Ткущие мрак

Через несколько секунд она не выдержала и отвела от него глаза, борясь с тошнотой. То ли из-за внезапно нахлынувшего головокружения, то ли из-за страха.
Села на одеяле, которое было брошено на пол, и осмотрелась. Комната вся состояла из острых граней. Камень словно расплавили, а после он застыл бритвами углов, шипов и торчащих во все стороны плоскостей, правильной симметричной геометрии которых позавидовали бы ученые Каренского университета.
Странно и совершенно… нечеловечески. Такое может придумать лишь безумец или… сон.
Она спит?
Хмурясь, Захира попыталась вернуться к последнему, что помнила.
Рассвет над еловой горной грядой, каменистая сыпучая тропа, на которой лошадей требовалось вести под уздцы, карканье воронья, их тени, скользящие в небе…
Что же произошло?..
Герцогиня вновь глянула на ползущий потолок, но летящий кровавый месяц не давал никаких ответов. Она встала, решив подойти к стрельчатому резному окну, чтобы увидеть, где она. Куда принес ее Тарик?
Шум, который звучал за стенами, не смущал, в Горном герцогстве много свирепых рек и мощных водопадов, но, встав возле окна, она так вцепилась руками в стену, что сорвала ноготь, даже не почувствовав боли.
Брюллендефоссен находился под ней, переваливаясь через край и ныряя в бездонную пропасть долины Шаруда. А прямо напротив высилась темная, зловещая, резавшая мир своими странными гранями башня – Калав-им-тарк.
И не возникало сомнения, где сейчас находится Захира. В другой башне, напротив. В той, куда когда-то пришел Тион, которая была разрушена и теперь восстановлена.
Разочарование. Вот что она ощутила сейчас. Понимала, что это не сон и все сделанное в последние месяцы оказалось зря. Ее все же нашли и поймали.
– А как ты думала? – раздался негромкий голос.
Герцогиня еще несколько мгновений смотрела в окно, где мрачная громада, высившаяся над водопадом, казалось, даже яркий день делала бледнее, затем обернулась. Рукавичка с волосами, убранными под платок, в черной повязке, закрывавшей глаза, сидела на ее лежанке.
– Выглядишь куда хуже, чем прежде, – наконец произнесла Захира. – Я рада.
Это действительно было так. Красота Рукавички увядала. Кожа на черепе натянулась так, что того и гляди ее проткнут скулы, появились пятна, губы шелушились, а волосы стали куда более редкими.
Она едва расслышала тихое шипение. Но голос гостьи остался таким же ровным и дружелюбным:
– Я осознавала последствия выбора. Это того стоило.
– Кем она была? – Герцогине очень хотелось подойти поближе и убить эту гадину, но женщине прекрасно было известно, что ничего не выйдет.
– Не понимаю, о чем ты.
– Та, что стала твоим вместилищем, шаутт.
Рукавичка не стала отрицать ее догадку.
– Тебе и вправду есть до нее дело?
– Нет, – призналась Захира. – Хотя ее немного жаль.
– Пожалела бы себя.
– О. Я уже прошла этот этап.
Смешок.
– Неплохо. Думал, ты вцепишься мне в глаза. Ах да. Их же пришлось вырезать. Ну, не важно.
– Что с моим слугой?
– Не интересуюсь мясом, если оно не нужно для пользы дела.
Он мог лгать. Или действительно не знать, если ее принес обратно кто-то из других шауттов. Захира мысленно попрощалась с телохранителем. Надеялась, что он ее не предал.
– Выходит, я нужна для пользы. – Герцогиня рассеянно потрогала большой палец, на котором все еще оставалось ее кольцо. – Зачем?
Шаутт мотнул головой в сторону выхода:
– Спроси сама.
Наконец-то ее спокойствие дало трещину, и черты исказились от боли. Эрего стоял у входа в зал, спокойно глядя на нее.
Он вырос за те месяцы, что она не видела его. Вытянулся и окреп, и меч на поясе уже не казался ему велик. Такое знакомое лицо, с течением времени все больше похожее на лицо ее мужа.
– Мать, – поприветствовал ее Эрего, чуть склонив голову.
Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы посмотреть ему в глаза. Холодные и совершенно чужие.
– Я не твоя мать, кем бы ты ни был.
– Можешь не верить, но мне жаль, – сказал тот, кто теперь был владетелем Горного герцогства.
 
– Твоя жалость никак мне не поможет, чужак. – Она отвернулась к окну, родной и в то же время незнакомый образ доставлял ей боль. – Выходит, предсказание для этой семьи оказалось верным. Один из да Монтагов всегда должен оставаться в Шаруде, иначе род потеряет право на власть. Когда пришла Рукавичка, мы нарушили правило. Столицу покинули и муж, и сын. Вот результат. Никого не осталось. Лишь чудовище с той стороны.
– Ты просто хочешь верить в пророчества, – произнес незнакомец. – И я не чудовище.
– Ну тогда посмотри в окно. Пройдись по столице. Отправься на восток или запад. Загляни на юг, где ты ведешь войну. Послушай, что говорят на севере. Тысячи уже погибли, и десятки тысяч даже не знают о том, что их ждет смерть в ближайшее время. Так поступают чудовища.
– Так поступают люди, – последовал спокойный ответ. – Войны были и до меня. И гибли десятки тысяч. Даже сотни. И все пролили много крови: некроманты, таувины, короли, доблестные воины, изменники, мерзавцы, герои и прекрасные девы. Этими смертями можно выложить лестницу в небо и подняться так высоко, что уже и забудешь, как выглядел наш мир. А уж если мы с тобой вспомним волшебников. Впрочем… хочешь считать меня чудовищем, считай.
– Зачем все это?
Рукавичка негромко хмыкнула за спиной, но Эрего ответил. Захира слышала, что он подошел близко, так, что, если обернуться, можно коснуться его щеки.
– Ни одно поле не может быть плодородным вечно. Время пшеницы проходит, и начинают расти лишь сорняки. Из года в год. Из века в век. Тысячелетие за тысячелетием. Они все больше, все выше, все опаснее, и их яд проникает в саму ткань бытия.
– Опаснее для тебя? Или демонов?
– Для мира, – мягко ответили ей. – И, чтобы избавиться от сорняков, поле следует поджечь, а после, когда пожар стихнет и оно остынет, вспахать, удобрить, засеять, полить и ждать всходов.
– Пшеница выйдет со вкусом крови.
– У нее всегда вкус крови. Просто мы не желаем его ощущать.
– Уничтожить память о прошлом, чтобы создать новое будущее, – усмехнулась Захира. – Мой дед говорил то же самое. Уничтожить Дагевар, чтобы Кариф стал более велик. У него не получилось, не получится и у тебя.
– У меня не получалось, – согласился Эрего. – Не раз. И не два. Может, не выйдет и теперь. Неудача – это лишь способ оценить свои ошибки и сделать чуть по-другому. Но сейчас все сложится как надо.
– Кто ты?
Ее вопрос, казалось, удивил его.
– Я? Осколок. Фрагмент. Который пытается обновить поле и дать всем то, что утрачено.
– А эти твари?
– Они мой огонь. Знаешь, что здесь было «до»?
– До чего? – Ей не хотелось продолжать разговор.
– До всего. До замка твоего мужа. До Катаклизма. До Калав-им-тарка. До того как бледные равнины Даула скрылись в море. Изначально. Именно здесь, на этом самом месте, Шестеро открыли дорогу на ту сторону. Здесь все когда-то началось, здесь все и закончится.
– Мне все равно, незнакомец. Для меня все давно уже закончилось. Зачем я тебе?
– Посмотри на меня. Посмотри! – Теперь в голосе звучал приказ, и она подчинилась против своей воли. И ей не понравилось, сколь легко и просто это произошло. – Ты напишешь брату, моему любезному дяде, письмо.
Ее поразила эта просьба, но она нашла в себе силы устало покачать головой:
– Нет.
– Я не прошу. Ты напишешь.
– Нет. Не напишу. И ты не сможешь меня убедить. Или заставить.
– Я могу написать и за тебя, – пригрозила Рукавичка и замолчала, стоило лишь Эрего раздраженно дернуть плечом.
– Напишешь и сообщишь, что соскучилась по родине и желаешь приехать.
 
– И что потом? Привести во дворец еще одного шаутта? – горько поинтересовалась Захира.
– Принести слово Вэйрэна и сражаться с демонами, разумеется. Как мать истинного асторэ, ты способна на это.
Она ощутила в словах незнакомца улыбку.