Чернила (СИ)

Он не понимал страх людей перед ним. Было много чего страшнее, что скрывалось за лицами красивых людей.
Торговец вернулся с маленькой заколкой, завернутой в черный бархат, а потом полез под стойку за пакетом.
— Какой леди так повезло?
— Никому такому.
— Но вы о ком-то думаете. Это будет хорошо смотреть на ее волосах? — торговец вручил ему сверток. — Женщины любят немного блеска.
— Не эта, — ответил он, сунул сверток к покупкам и понял, что не знал, любила ли она блестящие штучки. Он ничего о ней не знал. Он вздохнул и посмотрел на торговца. — Точнее, я не знаю, нравится ли ей такое.
— Поверьте, все женщины любят что-то с бриллиантами, — торговец будто расслабился в разговоре. Он подмигнул. — Удачи.
Букер не помнил, когда ему в последний раз подмигивали. Было ли такое вообще. Так делали для людей с добрыми намерениями, а не для тех, кто собирался убивать.
Он кашлянул, кивнул и вышел из магазина.
Хоть он хотел, чтобы в нем видели нормального человека, Буке все еще не знал, как реагировать на чью-то… доброту.
Он знал, как отвечать на крики людей. На их взгляды, как делал мальчишка у хозяйственного магазина. Даже люди на улице вели себя привычно с таким, как он. Это было просто понять.
Кто-то понял, что он был не таким пугающим, и дал совет про женщин? Он не знал, как это принять. Точно не так, как хотел тот человек.
Букер покачал головой.
«Забудь, — сказал он себе. — Просто вернись в цирк».
— Это мальчишка Люси?
Вернуться в цирк просто так он уже не смог бы. Букер опустил кепку ниже, избегая группы мужчин у магазина.
Конечно, они знали, что он был сыном Люси. Он быстрым взглядом понял. Что эти люди растили его почти всю его жизнь. Они оставили на его душе шрамы от самых темных воспоминаний.
— Знаете, — ответил один, сигарета покачивалась между его губ, — вполне возможно.
Пинкертоны.
Они как-то нашли его даже в городе. Как-то. Хоть Пинкертонам не были рады в «хороших» заведениях. Они оставались в доме на холме в четверти часа от города и выходили внезапно.
Букер расправил плечи и встретил их взгляды, высоко подняв голову. Они не изменились за время, что он их не видел.
Те же черные костюмы. Те же кепки. Бритые виски придавали им агрессивный вид. Но голод в их глазах узнавался сильнее всего. Голод и желание подраться.
На людях.
— Народ, — прорычал Букер.
— Давно не видели твой волосатый зад.
Он приподнял бровь, но не ответил. Он был не в настроении биться с этими «джентльменами». Букер хотел бы пройтись кулаком по их лицам, разбивая кости, ощущая боль от их разломанных черепов. Это того стоило бы, но не сегодня.
Лидер группы, которого он не узнавал, и которого явно повысили недавно, прошел к нему.
— Босс сказал найти тебя. Узнать, где ты устроился в жизни.
— Я давно покинул семью, — но это ничего не значило, да? Только он ушел, и это их злило. Они не знали, как убить свое творение. И они собирались преследовать его, чтобы убедиться, что он не сделает того, что семья не одобряла.
— Не помнишь? Ты не можешь покинуть семью живым, — мужчина добавил после паузы. — Пинкертон.
Букер ненавидел, когда его так называли. Он принял эту фамилию, как его мать, но это не значило, что он хотел иметь с ними связь.
— Букер Пинкертон, — повторил мужчина, — тебя вызвал отец.
Старик всегда настаивал, чтобы его звали «отцом», хоть он не был никому из них отцом на самом деле. Он был жестоким, беспощадным, не заслуживал так зваться. И Букер уже не работал на него.
Он покачал головой.
— Скажи ему «нет».
— Мы не примем такой ответ.
— Тогда придется идти к старому доброму папаше с плохими новостями, — Букер крепче сжал сумку. — Ты обо мне слышал?
Мужчина фыркнул и закатил глаза.
— Шепот о мужчине с татуировками. Да, но это не настоящее.
Они всегда так говорили. Пытались оправдать то, что слышали, так, как могли понять. Даже Букер не знал, что с ним сделал лекарь с болот. Он знал, что отец нашел человека, который говорил, что мог творить невероятное.
Так и было.
 
Змея подвинулась на его шее, чешуя давила на его горло. Цепи на лбу раскачивались от ветра, которого не было на улице, их звон звучал в воздухе.
— Не выдумка.
Глаза Пинкертонов расширились, и они не пытались остановить его, когда он пошел сквозь их группу. Он разберется с этой проблемой позже.
Но сначала он займется девушкой.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Ирен не видела его несколько дней. Ей казалось, что прошло больше времени. Но прошло две недели с их встречи в подвале, и он говорил ей отыскать его в это время.
Татуировка облезла, как он и говорил. Она наносила как можно больше лосьона, но четыре дня после нанесения она выглядела ужасно. И он не был рядом, чтобы ответить на ее вопросы.
Она закрылась в новой комнате и смотрела на оскорбительные руки, словно с ними было что-то не так. И так и было. Кожа с них слезала сильнее, чем от солнечного ожога, и она не понимала, почему.
Страх от неизвестного вызывал тошноту. Эти вопросы отличались от тех, за которые ее родители привели пастора. С экзорцизмом она хоть знала, какую боль ожидать и когда.
Заживление татуировки было новым опытом. Ее тело нуждалось в помощи, потому что она не знала, как заживить раны. Казалось, ее руки стали гнить, и она не могла помешать. Она могла только задерживать дыхание, пока ее тело бунтовало.
К счастью, кожа перестала шелушиться, и Ирен увидела красивые татуировки. Они поражали своими линиями. Черные очертания цветов и пчел. И пчел было много.
Порой она минутами глядела на изящные рисунки. Крылышки пчел были светлыми, будто прозрачными. Цветы были такими реалистичными, что ей казалось, что она ощущала их запах в комнате.
Теперь пора было добавить им больше жизни. Она не знала, что задумал для нее Букер. Она была нормальной женщиной. Татуировки не будут отделяться от ее кожи, как у него, но ничего страшного. Может, он хотел, чтобы она была его помощницей в выступлении, и чтобы они сочетались. Два существа с татуировками, странные и не из этого мира.
Но сначала нужно было его найти.
Ирен пригладила корсет одолженного платья. Эвелин дала ей как можно больше одежды и пообещала, что они найдут еще, когда у них будет свободное время. Изумрудный бархат казался слишком дорогим для повседневной одежды, но Эвелин носила такие платья каждый день.
Бархат ощущался на ее теле свободнее, чем на Эвелин, ведь у той фигура была выражена сильнее, чем у Ирен. Но платье все еще было красивым и удобным. Оно заканчивалось над ее лодыжками, и Эвелин добавила милые зеленые туфли.
Она ощущала себя как принцесса. Ирен не ожидала, что ощутит такое в цирке.
Она робко прошла на кухню, где другие готовили ужин. Букер должен быть с ними. Они старались как можно больше времени проводить семьей.
Но его там не было. Другие суетились на кухне, как в своем улье, каждый знал, как вести себя рядом с остальными. Великан держал тарелки с едой над головой, а Даниэль сновал между Кларой и Томом, направившихся к печи.
— Добрый вечер, — тихо сказала Ирен, звуча чуть хрипло.
Все застыли и повернулись к ней одновременно.
Никто не ответил, и Ирен кашлянула и спросила чуть громче:
— Кто-нибудь знает, где Букер?