Почему Всегда Я? (СИ)

Он глубоко выдохнул на лучики света и не увидел пара изо рта.
«Если они не убьют — то сам помру, от переохлаждения…»
Борясь с невероятным холодом, что сковывал все тело и поглощал все сознание — с трудом сумев встать на пальчики ног — медленно приподнялся настолько, насколько позволял стальной ящик. Все тело свело от холода. Пальцев он уже не чувствовал. Дрожь била неимоверная. Холод такой, что надежды выжить, таяли на глазах. Медленно присел на трясущихся ногах. Поднялся вновь. Вновь присел. Адская боль сводила мышцы…
Снова подняться…
Снова присесть…
Делать хоть что-нибудь — чтобы не сдохнуть от холода в этом проклятом металлическом гробу.
Еще. Еще. ЕЩЕ!
Двигайся куча костей!!!
«Я не подохну по желанию этих нелюдей… Я их всех убью…»
Нарастающая ярость давала силы. Дикая. Первобытная. Неистовая…
Ярость — все что у него осталось. Только она держала его на ногах.
Он стал колотить руками в стены своего карцера. Он разбил руки в кровь — но не остановился. Продолжал ожесточенно бить по стали — словно был готов порвать толстый стальной лист голыми руками. Снова приседания. Снова удары. Еще. Еще. Сильнее! Дикий, ужасающий крик раздавался из карцера — вселяя необъяснимый страх в сердца тех, кому не посчастливилось его услышать.
♠♠♠♠♠♠♠
— Вы считаете, что это сработает?… — тихо спросил лейтенант остановивший казнь Аврелия, у своего капитана. Она стояла в своем теплом и светлом кабинете у окна и улыбалась, глядя на темнеющий в отдалении стальной карцер.
— Для подчинения не обязательно применять физическое насилие. — она повернулась и села за свой стол, устало подтягиваясь, — Достаточно сформировать мировоззрение человека таким образом, чтобы он просто не имел представления о своей свободе…
К тому же, этот экземпляр очень живуч и вынослив. Мы сможем очень выгодно его продать…
— Сначала его нужно сломать. И я не вижу никаких предпосылок к этому.
— Он сломается. Они все сдаются… Рано или поздно… — отмахнулась капитан от своего подчиненного, как от назойливой мухи.
Лейтенант нахмурился:
— Со всем уважением капитан… Я так не считаю. Я уверен в том — что он не сломается…
— Расс, не неси вздор! Чего такого особенного ты увидел в этом ничтожестве, что говоришь таким опасливым тоном? — засмеялась капитан.
— Вы просто не видели его перед расстрельной командой, мэм…
Лейтенант произнес последнее не то с восхищением, не то с трепетом:
— Капитан Грей… — лейтенант Рассел осторожно подбирал слова, — Он не похож ни на одного раба, из тех что мы готовили… Он совершенно не боится смерти…
Капитан Грей лишь пренебрежительно фыркнула:
— Свободны лейтенант. И не забивайте себе голову всякими глупостями.
Лейтенант отдал честь — что было скорее привычкой, нежели соблюдением устава — и развернулся.
В коридоре его ожидал сержант из группы солдат, что должны были расстрелять Марка:
— Сэр! Мы и подумать не могли… — начал торопливо тот, но лейтенант Рассел его остановил.
— Все в порядке. Капитан извещена о причине такого решения и полностью его одобряет. На этого раба — особые планы. Можете идти.
— Спасибо сэр! — выдохнул капрал и уже собирался покинуть штаб, как Рассел его остановил:
— …И еще кое-что Филипс. — лейтенант приблизился к нему вплотную и заговорил шепотом, — …Покормите этого невольника, да и вообще провертите его там… Но только осторожно. Он очень опасен…
Капрал Филипс испуганно поглядел на старшего по званию — и медленно, понимающе кивнул.
Отправляться исполнять приказ лейтенанта Рассела — Филипс не торопился.
Ближе к вечеру, он все таки решил проверить раба в карцере. Еще не доходя до стального ящика — Филипс услышал громкое прерывистое дыхание, что доносилось изнутри металлического сооружения. Этот шум — был слышен на несколько метров вокруг и был подобен дыханию раненного зверя — загнанного преследователями. С опаской подойдя ближе — Филипс услышан тихий быстрый шепот одержимого человека — то и дело повторяющего несвязные слова — которые сменялись шумными раскатистыми выдохами.
 
Черт! Он был готов поклясться — что от металла исходил едва видимый пар! Единственная мысль которая накрепко засела в голове и отказывалась ее покидать — просто кричала во всеуслышание: «Там не человек!!!»
О, нет! Дикий зверь, мутант — кто угодно! Но только не человек!
Со страхом перед неизведанным — капрал осторожно попытался заглянуть во внутрь карцера…
Шепот смолк. И моментально, за наступившим затишьем — стальной ящик сотрясло так сильно, что привиделось словно карцер вот-вот просто разорвет изнутри. Солдат отпрянул назад — перепуганный пуще прежнего. Зверь, внутри карцера — рвался на свободу. И он был — чертовски зол…
Лейтенанту Расселу — капрал Филипс доложил, что провинившийся раб сошел с ума…
Тогда Рассел, невзирая на приказ своего капитана о том, что «это ничтожество, должно сидеть в ящике, не меньше трех суток» — сам отправился к одинокому металлическому коробу, чтобы вытащить оттуда «безумное животное».
После отбоя, придя к карцеру — лейтенант не услышал ничего, хоть отдаленно напоминающее те звуки, что описывал Филипс. Отперев замок и распахнув стальную дверь — он обнаружил раба в жутком состоянии. Тот стоял на полусогнутых ногах, скрючившись всем телом и обхватив себя руками, в надежде сохранить хоть немного тепла. Мертвенно бледное лицо, с потемневшими кругами вокруг глаз. Невольника била крупная дрожь. Он непрерывно переступал с ноги на ногу по обледенелому стальному днищу и сотрясался всем своим существом. Костяшки на руках сбиты в кровь настолько сильно — что создавалось впечатление, будто на них совсем не осталось кожи…
— Выходи…
Лейтенант отступил в сторону — позволяя Аврелию выбраться из объятий стали. Марк с огромнейшим трудом попытался вылезти из ящика — но ноги совершенно не слушались — то и дело разъезжаясь по льду на полу карцера. Схватившись дрожащими руками за края
дверного проема — с неимоверным усилием, трясясь всем телом — смог выбраться наружу. Он упал навзничь, на подкосившихся ногах — едва ступил на землю. Стал подниматься на руках — которые ходили ходуном от холода и перенапряжения. Рассел подхватил узника под руки и поднял на ноги. Все так же придерживая ослабевшего и измученного раба — дотащил того до большого брезентового шатра, с длинными столами и скамейками внутри — и усадил за стол. Совершенно ничего не понимающий Аврелий не сопротивлялся. Да и сил практически не было. Холод заменил собой все чувства и помыслы.
Перед ним бросили сверток одежды и приказали все с себя снять. Медленно, с трудом, не слушающимися руками — Марк постепенно облачился в сухие вещи. Его вновь усадили за стол и сковали руки кандалами — похожими на те, что одевали на рабов перед работой — но только короче. Напротив него кто-то сел. Аврелий, помутившимися глазами с трудом узнал перед собой человека, что остановил казнь. Этот солдат положил перед ним пакет сухпайка. Аврелий невидящим взором постарался оглядеться по сторонам. В шатре никого больше не было — но снаружи, смог разглядеть солдат — медленно расхаживающих у самого входа:
— Поешь… Ты кошмарно выглядишь…
— Ссспасибо… Не голлоденнн… Наккормиллии ужжее…
Голос Марк дрожал и звучал замучено, но лейтенант не услышал в нем сломленности. Ни грамма… А вот злости — хоть отбавляй…
От этого наблюдения — Рассел довольно улыбнулся. Он был прав:
— Ты жить хочешь? — он взял пакет ИРП и открыл, придвигая к рабу, — Нужно поесть. Станет лучше…
 
— Ссче-чего зззаботта таккая? Не поллучается прив-вычными методами — решшшили поиграть в-в-в благородство? — Марк постепенно восстанавливал контроль над телом. Трясущейся рукой все же взял упаковку галет и кое-как вскрыл, — …Ил-ли власть ппоменялась? — отломил кусочек и стал медленно пережевывать.
— Да нет. Власть все та же… А ходовой товар все таки нужно беречь.