Остров дракона (СИ)

— Предлагаю схорониться в порту, — посоветовал торговец. — Там будет легче найти корабль до Гатвала.
— Какого еще Гатвала? — нахмурившись, спросил карлик.
— Расскажу позже, когда отыщем укрывище, — отмахнулся Бо.
Как обычно в пустыне, сумерки сгустились неестественно быстро. Ярко-красная полоса заката еще светилась над окоемом, но в узких переулках уже властвовала чернильная тьма.
Город опустел, по дороге попадались лишь зело подозрительные типы — в основном оборванцы-имары и совсем опустившиеся личности — полугоблины, коих не принимали ни люди, ни имары. Они поглядывали на варваров и гнома без всякого интереса — подобная добыча была им не по зубам.
В лицо подул соленый ветер. Давивший на уши неясный гул, обратился в шум прибоя. Между домами показалась испещренная рябью волн густо-синяя равнина, по которой вслед за угасающим солнцем тянулась алая дорожка. Возле взрезавших морскую гладь пирсов, покачивались темные абрисы кораблей. В нос ударил резкий, почти нестерпимый запах тухлой рыбы.
Сеть улочек вывела их на открытый участок. Вокруг валялись бочки, ящики, обрывки сетей и горки скрученных кольцами канатов.
— Ну и воняет! Куды ты нас привел, Бо? — недовольно заворчал карлик.
Торговец не обратил внимания на стенания гнома, тщательно изучая окрестности.
— Туда, — толстяк указал в сторону нескольких притулившихся на отшибе сараев. Обвалившиеся кровли говорили о том, что здания давно заброшены.
Они прошли через лабиринт из растянутых для просушки неводов, обошли черный остов, оставшийся от сгнившего баркаса.
Торговец толкнул рассохшуюся дверь первого из строений.
— Эирато ирн кхизут! — из недр здания донесся недовольный крик. Не возникало сомнений в том, что незваных гостей просят убраться.
— А ну пошли вон, пока не зарубил, ублюдки! — громыхнул, точно горный камнепад, Хилмо. Гном блефовал, поскольку его секира осталась у городской стражи.
Сердито бурча, из здания выбралось четверо имаров — согбенный едва ли не пополам древний старик, двое чумазых юнцов и рослый молодец, коего с удовольствием приняли бы в любую армию.
— Проваливайте, отребье, — разошедшийся коротышка пнул ногу высокого парня.
Тот развернулся, уставившись на рыжего косыми глазами, и страшно коверкая слова, пробурчал нечто нечленораздельное.
— Говорить научись, урод, — передразнил бродягу подгорный житель.
— Шилла гтуф арх фатам, — сердито бросил нищий и зашагал вслед за ушедшими товарищами.
— Совсем обнаглели имары. На гномов огрызаются, — снова заговорил Хилмо, как только они очутились внутри хибары. — Надо было их прикончить. Нутром чую, донесут на нас городской страже.
— Что-то ты сделался чересчур кровожадным, любезный друг. Уж не покусал ли тебя Готрик? — спросил коротышку Бо.
— Я — не кровожадный, а разумный и осторожный. Негоже оставлять свидетелей, когда на хвосте у тебя эльфяки сидят, — важно надулся карлик.
Торговец промолчал, не собираясь затевать очередной бессмысленный спор.
  
Глава 4
 
В темной комнате висел тяжелый смрад испражнений. Земляной пол устилала гнилая солома. В углах громоздились кучи ветхого тряпья, верно служившие постелями местным обитателям. Проникавшие сквозь дыры в крыше серебристые лунные лучи скупо освещали находившийся в середине помещения очаг — обложенную камнями горку углей. Рядом с кострищем валялся дырявый котелок, обглоданные рыбьи кости и заплесневелый ломоть хлеба.
— Подкрепиться не мешало бы, — окинув взглядом скудный ужин бродяг, сказал рыжий.
— Вся наша провизия осталась в корчме Шакдула, — утешил приятеля торговец. — Так что, буде хочешь перекусить, иди и найди еду самостоятельно.
Толстяк вяще желал, чтобы подгорный сумасброд куда-нибудь удалился.
— Хорошо, — покачал головой коротышка. — Я добуду снеди, но с тобой делиться не стану, — толстый палец указал на внушительное брюхо купца.
— Как посчитаешь нужным, — равнодушно пожал плечами Бо.
Карлик уговорил Готрика отправиться с ним. Гном и оборотень ушли, оставив торговца в одиночестве.
 
Толстяк прошелся по зловонному помещению, выудил из котомы пузырек с малиновой жидкостью, откупорил вычурную пробку. Окрест разлился приторно сладкий аромат. Торговец взялся распрыскивать пахучее зелье по полу. Не скупясь, купец выпростал весь флакон.
Затем Бо ногами расчистил небольшой участок, постелил плащ и уселся. Затылок и спина ныли от полученных побоев. Купец снял курту и холщовую рубаху, осторожно положил одежду рядом, стараясь не запачкать нечистотами, оставшимися от прежних хозяев. В пухлых ладонях появилась круглая глиняная банка. В сосуде находился хоррумский бальзам — одно из сильнейших в ойкумене заживляющих снадобий. Белесая маслянистая субстанция источала запах спирта и мускуса. Торговец вымазал на себя всю емкость. Кожа почала неприятно зудить, но саднящая боль сменилась мягким теплом. Толстяк не стал одеваться, ожидая, пока впитается эликсир.
Он соврал Хилмо, на самом деле в его торбе имелось несколько сухарей. Впрочем, гном все равно не стал бы харчиться подобным. Без всякого удовольствия, толстяк прожевал кусок высушенного хлеба. Пищевод драло так, будто в глотку струями засыпали песок. Торговец истово пожалел, что вместе с даораком и провиантом отдал слуге Шакдула и бурдюки с водой.
Несмотря на разлитое благовоние, в сарае все еще стоял ощутимый смрад. Спать в подобной обстановке не представлялось возможным. Томясь от безделья, Бо запалил костерок. В тусклом сиянии пламени купец достал и развернул купленную у голодранца карту.
Долгое время он с тщанием всматривался в заскорузлый пергамент, совершенно ничего не понимая, что на оном изображено. Весь рисунок иссекали продольные и поперечные линии, на протянувшейся вдоль краев бумаги узорчатой рамке были начертаны эльфийские руны. В правом нижнем углу располагалась звезда с десятком лучей, верно, обозначавших стороны света. В противоположной части из волн поднимался чешуйчатый кабан с плавниками заместо лап. Торговец знал, что оное чудище зовется левиафаном. На остальной части рисунка были разбросаны три больших и с десяток маленьких островов, корабль с надувшимися парусами и пучеглазый комок щупалец, также представлявший собой очередного морского страхолюда. На суше имелись какие-то не слишком понятные изображения: пирамида, гора, дерево с пышной кроной, копейщик в набедренной повязке. Никаких отметок, кои указывали бы на то, где хранятся сокровища наазитов, на карте не находилось.
Не в силах разобраться в нелепом рисунке, Бо вздохнул и, свернув, засунул карту обратно в котому.
Он сидел, молча глядя на пламя. Приблизительно через четверть часа снаружи раздались тяжелые шаги.
Дверь распахнулась едва, не сорвавшись с петель. В проеме появился Хилмо, гном тащил подмышками несколько дохлых цесарок и пузатый кувшин. Позади шагал Готрик, с плеч следопыта свисали вязанки колбасы и овощей. Судя по всему, компаньоны торговца ограбили закрома какой-то богатой таверны. В прокаленном солнцем Доргриме птиц разводили лишь самые зажиточные феллахи, большинство жителей пустынной страны заместо куриц употребляло в пищу риггов — небольших ящериц с кожистыми крыльями и вытянутыми, похожими на клювы мордами.
— Сейчас птички пожарим, — Хилмо бросил добычу прямо на грязный пол и извлек из походной сумки несколько красно-бурых камней. Оные булыжники горели куда лучше, нежели любые дрова и угли. Гном швырнул в огонь сие волшебное топливо, и пламя взвилось едва ли не до потолка.
 
— Эх, жаль, пивка добыть не удалось, — подгорный житель небрежно пихнул кувшин. — Придется энтой дрянью довольствоваться… А чего ты голый сидишь, Бо? Курву что ли какую сюда приволок?
— Я натирал синяки лекарством, — сухо пояснил купец.
— То-то здесь так воняет, — карлик с шумом втянул ноздрями воздух.
Ни торговцу, ни Готрику поспать не удалось. Сызначала гном невесть сколько времени коптил на огне цесарок, в полный голос распевая боевые песни подгорного племени. Затем, громко чавкая, Хилмо поедал приготовленную снедь, трех птичьих тушек карлику показалась мало, и он заправился еще и колбасой. Под утро пещерный смутьян принялся за вино. Теперича он горланил скабрезные словостишия.