Почему Всегда Я? (СИ)
От тел перед отелем исходил тошнотворный запах. Такой же запах, распространялся от самого Странника. Впрочем, не один запах, был не особенно приятным. Зрелище тоже было, так себе… Сложно было сказать, что вызывало рвотные позывы сильнее: разрубленные на куски и «выпотрошенные» мертвяки — или внешний вид нашего героя.
Он стоял один на парковки — теперь один — с абсолютно спокойным выражением лица, посреди тел, в этой мясорубки, которую собственноручно устроил.
Весь Он — с головы до ног — был перепачкан темно-грязной кровью мертвецов. Кое-где на Нем виднелись кусочки раздробленных костей и гнилого мяса прилипшие к одежде, некогда живых — но теперь, однозначно — мертвых. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что уже никто больше не двигается — Он не торопливо и тщательно вытер лезвие мачете — обзаведшееся несколькими новыми сколами — об лоскуты одежды одного из зомби, лежавшего у Его ног с горизонтально разрубленной на двое головой, по уровню глаз:
— Как в старые — добрые… Да, милая?… — Странник вполголоса обращался в пустоту.
Или быть может, там был кто-то еще?
— «Как в старые — добрые…»
Глава IV
НЕБОЛЬШИЕ БЕСЕДЫ
(Of Monsters And Men — Little Talks)
Стена мелкого дождя застилала обзор.
Видимость была ничтожна.
Боги не были благосклонны к ним в этот день.
Вода ручьями стекала по лицу, проникая под броню панциря, покрывающего Его грудь. Тонкий, не прекращающийся звон отскакивающих капель дождя от доспех и шлемов других легионеров, стоявших в ожидании команды от командира, позади Него — единственный звук, который можно было различить.
Ожидание…
Ожидание…
Все сохраняли полнейшее молчание — они ждали наступления.
Какое тягостное ожидание. Ожидание смерти. Ничего другого кроме смерти, для всех них — стоявших в одной центурии — у Богов не было. Ничего другого — они не заслужили.
Ожидание…
Ожидание приносило с собой страх.
Страх медленно накрывает тебя. Он заполняет всю твою душу. Страх, подобен клинку, ужасающе медленно и беспрепятственно проникающий в твое тело. Ты не можешь этому помещать. Ты не в силах этого изменить. Ты чувствуешь каждую зазубрину на этом клинке. Ты ощущаешь, как холодное железо проходит все глубже и глубже — отдаляя тебя от мира живых все дальше и дальше.
Ты ощущаешь напряжение своими внутренностями: они сворачиваются в узел; они сжимаются в «кулак» — намного сильнее, чем ты сам можешь сжимать оружие в своей руке. Это чувство заполняет тебя полностью. И ты ничего не можешь с этим поделать…
Нельзя дать таким чувствам волю. Они поглотят тебя. Они превратятся во всепожирающий монстров. За ними придет, и откажется покидать тебя, паника. Если страх похож на холод, от которого нет возможности согреться — то паника — подобна пламени, окутавшему всего тебя целиком. И нет ни малейшего шанса на спасение. Она — в самом тебе. Ты только и можешь, что пытаться убежать. Бежать как можно дальше, позабыв обо всем. Но это бессмысленно. Она неотступно преследует тебя так, как не способен преследовать, ни один противник.
Неважно, сколько сражений у тебя за плечами: ты все равно чувствуешь это перед каждым боем. И если ты не способен это контролировать — ты умрешь.
Каждый стоящий там, в ожидании всматривающийся в непроницаемую стену дождя — знал: враг близко…
…Враг…
Враг?…
Что есть — «враг»?
Племена людей, в бесчисленном количестве, вновь и вновь погибающие от наших мечей — люди, которых приказала ненавидеть Империя. Люди — мешающие, несогласные со взглядами Империи по расширению территорий. Люди — несогласные на рабство…
Подобные мысли все чаще возникали в голове Ре́натуса Се́птимуса Се́ргия.
Он вновь и вновь возвращался в Своих мыслях к диалогу, что вел с Богами уже довольно давно. Странно, что чаще всего — именно в моменты перед боем.
О чем размышляли другие?
Возможно о подобном?
А возможно совсем ни о чем.
Возможно, у них не было времени задумываться о таких вещах.
Возможно, такое никогда и не возникнет в их разуме.
В головах тех, с кем бок о бок, Он шел в бой.
Мысли, которые не позволено иметь легионеру Великой Римской Империи.
Должно быть от того что Он и не видел смысла во всем происходящем — Его и перевели, в качестве наказания, в «отдельную седьмую когорту тринадцатого легиона».
Хотя «официальная» версия гласила: «…неподчинение приказам своего центуриона; лояльность к врагам Рима»…
А наказание — потому что седьмая когорта считалась своеобразным «расходным материалом».
Как там назовут в будущем, подобное?
«Штрафбат» кажется?
Когорта… Ха…
Даже не центурия. Их насчитывалось всего восемьдесят человек…
Слишком мало для когорты легионеров.
Слишком много для позора легиона.
Должны бы были казнить, но отправили сюда.
Доказать верность. Кровью.
Они оставались без какой-либо поддержки. Никто не поспешить встать плечом к плечу и примкнуть свой скутум, с изменником и дезертиром. Это ниже достоинства и чести легионера, верно сражающегося за величие Рима.
В дали, раздались звуки приближающихся воинов…
Странно, что даки решили выступить в открытом сражении.
Большую часть времени, они полагались на внезапные атаки. Местность соблаговолила им в этом.
Что же изменилось?
Разведка провалилась полностью…
Мы шли и шли в глубь Мёзии, в поисках таинственной Сармизегетузы — практически вслепую. Можно ожидать чего угодно…
— «…Молим Тебя, Юпитер, прости нам, твоим смиренным детям, прегрешения наши и будь милостив к нам в этот новый день…
Во Имя Юпитера, Аполлона и Всех Богов Рима. Fiat…»
Шепот молитвы, раздавшийся позади, отвлек Его от размышлений.
— «Никому не двигаться с места… ждать моей команды.» — Ренатус извлек из ножен Свой гладиус, — «Приготовиться к бою.»
Основные силы римлян находились на расстоянии, меньше одной стадии. Однако отсюда, из небольшого ущелья в котором располагались они — войск видно не было. Подкрепление могло прийти в течении трех-пяти минут, но Он прекрасно понимал: этого не случится. Им приказано было стоять именно здесь, только по одной причине. Им приказано умереть.
Первого центуриона убили в бою двумя днями ранее. И именно в этом бою — дезертировало большая часть солдат из вспомогательных отрядов, которые теперь стояли рядом с Ним. А так как ни кого более опытного в когорте не оказалось — командовать стал Ренатус Сергий, опцион. Несмотря на довольно малый чин и провинность перед Империей — возражений среди солдат не было. Он был переведен в седьмую когорту четыре месяца назад, за историю с невыполнением прямого приказа, а если сказать точнее — отказом вырезать очередное поселение, в котором не осталось мужчин, лишь женщины и дети. Мужчины были убиты за день до этого, в ходе неудавшейся вылазки на лагерь римлян. Ренатус пожалел этих людей. А за такое — полагается наказание. Децимацию пережил, но угодил сюда. Эти четыре месяца были достаточным сроком, что бы седьмая когорта тринадцатого легиона, могла понять каков Он в битве и на что Он способен. «Расходный материал» под Его командованием — упрямо отказывался «погибнуть с честью».
— «Ничего не бойтесь…» — Его громогласный голос был слышен каждому солдату, — «…Даже если ничего не выйдет — мы всего лишь умрем…»
Что-то со свистом рассекло воздух. Вслед за этим звуком — фонтан крови ударил в воздух, окропив щиты и шлемы других легионеров. Один из солдат в первой шеренге — замертво упал на земь, с вонзившемся в шею копьем.
— «Поднять щиты! Сомкнуть строй!!!»
Метательные копья, подобные римским пилумам, обрушились на строй — выкашивая солдат одного за другим. Некоторые копья отскакивали от щитов, порой же — пробивали их насквозь. Не успели последние метательные дротики достичь своих целей, как даки — бегом, с боевым кличем, двинулись в атаку. Со своими изогнутыми на концах фальксами в руках, высоко поднятыми над головой. В мгновение ока дакийские воины достигли легионеров и с оглушительном грохотом налетели на строй щитов, сходясь с римлянами в схватке. Легионеры укрылись за своими щитами, выжидая момента: