Переворот.ru (СИ)

Игнатий Леонидович удобно устроился в кресле. Пошаркал короткими ножками по полу, подъехав вплотную к столу.
— А Колосова, чтоб ты знал, прочат на хороший пост в Наркоконтроль, — как бы мимоходом объявил он.
— Слава Богу, что не к нам, — вставил Злобин.
— А ты перспективного сотрудника питерской прокуратуры… — Игнатий Леонидович голосом выделил «питерской». — Злобин, Злобин, как жаль мне будет с тобой расставаться!
— Я только утверждаю, что Колосов «зарубил» реальную версию о серийном характере убийств. И молчит до сих пор, хотя из Орска и Новокузнецка наши уже оттрубили. Что выжидает?
— Мы же ему запрос не посылали, вот он и молчит. — Игнатий Леонидович хитро улыбнулся. — А когда позвонит, тогда и спросим, почему так долго сопли на палец наматывал. И про крестики уточним. Обязательно. Новенькие крестики на некрещёных трупах проворонил. Это же чистой воды непрофессионализм, ты же это имел ввиду?
«Похоже, Колосову Москвы не видать, как своих ушей, — заключил Злобин. — Или решили нашествие «питерских» приостановить, или кресло в Наркоконтроле Лойола для своего человечка облюбовал. Черт, и когда они перебесятся! Ладно, поиграю и я в ваши игры».
— Колосов слишком узко мыслит, это его основной недостаток. Гошу Невского снайпер снял с предельной дальности — метров восемьсот. Парным выстрелом в затылок. Бил в голову, очевидно по тому, что страховался на тот случай, если Гоша ходит в церковь в бронежилете. Явно работал мастер высокого класса. Колосов при мне аж захлёбывался от восторга, когда обсуждал работу киллера: порывистый ветер с Невы, требующий внесения поправки в прицеливание, мелкая морось и смог в воздухе, без специальной оптики стрелять бесполезно, наличие в секторе других людей, постоянно перекрывающих цель, никаких следов на «лёжке», грамотный отход после выстрела. Не учёл Колосов только одного — сам момент выстрела.
Игнатий Леонидович подпёр подбородок кулаком. Изобразил максимальное внимание.
— И в чем прокол?
— Это заказное убийство, очевидный факт. Сверхсложное по исполнению. Уверен, что целью была не жизнь Гоши, его можно было убить десятком других способов. Почему заказчик выбрал именно этот и именно в этот момент? — Злобин выдержал паузу. — Чтобы всё выглядело, как кара Господня. Аналогия с подброшенными крестиками просматривается чётко. Преступления разные, а почерк один.
Игнатий Леонидович выдохнул и отвалился в кресле.
— Продолжай, — обронил он.
— Уверен, кто-то поставил целью запугать криминал до смерти. Скорой, беспощадной и неизбежной расправой. Судите сами, сначала ликвидируют восемнадцать человек «пехоты». Никакой системы в убийствах не просматривается, если не учитывать, что все они были мелкой бандитской шушерой. Значит, отбирали по чисто видовому признаку. Опознать таких по внешнему виду легко. Судя по обстоятельствам преступления, убивали их сразу же, без предварительной подготовки. По «бригадирам» ситуация сложнее. Без разведки так прицельно отработать нельзя. Кто-то доподлинно знал, о том, что в Питер идёт партия наркотиков. Про Гошу я уже сказал. Остаётся странная болезнь.
— Которая, по твоей логике, является тоже карой Господней, — подсказал Игнатий Леонидович.
— А как иначе объяснить избирательный характер поражения?
— Уж постарайся. Только Бога не привлекай к ответственности, — саркастически усмехнулся Игнатий Леонидович.
— Могу и без Божьего промысла. Только легче от этого не станет.
— Организация? — Спросив, Игнатий Леонидович устремил взгляд в окно.
— Да. С разветвлённой сетью. Способная спланировать и осуществить в трёх городах одновременно акции по одному сценарию. Уверен, что их цель — оказать на криминалитет шоковое психическое воздействие. Криминал посчитал, что Гошу ликвидировали государственные структуры, и ответил демонстрацией своей силы и сплочённости. И всех «демонстрантов» тут же уложили на больничные койки. С перспективой отправить оттуда в морг. Думаете, много найдётся желающих пойти на очередные поминки?
— Если так прессовать, они же могут психануть, — задумчиво произнёс Игнатий Леонидович. — Тогда нам придётся, заставив генералов милиции порвать все негласные договорённости с криминалом, спустить на них МВД. В драку подпишется ФСБ со всеми своими возможностями. И поминок станет ещё больше. С обеих сторон баррикады, естественно. А чем это чревато? Тем, что начнётся не борьба с преступностью, а поголовное уничтожение криминала без суда и следствия. Оно нам надо? Возможно, да. Но команды не было. И это тревожит меня больше всего.
 
На столе зазвонил телефон внутренней связи.
Игнатий Леонидович, поморщившись, снял трубку.
— Да! — Слушая, он нервно барабанил указательным пальцем по трубке. — Отслеживайте ситуацию. Свяжитесь с эпиднадзором, пусть дерьмо в уши нам не капают, а скажут все, как есть. Наших экспертов потеребите, что они по этому поводу думают. Все!
Он бросил трубку.
— Накаркал ты, Андрей Ильич! — Игнатий Леонидович бросил на Злобина укоризненный взгляд. — Семьдесят три трупа. В кандидатах ещё столько же. Смертность нарастает лавинообразно. Врачи боятся, что через сутки никого в живых не останется.
— На обычных граждан не перекинулось?
— Нет. Пока мрут те, кого уже свалило.
Игнатий Леонидович уставился на Злобина. Неожиданно на его лице всплыла дежурная иезуитская улыбочка.
— Андрей Ильич, ты телевизор часто смотришь?
— Иногда.
— А что ты там видишь?
— Картинки яркие я там вижу, Игнатий Леонидович. — Злобин нахмурился.
Игнатий Леонидович, напротив, оживился.
— Во! Яркие, красивые картинки. И улыбающиеся лица. А почему? Потому, Злобин, что есть мнение считать, что все у нас нормально. «Вертикаль власти» сунули всем по самое не балуй, что дало мощный импульс развития страны. — Игнатий Леонидович жестом пояснил, как и куда именно засовывали. — В результате чего жизнь стала лучше, краше и веселее. С отдельными негативными проявлениями проклятого социалистического прошлого и недавнего периода накопления капитала успешно боремся, Внутренним врагам спуска не даём, внешним кажем ядерную фигу. Моральные устои крепнут, хотя стриптиз ещё не запрещён. Все ясно?
— Так скоро и окончательную победу коммунизма объявят!
— Надо будет, объявят, — отмахнулся Игнатий Леонидович. — Для стабилизации ситуации в стране, что хочешь объявят. Покажут, расскажут и воспоют! Потому что, Злобин, как сказал классик: «Разруха начинается в головах». Вот и принято решение разруху в мозгах залатать красивыми картинками. Народ надо успокоить, тогда и жизнь войдёт в нормальное русло. Доходчиво изложил?
— Но мы же с вами не в телевизоре живём! — возразил Злобин.
Игнатий Леонидович укоризненно покачал головой.
— Не понимаешь… Очень ты ещё много не понимаешь, Андрей Ильич. — Он понизил голос почти до шёпота. — Кто заказывает «картинку», тот в неё первым и верит. Ясно тебе?
— Вы это серьёзно?
— Во всяком случае, со знанием дела говорю.
Злобин поскрёб висок.
— Это у тебя, Андрей Ильич, в голове не укладывается. — Игнатий Леонидович перешёл на начальственный тон. — А я себе не представляю, как я им такое доложу. Но уже ясно вижу, какие рожи при этом будут.
Злобин чётко уловил, что назрел момент для решающего удара. В нокаут не отправит, не того класса противник, но после такого потрясения выиграть бой по очкам — дело техники и выносливости.
— Не доложим первыми, окажемся в положении Колосова. Непрофессионализм потому и непростителен, что подозрителен.
Дальнейших пояснений шефу службы, которая была призвана за служебной глупостью и юридической безграмотностью усматривать преступный умысел, не потребовалось.
Лицом Игнатий Леонидович был похож на пикового короля. И на какой-то миг на его лице мелькнуло выражение, будто по королю сверху шлёпнули козырным тузом. Но ровно на миг.
— Думаешь, убедил? — со своей иезуитской улыбочкой спросил он.
— Согласен, нужны доказательства. Дайте разрешение поднять материалы по концерну «Союз — Атлант».