Наследник фортуны (СИ)
— Скверно, как курица лапой, а в слове «ещё» делает четыре ошибки, пишет исчо, — пробухтел я, почувствовав укол ярости. Поль из этой семейки бесил меня больше всех.
— Да вы что?! — ахнул дедок, приоткрыв рот с жёлтыми зубами со стёршимися кромками.
Я мрачно кивнул и глянул на аппарат, который последний раз крякнул и замолчал. Листок с графиком остался торчать из него. И я торопливо схватил бумагу и засунул её в карман брюк.
Дед удивлённо округлил глаза и прошелестел:
— Никита Иванович, а как же расшифровка? Вы же сами не постигнете-с, что изволил начертить прибор-с.
— Не беда, сударь, — отмахнулся я, поспешно снимая браслет. — Мне нужен был лишь этот листок. Благодарю за помощь. Вот плата.
Положив на стол рубль, я поспешно вышел из комнаты, почувствовав спиной крайне изумлённый взгляд старика. Наверняка он вот-вот прошепчет себе под нос что-нибудь вроде: «Эх и молодёжь нынче пошла. Даже расшифровка ей не нужна. А в наше-то время, дабы получить расшифровку приходилось стреляться на дуэлях, идти в пургу через Сибирь и бить опричников голыми руками, а опосля сражаться с медведями».
Усмехнувшись собственным мыслям, преодолел коридор и уже в холле подумал о том, что этот старик вряд ли сообщит Лебедеву о том, что я сюда приходил. Зачем ему это? Судя по всему, он видел Лебедева всего-то пару-тройку раз в жизни. А даже если и сообщит, то что с того? Александра Юрьевна всё равно, наверное, уже сдала меня со всеми потрохами, так что мне не стоит лишний раз волноваться.
Я спокойно вышел из здания и поймал… нет, не извозчика, а таксомотор! И водитель повёз меня к ресторации «Де Бержерак».
Как оказалось, цель моего пути располагалась недалеко. Уже через несколько минут я расплатился с шофером, а услужливый вислоусый швейцар открыл дверь автомобиля и сопроводил меня в небольшую гардеробную при ресторации. Я оставил в ней цилиндр и вошёл в забитый до отказа зал. Тут мне в глаза сразу же бросился Сафронов, который тоже завидел меня и принялся махать рукой.
Профессор восседал за длинным столом возле зелёной с золотыми прожилками колонны, подпирающей высокий алебастровый потолок с лепниной и сияющими многоуровневыми хрустальными люстрами. Их свет играл на никелированных обеденных приборах и фарфоровой посуде. А накрахмаленные скатерти белизной могли поспорить со снегом с высочайших горных вершин. Воздух же пропитался ароматами дорогого коньяка, экзотических плодов, жареной рыбы и затейливых закусок.
Поглядывая на чинно ужинающих посетителей, я добрался до Сафронова. А тот встретил меня радостной улыбкой, крепким рукопожатием и чуток укоризненной речью:
— Голубчик, мне вот пораньше пришлось прийти. Мы ведь давеча впопыхах и не подумали о том, что столик-то надо забронировать. По вечерам же тут на диво многолюдно. Не протолкнуться. Благо, что я ещё вчера понял, какую ошибку мы совершили, сразу же телефонировал сюда и получил ответ: «Мест нет-с, однако кто-то может и не прийти, тогда столик будет за вами, уважаемый профессор Сафронов». Так и получилось. Правда, время оказалось не совсем подходящим, ну да бог с ним. Главное, что казус не случился.
— Искренне благодарю вас, сударь, — честно сказал я и уселся во главе стола, на котором обнаружились графин с водой и пепельница с россыпью прогоревших хлопьев табака. — И как долго вы тут?
— Часиков с семи. Как телефонировали из ресторации, так сюда и прибег, а то ведь метрдотель здесь ушлый, хоть и француз, но иного нашего за пояс заткнёт. Он мог и другому человеку передать столик, ежели бы таковой пришёл раньше, нежели я. Вот я, значится, и держу столик, ловя на себе косые взгляды официантов. Получается, четверть часа ничего не заказываю.
— Значит, пора заказывать, но сперва мне бы хотелось попросить вас об одной услуге. Я человек весьма любопытный, а мне буквально только что довелось отыскать в наёмной карете результат магографа… Вот и любопытно стало. Какая ступень у обронившего его дворянина? Вдруг аристократ какой карету пользовал до меня?
— Где бумага? Мне знакома эта науку. Я враз скажу вам, какая ступень у этого растеряши.
Моя рука быстро вытащила из кармана листок и передала его профессором. А тот брезгливо глянул на пятна грязи, которые я специально нанёс на бумагу, а затем он поправил пенсне, сползающее с острого, длинного носа, пару секунд поглядел на «ёлочку», хмыкнул и проронил:
— Да, вы были правы. Маг совсем не из простых. Как пить дать, тринадцатая ступень. Высший аристократ. Но тут указана только ступень, а направленности дара нет. Видимо, аристократ не пожелал проверять её. Да и зачем? Он ведь наверняка знает какой способностью обладает. Хи-хи.
Сафронов мелко хихикнул и вернул мне листок.
Тринадцатая! Я, конечно, втайне мечтал о пятнадцатой, но был согласен и на двенадцатую. Всё-таки это не вторая или третья, а сразу тринадцатая! По силе я уступаю лишь высшим аристократам, а вот по знаниям… ну, ничего, подтяну и их. Кстати, сейчас великолепный шанс кое-что вызнать у профессора, погрузившего в чтение меню. Но прежде надо погасить щемящую радость, пронзившую каждый мускул.
Я глубоко вдохнул, выдохнул, несколько секунд посидел молча, а затем спросил у Сафронова:
— Сударь, а вот есть же магия, кою можно накладывать на человека. К примеру, какая-нибудь защитная. Так вот сколько она будет висеть на этом человеке? Пять минут? Десять? И отчего зависит время работы подобной магии?
— О-о-о, голубчик, вы сразу заглянули в конец учебника! — удивлённо выдал профессор, поглядев поверх меню мутноватыми глазами. — Время — это наиболее сложное направление работы с даром. Для начала нужно хорошенечко освоить простые магические манипуляции, а лишь потом переходить ко времени. Мой вам совет, пока не забивайте себе голову мыслями о времени.
— Не буду. Но ответ на вопрос-то я могу получить?
— Можете. Негоже оставлять без ответа студента, тянущегося к знаниям. Так вот существуют некие постоянные величины, связанные со временем. Давайте разберём на примере, — профессор нехотя отложил меню и продолжил: — Возьмём, например, мага третьей ступени со способностью к воздуху. Все его заклятия, то бишь магия, коя имеет такую величину, как время, будет «жить» в реальном мире примерно пять минут. И это время складывается из суммы ступени его дара и постоянного коэффициента, который равен двум.
— То есть, заклятия мага с четвёртой ступенью будут «жить» шесть минут? — спросил я, пнув воспоминания Никитоса. Удивительно, что его память раньше не сообщила мне, что заклинания — это быстро исчезающая магия, вроде пущенного во врага огненного шара; а вот заклятия — что-то долгое, навроде защитного магического пузыря из плотного воздуха.
— Вы все правильно поняли. Но как только юный маг овладеет способностью менять время «жизни» заклятия, так перед ним сразу же откроется широкий спектр возможностей. Он сможет создавать заклятия, могущие существовать, как минуту, так и все тридцать. Но, конечно, всё будет зависеть от ступени его дара и количества вложенной в магию энергии.
— Благодарю за ответ. Только у меня имеются ещё кое-какие вопросы.
— Задавайте, — разрешил Сафронов и печально глянул на бокал вина, который чуть ли не одним глотком осушил тучный мужчина за соседним столиком.
— Объём магической энергии зависит лишь от ступени дара?
— В общем-то, да. Ежели, к примеру, взять пару магов десятой ступени, то объёмы их магической энергии будут не сильно различаться, при условии, что оба мага до этого сравнения регулярно тренировались.
— Выходит, что в дуэли магов с одинаковой ступенью всё будет решать их опыт, ловкость, направленность дара, ум, анализ противника и скорость принятия решений?
— Да, примерно так всё и есть. Вы решили кого-то вызвать на дуэль? — нахмурился профессор, состряпав осуждающее лицо. — Не советую вам этого делать. Весьма опасное мероприятие. К тому же двое воспитанных дворян всегда сумеют разрешить свой конфликт с помощью диалога.