Добро пожаловать в прайд, Тео! (СИ)
- А ужасно прекрасно? - выдыхает она.
- Это – обещаю.
Нежно. Трепетно. Не смея надавить хоть капельку сильнее. Осторожно трогать. Гладить. Раздвигать.
Утонуть на хрен в ее горячей влажности. Оглохнуть от жалобного стона. Ослепнуть от широко и стремительно раздвинутых бедер. И окончательно утратить хоть какое-то подобие разума, почувствовав требовательное давление ее пальцев на своем затылке. Одно лишь все это время помнил, не позволял себе забыть: «Третьего шанса не будет».
***
Она прижимается к нему прекрасно горячим и еще слегка дрожащим телом. Гладит по груди и что-то шепчет. Не сразу ему удается разобрать слова сквозь накрывшую от возбуждения ватную глухоту.
- Федечка… хороший мой… хочу тебя…
Осознать услышанное он смог не сразу. Ему даже казалось, что эти слова… ну последние два точно… сказал он сам. Потому что это желание надсадно билось внутри – давя в висок, в пах – да везде. Опрокинуть, рывком развести ноги и напористо взять.
Так, как он сделал тогда, в первый раз.
Нет уж, Фёдор Михайлович, сцепи зубы… и что-нибудь там еще сцепи - и терпи! Ты обещал ей, что ужасно не будет. Ты себе поклялся, что не причинишь ей боль. А сам-то, сам сейчас способен контролировать себя?! Рывком он собрался развести ноги. И взять напористо. Сцепи, я сказал! И веди себя как джентльмен!
- Конечно, - пальцы дрожат – и это неконтролируемо! И он так и ведет дрожащими пальцами по безупречному изгибу спину. – Конечно, девочка моя. Сейчас я сделаю тебе еще раз ужасно прекрасно.
Пальцы уже уверенно, миновав изгиб округлых женских ягодиц, коснулись того места, что недавно еще было ласкаемо мужским языком. Лола ахнула. Выгнулась. Закинула ногу. Прижалась плотнее. И огорошила.
- Я хочу не так!
- А как? – осторожно переспросил Фёдор. Джентльмен в нем держался на какой-то последней хлипкой ниточке.
- Внутри! – жарко выдохнули ему на ухо.
Твою ж мать…
- Ло, девочка моя… - он поспешно скользнул рукой обратно вверх. – Я не хочу причинить тебе боль еще раз. Тебе же было больно, в тот, первый раз, тогда, да? – она лишь моргнула, и он решил, что это положительный ответ. Хоть и был уверен в этом сам, но пришлось подавить вздох разочарования. – Не надо так сейчас… Давай я тебя еще раз… снаружи… пальцами… губами… языком… как ты хочешь…
- Ты что?! – она приподнялась так резко, что взметнулась грива спутанных темных волос. – Ты о чем вообще говоришь?!
- О том, что сейчас снова буду ласкать тебя.
- А внутри?!
- А… это… ну…
- Боже мой… - Лола не стала дожидаться конца этого потока невразумительных междометий. Она села на кровати и зажала рот ладонью. Какое-то время смотрела на него поверх ладони – такая невозможно красивая, что джентльмен внутри экстренно попросился в отставку. Вот-прямо-сейчас. – Меня посетила ужасная догадка. Ты что, не собираешься заниматься со мной сексом?!
- Тебе же будет больно.
- Почему?! – голос Лолы явно был близок к тому, чтобы перейти на визг.
- Ну тебе же было больно в прошлый раз. Очень больно.
- Да кто тебе такое сказал?!
- А почему ты тогда ушла? Почему не захотела со мной разговаривать после?
Именно в этот момент, сидя напротив него и слушая этот вопрос: «Почему ты ушла?» - Лола осознала весь масштаб бедствия. А еще говорят, это женщины себя накручивают! Некоторые оперные звезды мужского пола это умеют делать просто виртуозно!
- Я ушла не поэтому!
- А почему?!
И она поняла вдруг, что без внятного ответа на этот вопрос с места они дальше не сдвинутся. Только вот внятного ответа у Лолы не было. А невнятный было произносить невозможно. Но деваться... деваться, похоже, некуда.
- Я ушла, потому что мне стало стыдно.
- Господи, да за что?! – он тоже сел, а потом придвинулся вплотную, на ее плечи легли тяжелые горячие ладони. Зеленые глаза смотрели пронзительно и требовательно. – За что тебе может быть стыдно?!
- Я же сама… практически тебе навязалась… поцеловала… разделась перед тобой… предложила себя. Что ты обо мне подумал?
Он смотрел на нее ошарашенно. Лола чувствовала, как начинают пылать щеки. Господи, ну зачем она скинула одеяло с постели?! Теперь даже не прикрыться.
- Вообще-то, это я тебя раздел, - тихо проговорил он.
- Точно? – ничего не оставалась, как вести этот абсурдный диалог. А ведь еще каких-то пять минут назад они были заняты совсем другим.
- Точно. Я снял с тебя халат. И поцеловал. Точнее, сначала поцеловал, а потом снял халат. А потом отнес в постель и…
Он замолчал. Молчала и Лола. Поняла, что начинает замерзать. И что с разговорами пора заканчивать. Разве что… последний вопрос.
- Что ты тогда обо мне подумал? - она смотрела ему в глаза. На другие части тела смотреть сейчас было неловко. – Что я… легкомысленная? Слишком доступная? Что?!
Он медленно покачал головой.
- Я подумал, что ты удивительная. И что мне очень-очень повезло.
Все. Дальше разговаривать смысла не было. И желания. И сил. Она закинула руки ему на шею и прижалась.
- Пожалуйста… пожалуйста… прошу тебя… давай повторим то, что было в Нью-Йорке.
- Но тебе же было больно…
- Если ты еще раз скажешь про то, что мне было больно – я сделаю что-нибудь ужасное!
- Например?
- Например, вот это!
Он поддался ей и от легкого толчка в грудь упал на кровать, увлекая и ее за собой. И они снова целовались. И руки его никак не могли насытиться нежной гладкостью ее тела. Она никак не могла перестать ласкаться, прижиматься и тереться об его сильное и горячее тело. И, очевидно, от всего этого Фёдор совершенно потерял голову, потому что не заметил… не понял заранее… как его вдруг…
Лола ахнула. Вздрогнула всем телом.
Ну, ей-богу, он этого не делал, это она сама, и…
Его ухо опалил стон.
- Тебе больно, да?
- Федя, прекрати!
В следующую секунду ему в грудь уперлись две женские ладони, а сама женщина… она уже сидела на нем верхом. Облако темных волос, маленькие аккуратные груди, но самое главное – то место, где они теперь были соединены. Внутренний джентльмен козырнул и удалился в закат. Закат его, Фёдора, связных мыслей. Острая горячая тяжесть внизу живота тягучей неумолимой лавой сметала на «нет» все попытки думать. Безумно хотелось двигаться. Но двигаться начала Лола. Прогнувшись в спине, забросив за спину гриву волос и продолжая упираться ему в грудь ладонями, она начала медленно раскачиваться. Пробовала, примеривалась, прислушивалась к себе и своим ощущениям. Прикусила губу и прикрыла глаза. Все это в совокупности с мерно двигающейся женской грудью на какое-то время отвлекло Фёдора – он любовался.