Сборник забытой фантастики №7. Субспутник
Высказав это удивительное заявление, профессор поднялся во весь рост и с триумфом посмотрел на меня:
– Что вы думаете об этом?
– Это великолепно! Но я не понимаю, какое отношение это имеет к структуре атома.
– Вы видите, – сказал профессор, – что мой луч, который отныне я буду называть эпсилон-луч, состоит из потока электронов, вибрирующих на высокой частоте. Когда этот луч направляется на вещество, он проникает в каждый атом. Электроны луча встречаются с электронами в атоме, происходит столкновение, в результате которого атом теряет часть своих электронов. Эта потеря изменяет состав вещества. После нескольких месяцев экспериментов я обнаружил, что сила эпсилон-луча полностью зависит от напряжения вторичного разряда. Теперь я отрегулировал его так, чтобы луч удалял всего один электрон в секунду. Я также обнаружил еще один интересный факт, а именно, что железо не подвержено воздействию моего луча. Я не знаю точно, почему так происходит, но думаю, что это связано с тем, что магнитный поток, созданный в металле, противодействует действию эпсилон-лучей. Следовательно, я могу взять самый тяжелый из известных на Земле элементов, уран, и уменьшить его до железа. Затем я могу взять элемент с атомным номером чуть ниже атомного номера железа, металл марганец, и уменьшить его до водорода, но я не смогу уменьшить уран непосредственно до водорода. В некотором смысле это хорошо, потому что я могу сделать аппарат, который будет подвергаться воздействию лучей, из железа, почти любое другое вещество распалось бы.
– Для чего установлен насос? – спросил я.
– Насос нужен, – объяснил он, – для удаления воздуха, иначе он распадеться, когда я включу луч.
– Вы сказали, что эпсилон-луч исключительно высокой частоты?
– О, да, именно так.
– Как это достигается?
– Это мое собственное изобретение. Я использую радиолампу, специально соединенную с системой в которой задействован набор катушек, каждая из которых имеет большую индуктивность, чем предыдущая. Я не могу сейчас рассказать вам подробности, так как это еще не доведено до совершенства. Все это находиться в коробке с циферблатом. Этот циферблат, или, скорее, переключатель, которым система управляется, – еще одно мое изобретение, сделанное специально для аппарата. Это действительно своего рода таймер, который контролирует продолжительность времени, в течение которого машина находится в действии. Как я уже говорил, луч снимает один электрон в секунду. Если вы заметите, циферблат пронумерован. Цифры означают секунды, и когда я хочу уменьшить вещество до другого элемента с меньшим атомным весом, я вычисляю атомные номера между ними и поворачиваю циферблат на это число. В центре циферблата находится маленькая кнопка, которая запускает машину. Когда циферблат повернут на нужное число, я нажимаю на кнопку, и луч действует в течение необходимого времени. Как только оно заканчивается и трансмутация происходит в достаточной степени, прибор автоматически отключает луч, и воздействие прекращается. Теперь, возможно, вы хотели бы увидеть мой аппарат в действии?
Я ответил утвердительно.
Профессор Уайлд подошел к трубке и сделал несколько предварительных регулировок.
– Во что бы мне превратить ртуть? – спросил он, повернувшись ко мне.
– Попробуйте в золото, – предложил я.
– Хорошо, – согласился профессор, – атомный номер золота – семьдесят девять, а ртути – восемьдесят, поэтому их разделяет всего один электрон, следовательно, я поверну циферблат на цифру один.
Рука профессора подошла к выключателю, и с громко бьющимся сердцем я наблюдал, как он замыкает цепь.
Мгновенно серебристая жидкость затвердела и превратилась в золото. Профессор Уайлд отсоединил эпсилон-лучевую трубку от насоса, достал золото и передал его мне. Когда он это делал, на его лице еще раз расплылась несвойственная ему улыбка. Я взял золото и осмотрел его. Оно казалось чистым, так как было очень мягким, настолько мягким, что я мог легко поцарапать его ногтем. Когда я взял его, то заметил, что оно довольно теплое, и спросил профессора о причине этого.
– Когда эти электроны были собраны вместе, это было сделано за счет большого количества тепла и энергии. Теперь, когда я вырываю их, это тепло высвобождается и покидает элемент, поэтому он становится холодным. Но столкновение между электронами, которое происходит, когда я включаю луч, вызывает огромное количество тепла, которое превышает охлаждение. Или, другими словами, эндотермическая реакция, в которой тепло принимается или поглощается в результате столкновения, противодействует экзотермической реакции, в которой тепло выделяется в результате распада.
Несколько минут я стоял неподвижно, погрузившись в созерцание чудесного аппарата, как вдруг у меня возникла идея.
– Но ведь таким образом можно получить еще неоткрытые элементы?
– Да, и эта идея пришла ко мне в голову ранее, и я уже сделал кое-что.
Он пошел к стоявшему рядом шкафу и вернулся с несколькими бутылками.
– Вы видите, – сказал профессор, – что это всего лишь еще несколько редкоземельных металлов, все они очень похожи друг на друга.
Он передал бутылки мне, и я увидел, что каждая из них содержит кусочек беловатого металла, напоминающего алюминий. Профессор снова подошел к своему шкафу и на этот раз принес свинцовую шкатулку.
– Содержимое этой шкатулки стоило бы шесть или семь миллионов долларов. Сейчас же это стоит примерно пятьдесят долларов.
Он, должно быть, прочитал мои мысли:
– Да, это радий, который я теперь могу по желанию получать из урана.
– Кстати, профессор, – вмешался я, – есть ли какое-нибудь практическое применение этому аппарату? Я имею в виду, можете ли вы заставить ее делать что угодно и оставаться под вашим контролем?
– Теоретически это возможно, но главная трудность заключается в том, что как только начнется внезапная дезинтеграция, она распространится, и весь мир перестанет существовать. Чтобы вы лучше поняли, позвольте мне сравнить это с огромной кучей пороха. Если вы поднесете искру к любой точке этой кучи, все взорвется. Но если отделить часть пороха от остального и зажечь, это не повлияет на остальную часть кучи. Сейчас я не могу отделить вещество, которое я использую, от остального мира, но я могу изолировать его в железной сфере, на металл которой, как я уже говорил, не влияет луч эпсилона. Конечно, есть еще одна задача, которая стоит передо мной. Я не могу знать, сколько энергии я получу от конкретного вещества, которое я буду использовать для дезинтеграции, поэтому есть опасность, что все это взорвется и разрушит лабораторию.
– Я не понимаю, почему должен произойти взрыв, – сказал я.
– Для этого нужно сначала понять принцип работы этой штуки. В процессе высвобождения атомной энергии атом подвергается мощному разряду, который вместо того, чтобы просто оторвать несколько электронов, полностью разрывает атом на куски, так что все электроны остаются летать вокруг. При этом возникает огромное давление. Именно это давление может стать причиной взрыва. Конечно, это не идеальный способ получения атомной энергии, иначе это привело бы к большому количеству отходов. Лучше всего было бы разрушить атом таким образом, чтобы вся энергия, которая первоначально пошла на его создание, была доступна. Однако это в лучшем случае лишь мечта. Другой вариант – практически единственный, который я сейчас вижу. Я намерен поработать над этой проблемой сегодня вечером.
– Эта атомная энергия – отличная идея, но как вы думаете, сможете ли вы превратить ее в коммерческий продукт?
– Несомненно, да. Вы только на минутку задумайтесь об огромных возможностях атомной энергии. Каждый мог бы иметь свою собственную электростанцию, которая обеспечивала бы всю необходимую энергию в течение дня. Дома будут освещаться и обогреваться машинами, работающими на атомной энергии. Автомобили будут работать на атомной энергии. Вероятность того, что запасов антрацитового угля и нефти хватит только на сто лет и четырнадцать лет соответственно, вызывает серьезное беспокойство, но когда будет найден ключ к атомной энергии, все эти опасения рассеются. Моя идея состоит в том, чтобы сделать машину, подобную моему дезинтегратору элементов, только я значительно увеличу ее мощность, чтобы она могла полностью разрушить атом, а не просто удалить несколько электронов, как я уже объяснял. Затем я должен буду разработать машину, в которой можно будет использовать атомную энергию. Конечно, дезинтегратор будет иметь устройство, с помощью которого можно будет контролировать силу луча, так что он сможет делать все, что угодно, от дезинтеграции свинца до освещения Нью-Йорка в течение недели. Разве это не потрясающе?
