некоего Г.М.
Ах, ваше сиятельство, ну что бы вам имена-то полностью написать? Впрочем, это уже область поиска для оперативников, а не для архивариуса.
Отложив блокнот, я потянулся, взглянул на часы и удивился: половина третьего. То-то есть так хочется! Ладно, если Пьер ещё не пришёл, сделаю себе чай с бутербродом…
Старика и в самом деле не было – и где он пропадает целыми днями? – но на столе стояло блюдо с нарезанным окороком, хлеб, помидоры и кувшинчик вина. А ещё лежала записка… Нет, я бы назвал это зарисовкой: схема, как пройти в картинную галерею. О, как интересно, бальный зал, оказывается, на первом этаже в правом коридоре! А мы туда ни разу и не сунулись, сразу шли налево, к кухне. Я затолкал в рот сразу большой кусок ветчины с хлебом, глотнул вина из стакана и отправился изучать terra incognita.
Зал был пустым, пыльным и неинтересным. Ну, зеркала, едва различимые под пеленой времени; ну, золочёные канделябры, тоже не разглядишь на них ни завитков, ни подвесок. В дальнем конце виднелось хозяйское кресло на возвышении, этакий трон. Ага, Пьер рассказывал, что здесь принято было, чтобы окрестные жители на праздники приходили к своему сеньору с подарками и получали ответные дары. Вот, видимо, в процессе обмена граф на этом троне и сидел.
И как раз за ним должна была оказаться дверь…
Должна – и оказалась, обычная, крашеная белой краской. Ручка, когда-то золочёная, чистотой не блистала, так что я вытянул из кармана носовой платок и дёрнул. Впереди был коридор, узкий и пустой, а в конце его виднелась ещё одна дверь.
Та-ак…
Я достал схему. Всё правильно: вторая дверь, и за ней – лестница наверх, к той самой галерее.
Тьма его знает, отчего мне так хотелось увидеть, как выглядела длинная вереница графов де Буа-Жибо, но я поднялся в галерею и затаил дыхание. Солнце светило прямо в большие окна, портреты отчего-то совсем не запылились и глаза их смотрели прямо на меня.
Наследственная внешность в роду Буа-Жибо явно усиливалась магически. Женщины могли быть блондинками или рыжими, пышными или стройными, высокими или миниатюрными – правда, все красавицы! – но мужчины походили один на другого, словно горошины из стручка. Не слишком высокие, скорее кряжистые, темноволосые, с длинными острыми носами и чёрными глазами; тонкие губы словно усмехались, глядя на незваного гостя, а густые брови предупреждающе хмурились.
Остановившись перед последней в ряду картиной, я всмотрелся в Жильбера Антуана Марка, одиннадцатого графа де Буа-Жибо. Тот был изображён в чём-то полувоенном, со свитком в руках и собакой у ног. Где-то за его спиной несла свои воды Луара, и бронзовый ястреб надменно взирал с гранитного основания.
Где ж я видел это лицо?
Да-да, вон там на холстах изображено ещё десять похожих, но мне знакомо именно это, и не нарисованное, а живое.
– Пьер! – охнул я.
Ну да. Если снять со старого слуги заношенную рубашку и широкополую шляпу, подстричь и сбрить щетину, то можно немедленно рисовать новый портрет.
Брат? Я бы поверил, что Пьер – просто бастард десятого графа, вот только того нет на свете уже больше сотни лет… Да и лица эти не просто похожи, они идентичны.
Так.
«Спокойно, Дюпон!» – сказал я себе с интонацией госпожи Редфилд, и глупо захихикал. Ничего, приедет коммандер, сдерёт со всех маски и разъяснит ситуацию. Моё дело – доложить. Ну, можно ещё сделать снимок портрета, чтобы не было долгих объяснений. Хм, где же у меня кристалл для голографических снимков? Тьфу ты, в моей спальне… Это надо спуститься на первый этаж, пройти бальный зал, подняться по главной лестнице, дойти до спальни…
А интересно, нет ли здесь другой лестницы? Наверняка есть, замок старый, должен быть пронизан ходами, словно сыр – дырками. И я пошёл искать.
Нашёл, конечно. Ближе к концу галереи она и была, полускрытая колонной и шторой, и выводила практически к двери моей комнаты. Я добежал до спальни, метнулся к бездонной сумке, строго сказал себе: «Кристалл для записи!» и сунул туда руку. Первым попался складной нож; с досадой засунув его в карман, чтобы не мешался, я повторил движение – ага, вот он, кристалл! Так, теперь сумку в шкаф, и бегом назад.
Снимок, второй, пятый… На одиннадцатом получившаяся картинка меня удовлетворила, и я собрался было вернуться на кухню и продолжить близкое знакомство с окороком, когда внимание привлёк шум, раздававшийся где-то во дворе.
Нет, не шум. Это был уверенный мужской голос, словно командовавший отрядом. Я вспомнил того полуэльфа в белом, которого тоже было хорошо слышно издалека, и помотал головой: тут совсем другое. Эти люди пришли по делу, они распоряжаются, а не капризничают. И оттуда прямо-таки тянуло опасностью…
На цыпочках я подкрался к окну и выглянул: во дворе, у распахнутых настежь ворот, стоял мужчина в длинном плаще, с хлыстом в руке, и что-то говорил другому, почтительно склонившему перед ним голову. Осанистый, с некоторым даже животом, явно немолодой – седины в волосах больше, чем чёрного. В этот момент он махнул рукой, и на мизинце блеснул перстень. «Не слишком молод для человека без магии, приехал со стороны океана и носит на правом мизинце кольцо с бриллиантом и чёрным агатом» – всплыло у меня в памяти.
Надо предупредить госпожу Редфилд! Коммуникатор… а, Тьма, я оставил его в спальне, так спешил. Ну, ничего, у меня ведь есть скрытая лестница, авось, сумею прокрасться раньше, чем эти поднимутся на второй этаж.
Но я не успел…
Глава 44
Как выяснилось, в Руане каждый знал мэтра Жаневиля. Первый же патруль городской стражи, несший службу возле портального зала, показал Гранкору дорогу к улице Орлож.