Прагматик (СИ)

— Ну и запах, — покачал головой. — Посмотри на свои волосы, Юкари. Они свалялись, блестят от жира. На них перхоть. Сходила бы приняла ванную что ли.
Балансируя у черты безумия, девушка залилась краской стыда. Демон смотрел на нее с таким неприкрытым «фи», что она не выдержала и бросилась из подвала.
Блуждая как призрак по заброшенному дому, Юкари подумала, что и сама не прочь принять горячую ванну. Погрузиться бы в пенистую теплую воду и вскрыть себе вены.
Пыльные комнаты мелькали перед глазами. Когда-то дом наполняли уют и детский смех. Сама она уже успела забыть, но так ей рассказывали. Родители возили ее, совсем кроху, сюда на выходные, чтобы весело провести время со своей единственной любимой дочерью на природе. Теперь же это темница демона.
Так, ей срочно нужен глоток свежего воздуха. Юкари выкатилась на крыльцо и увидела три горящие в ночи точки. Кинзу потряс сигаретой, сбивая пепел.
— Юная госпожа, — неуверенно произнес безопасник. — С момента убийства наших товарищей прошло уже шесть часов. Нам нужно отправить отчет Кезуя-сан.
— Не нужно, я сама уже все доложила главе безопасности. Он уведомлен, что мы продолжаем операцию.
— Хм…госпожа, — с ноги на ногу переступил высокий мужчина, — а в чем состоит эта операция?
Двое других безопасников нервно курили за спиной Кинзу, слушая разговор.
Выпрямившись, Юкари грозно взглянула на них. «Хорошо, что их старший погиб…то есть нет, это ужасно! Но он бы уже все доложил Кезуе. Сейчас главное, чтоб Аяно не почувствовала неладное и не сдала меня».
— Ваша задача ждать, пока не понадобитесь, — коротко сказала девушка.
Кензу насупил брови и спросил напрямик.
— Госпожа, чем вы занимаетесь в подвале с захваченным демоном?
Какой-то ответ дать надо, иначе не усидят же на месте.
— Пытаю, — сказала Юкари, — ради получения сведений высшей секретности.
— Почему вы лично? — пронзительный взгляд охранника прощупал ее растрепанную школьную форму.
Юкари и глазом не моргнула.
— Потому что дело касается фамильных ценностей рода.
Один из охранников раздраженно щелкнул зажигалкой, прикуривая следующую сигарету. Тяжелый у них вышел день. Потерять прямого начальника и друзей ради непонятной безделушки.
— Дайте мне, — протянула руку Юкари.
— Сигарету? — вскинул бровь Кензу, снова косясь на юбку школьницы.
— Да нет же, фу, — не выдержала Юкари и передернула плечами, представив табачный дым во рту. — Зажигалку.
Получив гладкий стальной коробок, Юкари вернулась в дом. На полпути к подвальной лестнице, она вдруг остановилась и завернула за угол. В сторону ванной. Может быть, на полках еще осталось не просроченное мыло.
Железная дверь раскрылась, в полутьму ворвался оранжевый свет из коридора. Запахло свежестью и шампунем.
— Смотрю, ты подготовилась к нашему очередному свиданию, — сказал я, разглядывая чистые, расчесанные волосы Юкари.
— Да, подготовилась, — она щелкнула зажигалкой, крохотный огонек заплясал в бледной ладони.
— Ммм, романтика. А где свечи?
Я смотрел, как огонек приближается к моему плечу.
— Свечой будешь ты демон, — прошипела девушка и обожгла меня. Я равнодушно смотрел, как моя кожа обугливается и шипит. Желто-красные волдыри вспухали, пошел дымок.
Юкари отдернула зажигалку.
— Почему ты не кричишь?
— А? — пожал я обожженным плечом. — Думал, мы прошли эту стадию в наших отношениях.
Отбросив зажигалку, Юкари нагнулась и подобрала электрошокер. Синяя змейка снова сверкнула и ужалила меня. Я только закатил опухшие глаза.
— Юкари, это бесполезно. В аду пламя намного жарче.
Электрошокер выпал из ее рук. Пластиковый корпус разлетелся вдребезги при столкновении с бетоном.
— Ты играл со мной, — ошаршенно прошептала она. — Все мои муки были напрасны.
— Тут еще вопрос, кто больше мучился, — заметил я. — Так-то мое тело тоже не из железа сделано.
— Это не твое тело, — произнесла Юкари, но чисто на автомате. Силы и надежда покидали ее.
— Ты можешь продолжать, если хочешь, — сжалился я. — От боли мне некуда деваться, но кричать надоело. Просто не вижу смысла сотрясать воздух.
 
Она уткнула лицо в ладони, взвыла:
— Я…не знаю, нужно ли мне это!
— В первую очередь разберись в себе, Юкари, а потом уже калечь невинных инкубов шокерами и зажигалками.
— Невинных? — истеричный смех прорвал ее. Она хотела убежать. Она чувствовала, что чем больше находится рядом со мной, тем больше сходит с ума. Пучина безумия заглатывала ее разум, в то время как я, нагой и привязанный, весь в кровавых ранах, рассуждал здраво и даже шутил. — Ты сам признал только что: пламя в аду жарче! Значит, ты оттуда! Да! Ты признал!
— Серьезное доказательство, — хмыкнул я. — Не над ним ли ты сама сейчас смеешься?
Смех оборвался так же резко, как и начался. Юкари снова упала на колени перед своим пленником.
— Семь человек, — прошептала тихо-тихо. — Ты убил их, даже не дрогнув, без жалости.
— А чего их жалеть? — парировал. — Первыми напали, первыми и получили. Кстати, не помнишь, по чьему приказу?
Юкари молчала, растерянно пялясь на меня. Я знал тембр голоса и слова, которые успокоят ее и вернут прежнюю стойкость и, наоборот, лишат последних капель самообладания. К сожалению для девушки, мне требовалось второе.
— Тот ли демон должен быть сейчас связанным? — произнес я. — И все же, какое бы безумие ты не вытворила бы, я никогда не отвернусь от тебя.
Поймал ее взгляд — этот момент был важен. Из ее рта вырвалось:
— Но почему?
— Разве не очевидно. Потому что я Хенси.
Эти слова стали фитилем к пороховой бочке.
— Вранье! — вскричала Юкари. — Каждое слово — ложь!
— Неужели? — повысил я голос и почувствовал, как побитые легкие отзываются болью. — Ты считаешь, что любишь Хенси? Но что такое любовь, Юкари? Что?
— Это самоотречение, демон, — выплюнула она мне в лицо. — Самоотречение ради дорогого человека.
— И это самоотречение является твоим главным самоутверждением, так? Подтверждением того, что ты жила не зря? Смыслом твоего существования?
— И что с того? — сверкая глазами, искала она подвох в услышанном.
— С того, что твое самоотречение или, правильней, самоотрицание является твоим высшим самоутверждением. Истинная любовь такова. Но почему ты не допускаешь того же закона в отношении меня и Хенси.
Она схватилась за голову, изо всех сил вцепилась в волосы.
— Не понимаю.
— Все просто. Так же как твоя любовь включает тебя саму и твое самоотрицание, так и Хенси объединяет в себе две сущности.
— Нет, не говори дальше, — она дернула чистые пахнущие шампунем локоны. — Не смей!
— Две сущности, Юкари, — продолжал я ровным тоном с сиплыми нотками от боли. — Единство себя и его отрицание. И этим отрицанием являюсь я.
— Не смей! — она вскочила и швырнула в меня окровавленные пряди. — Каждое твое слов — бич!
Моя голова поникла.
— Если ты правда любишь Хенси, твое самоотречение должно пойти куда дальше. Ты так свыклась с постоянными мыслями о Хенси, что его образ стал частью тебя самой. Но ведь любовь это не только ты. Это и он. Настоящий он.
Теперь она схватила меня за волосы, дернула вверх.
— И подтверждением моей любви будет позволить ему умереть? Так, демон? В этом будет состоять мое самоотречение?
Я смотрел в ее яростные глаза:
— Умрет только его образ в твоем сознании. Настоящий Хенси жив и любит тебя. Тебе нужно только принять его.
Выстреливший мне в лицо кулак дернул мою голову в сторону, едва не сломав шею. Еще один удар и падаю вместе со стулом на мокрый бетон. Она пинает меня, бьет, царапает ногтями мою многострадальную кожу. Иногда смотрит в мои глаза и видит лишь непостижимое спокойствие, словно я прощаю ее невежество.
 
Ты больше не услышишь моих криков.
Она читает это в моем лице и отшатывается, спотыкаясь, бежит прочь. Хлопает стальная дверь, и я выдыхаю. Остался последний этап.