Приключения архивариуса (СИ)
– Для Венеции эта регата такой большой праздник? – спросила Лавиния, усаживаясь в кресло. – Я и не знала, всегда считала самым главным торжеством карнавал.
– Карнавал для туристов, – пожал плечами Джан-Марко. – Перелом года – для семьи, а регата – это для местных, для венецианцев.
– И как всё проходит?
– Начинается от площади Санта Лючия. По Гранд Каналу процессия доходит до Дворца дожей, там Serenissimo Principe бросит в воды лагуны зачарованный перстень и по водному мосту перейдёт во дворец.
– Serenissimo Principe? – переспросил Дюпон.
– Можно перевести как «светлейший князь», это титул дожа, – пояснил Торнабуони.
– А на что зачарован перстень?
Тут Джан-Марко хмыкнул:
– Вообще-то считается, что это символическое обручение дожа с морем должно принести городу мир и спокойствие, избавить от наводнений и болезней, купцам и торговым домам дать прибыль, ну, и так далее. На самом деле, сами понимаете, сейчас с наводнениями справляются водные маги, с миром разбираются дипломаты, и так далее. А заклинания на кольце только для того, чтобы оно вернулось к носителю. Всем это известно, но традиция, сами понимаете…
В этот момент его рассказ перебил тягучий, низкий удар колокола.
– О! Полдень. Это первый удар на часах гигантов, – пояснил любезный хозяин. – Отсюда их не видно, но потом я покажу вам эти часы, господин Дюпон.
Жак только кивнул, сказать что-либо он не мог, только считал про себя: «Два. Три. Четыре…». Звук плыл над водой, отражаясь от стен дворцов, дробясь и рассыпаясь, и казалось, что всё пространство вокруг заполнен только этим звоном. Наконец затих двенадцатый удар, и разноцветные фигурки на балконах отмерли, загомонили, засмеялись…
– Расскажи, как проходит регата? – попросила Лавиния, жмурясь на солнце.
– Традиционно, конечно, – усмехнулся Джан-Марко. – Первыми идут двенадцать гондол, везущие девушек. Каждый из шести районов города выбирает для этого двух красавиц. Потом три галеры, везущие проведиторов. Следом пурпурный Бучинторо, большая галера дожа, где с ним вместе находятся члены Совета десяти и главы шести районов города, систере. Наконец, за Бучинторо следует ещё одна барка, такая же большая, но выкрашенная чёрным. Она кажется пустой, поскольку там нет никого, кроме управляющего ею мага…
– А он, разумеется, закрыт щитом, – кивнула Лавиния.
– Разумеется.
– А почему чёрная и пустая?
– Потому что она символизирует судьбу тех, кто выдал чужакам секреты Серениссимы.
– Их много, секретов? – не удержался от вопроса Жак.
– Полно, – серьёзно ответил Торнабуони. – От тайн выплавки особого стекла до магии льда. Не говоря уже о дипломатии и торговле.
Молодой человек хотел спросить что-то ещё, но в этот момент из-за поворота показалась первая гондола, украшенная лентами и цветами, и он онемел и оглох…
Как это назвать? Процессия, караван? Вереница лодок неспешно двигалась по сверкающей воде, струились разноцветные одежды участников и зрителей, откуда-то звучала музыка и аромат цветов, кажется, доходил до балконов.
«Праздник. Вот каким он должен быть, – подумал Жак. – Именно таким, а вовсе не высиживанием за столом с жареной уткой и головизором».
Наконец, корма последней гондолы скрылась за поворотом, колокол гигантов ударил один раз и там, слева, возле невидимого Дворца дожей взревела публика.
– Ага, – кивнул Джан-Марко. – Час дня, сиятельный дож перешёл со своего Бучинторо во дворец, и публика отправляется на обед. Продолжение после сиесты.
– Продолжение? – машинально переспросил Дюпон.
– Гонки. Соревнование между гондольерами на скорость и умение проходить сложные пути. Между прочим, со вполне солидными призами: занявший первое место получает из рук дожа серьгу с рубином и пять тысяч дукатов.
Правда, это соревнование с балкона смотреть неинтересно, надо идти следом на гондоле…
– В любом случае, меня ждёт работа, – твёрдо сказал Жак. – Госпожа коммандер, мы ведь говорили об архиве Дворца дожей, не так ли? Туда, наверное, нужен какой-то пропуск?
Торнабуони покачал головой:
– Боюсь, молодой человек, никакой пропуск не поможет негражданину Венеции попасть в эти хранилища.
– Но…
– Но вы можете войти туда в сопровождении кого-то из членов Совета десяти, одного из сотрудников канцелярии дожа или любого из трёх инквизиторов.
Тут поперхнулась даже Лавиния.
– Инквизиторов? Ты бредишь, Джан-Марко?
– Вовсе нет.
Глаза его смеялись.
– Я считала, что этот институт закончился лет триста назад, вместе с главенством церкви Единого.
– Закончился. Везде, кроме Венеции. Правда, всё не так мрачно: инквизиторы – это чиновники, состоящие при bocca di leone, львиных устах. Попросту – при ящике для тайных доносов.
Дюпон и госпожа Редфилд переглянулись и синхронно поморщились, и молодой человек решительно сказал:
– Беспокоить этих… почтенных работников не хотелось бы, может быть, можно договориться с кем-то из канцелярии?
– Думаю, да. Пока мы будем обедать, этот вопрос решится, – улыбнулся Джан-Марко.
Если реакция гостей на ещё одну венецианскую тайну и была им замечена, он этого никак не показал.
«Обед! – думал Жак, сидя в небольшом садике за столом, накрытым белой скатертью. – Обед, потом сиеста, и жить они начнут часов в пять. Весь день псу под хвост! Ну, ладно, не весь, увидеть регату было познавательно и… и интересно, да. Но регата заняла час, а мы в Венеции провели уже больше половины рабочего дня, и ничего не сделали!»
– Перестаньте пыхтеть, Дюпон, – негромко сказала Лавиния. – Здесь так живут всегда, и это следует принять. И на вашем месте я бы не считала это время потерянным.
– Вы что, мысли мои читаете? – поднял он глаза.
– Это без надобности, у вас всё на лице написано.
– А умеете?
– Умею. Орочьи техники, вас не научу, сама пока не слишком хорошо владею. Может, позже…
Тут появился Торнабуони, следом хозяин этого маленького трактирчика принёс закуски, и Жак обнаружил внезапно, что он страшно проголодался. Жареные сардины с орешками и изюмом выглядели непривычно, но он рискнул попробовать… и пропал для мира на какое-то время.
Сардины сменились макаронами, черными, в соусе с чернилами каракатицы, за ними последовала телячья печень… На десерт места уже не хватило, и Дюпон, тяжело вздохнув, отпил глоток белого сладковатого вина.
– Сиеста? – с усмешкой спросил Джан-Марко. – Нет? Ну, вы герой… Тогда слегка прогуляемся, и через полчаса вас ждёт синьор Гвидо Карбони, третий секретарь канцелярии. Цени, Лавиния, ради твоего протеже Гвидо на час сократил сиесту!
– Ценю, – без улыбки ответила госпожа Редфилд.
Глава 29
Синьор Карбони оказался суровым немолодым господином в длинной одежде с пышными рукавами и странной круглой шапочке, всё это было скучного коричневого цвета, только белый воротник немного оживлял вид.
Поклонившись госпоже Редфилд и нашему любезному хозяину, синьор Карбони кивнул мне, развернулся и нырнул в переулок слева от Дворца, затем свернул ещё и ещё раз, открыл совсем уж неприметную дверь и бодро зашагал по длинному, полого идущему вверх коридору. Пару раз он оглянулся, видимо, проверяя, следую ли я за ним, и ворчливо сказал:
– Поторопитесь, юноша!
Я поторопился.
Коридор привёл нас к винтовой лестнице (я с нежностью вспомнил потайной кабинет графа де Буа-Жибо), а та в свою очередь – к двери. Солидной, дубовой, окованной железом. Гвидо Карбони приложил ладонь к тому месту, где должен бы быть замок, пошевелил губами и плавно повёл руку на себя: дверь неожиданно легко распахнулась, и мы вошли в зал.
Дальний конец его терялся в дымке, но ни чрезмерной жары, ни влажности я не чувствовал. Невольно заинтересовавшись, спросил у моего проводника:
– Здесь стоят магические регуляторы состояния воздуха? Или механика?
– И то, и другое, – покосившись с некоторым интересом, ответил синьор Карбони. – Учились архивному делу?