Изорванная любовь (ЛП)

— Я не котенок. Почему ты здесь? — спросила я прямо, перейдя сразу к делу. Я не хотела быть грубой, но он играл на моих последних оставшихся нервах.
— Не будь такой, кексик. Я принес тебе обед. — Он улыбнулся и положил коричневый пакет с ланчем на мой рабочий стол. — Наслаждайся обедом и убедись, что ты все съела. Ты должна держать себя в форме, тыковка.
Я слышу, как Трип и Реми хихикают где-то за моей спиной, не то надо мной, не то над тем дурацким тоном, каким Мэйс обращается ко мне, — не уверена. Мейс поцеловал меня в кончик носа, помахал на прощание ребятам и вышел через входную дверь.
— Ешь, тыковка, — издевается Трип, шлепаясь на свое кресло и обращая внимание всех ко мне. Любопытство взяло верх, и я открыла пакет, выложив содержимое. Яблоко, пакет сока, батончик Твинки, пакетик конфет в форме сердечек и что-то, упакованное в вощеную бумагу. К этому моменту оба парня были в истерике. Игнорируя их, я стала читать надпись на обертке.
«Люблю тебя, детка. Это маленький подарочек, чтобы показать, как много ты для меня значишь.
Ты мой солнечный свет, мой единственный лучик солнца,
Ты даришь мне радость, когда небо затянуто тучами,
Ты никогда не узнаешь, милая, как сильно я тебя люблю,
Пожалуйста, не лишай меня солнечного света (прим. пер. цитата из песни Johnny Cash — You are my sunshine).
Со всей любовью, Мэйс.»
Что, черт возьми, не так с этим мужчиной?
Я почувствовала, как мои брови сошлись на переносице, когда открыла сверток. Он ебанулся на всю голову. Официально. Мэйс сошел с ума. Трип катался по земле, держась за живот от хохота. У Рэми из глаз текли слезы, а я сидела с бутербродом с арахисовым маслом и сендвичем с желе, нарезанными сердечками, в руках. Против моей воли, сердце переполнили чувства; он действительно прилагал усилия, нелепые усилия, но в то же время и довольно милые.
Нет! О чем я думаю? он надоедливая задница.
— Захлопнете, вы двое, наконец свои рты? Это не смешно! Он просто больной человек. Трип, я думаю, как его брат, ты обязан повлиять на него. У него на самом деле не в порядке с головой.
— Видела бы ты свое лицо. Это идеально. Нет, стой. Скажи “сыр”. — Прежде чем я осознала, что происходит, Трип встал передо мной и сделал мое фото на свой телефон.
— Маленький засранец, ты удалишь его прямо сейчас, или, честное слово, останешься без своих шаров, — угрожала я.
— Переживешь, к тому же, оно слишком смешное, чтобы им не поделиться.
Не более чем 5 минут спустя в дверь входит Тини.
— Это было чертовски здорово. Он принес тебе детский обед?
— Хоть ты не начинай! Он этим дерьмом выводит меня из себя. Сегодня должен был быть мой выходной, но я пришла сюда, чтобы сбежать от него. Мою ванную комнату наводнили девчачьи пушистые тапочки и соответствующие халатики. Я не стану даже начинать говорить о полотенцах “для нее и для него”. Кухня была заполнена выпечкой, розами, а также там были четыре пары обуви на высоких каблуках, в которых, очевидно, он решил, что я буду выглядеть сексуально и в довершение всего этого, Мэйс на заднем дворе без рубашки стриг мою живую изгородь в форме сердечек и, дерьмо… — Тини больше не может сдерживаться и взрывается от смеха.
— Мне скучно. Здесь нечего делать, а я избегаю Мэйса. Так что перестань смеяться над моим несчастьем и помоги найти какое-то занятие. — Я подхватываю сумочку и опрокинула все еще хохочущего Реми и Трипа, и, словно птички, вместе с Тини выпорхнули в дверь. Я резко торможу, когда осознаю, что происходит передо мной.
— Моя машина! Стойте! Откуда у вас моя машина? — там была моя малышка, вся сияющая и отремонтированная, и сексуальный-как-грех Мэйс, небрежно прислонившийся к капоту, вертел вокруг пальца моими ключами. Если бы я не была так зла на него, тот факт, что он восстановил мою драгоценную машину и стоял там как само воплощение секса, заставил бы меня наброситься на него и тереться о его ногу.
— Это все благодаря моему приятелю, который владеет ремонтной мастерской. Я попросил его об услуге; он поторопился и позвонил мне сегодня утром сообщить, что все уже готово. — Бросив мне ключи, он улучил момент, чтобы быстро и точно оставить страстный слюнявый поцелуй на моих губах, прижимая меня к своей груди и сжимая мою задницу в процессе. Мейс отстранился так же быстро, оставляя меня ошеломленной и запыхавшейся.
 
— Иди, я знаю, что ты скучала по ней. Прокатись, — сказал он с блеском в глазах.
— Спасибо тебе, — прошептала я. Как бы я ни была зла на Мэйса, я не должна была так грубить. Он знал, что для меня значила моя машина и, думаю, именно поэтому попросил об услуге, чтобы ускорить процесс. Я запрыгнула на водительское сидение в тот же момент, что Тини открыла пассажирскую дверь и рассмеялась во весь голос. Над выражением моего лица или причиной послужил мой виноватый вид, — не уверена.
— Что с ним не так? — Он знал, что я терпеть не могу розовый цвет, и все же на автокреслах теперь были пушистые розовые чехлы, и соответствующий чехол на рулевом колесе, а также розовые пушистые игральные кубики свисали с зеркала заднего вида.
Тряхнув головой, я вставила ключ в замок зажигания и повернула. Этот рев, Боже, как я скучала по мурлыканию ее двигателя. Тини все еще хохотала, обхватив руками живот, когда из колонок взревела музыка.
— Нет, нет, нет, нет, нет. ТОЛЬКО НЕ ЭТО! — Переключая стерео, от каждой последующей песни меня чуть не выворачивало. — Он пытается свести меня с ума! — зарычала я, нажимая на кнопку, чтобы вытащить диск, который он поставил. Сверху на диске было написано черным маркером “Любовь для моей Любви!”
— Думаю, меня сейчас стошнит. Все это уже не смешно. Почему все смеются? Я ненавижу любовные песенки. Я ненавижу розовый, а он притащил и то, и другое в мою машину. Я кинула диск, заполненный отвратительными песнями о любви, на заднее сидение и сдала назад. Мэйс, Трип и Реми — все стояли у входной двери магазина в различных стадиях смеха. Возвращаясь обратно в “Поцелуй иглы”, после того как вместе с Тини покружили немного на моей малышке, просто наслаждаясь мурлыканием ее двигателя и девчачьей болтовней, я видела через передние окна Мэйса, стоящего у стойки.
Я соскучилась по нему.
Я соскучилась по нему до безумия.
Все его надоедливые попытки вернуть меня обратно разрушили мою решительность.
— Ты должна простить его, Скар. Он приложил столько усилий. Я имею в виду, никогда не видела столько романтической чуши. Он выставил себя дураком, чтобы вернуть тебя. Если ты этого не сделаешь, будет только хуже. Только представь, какого дьявола он выкинет в следующий раз! Просто уже прими его обратно. Мы же обе знаем, что ты все еще любишь его. Дай ему уже еще один шанс! — в словах Тини был смысл. Я ненавидела, когда она так делала. Я хотела простить его, и он доказал, что больше никуда не уйдет. Черт, он доказал, что будет доставать меня, пока я не сдамся.
— Только не ты тоже. Все ополчились против меня. Я должна просто подойти и сказать: “Ох, Мэйс, я прощаю тебя за то, что вырвал мое сердце, и потоптался по нему, когда выходил в дверь”?
— Да. Я даже и не думала, что ты скажешь что-либо из этого. Этот большой аппетитный мужчина по уши влюблен в тебя. Он в любом случае не отпустит тебя.
Я заехала на подъездную дорожку к моему очень темному дому и глубоко внутри живота я чувствовала пустоту. Это был мой день рождения. За весь день об этом никто не вспомнил. Я ждала, что хоть один человек скажет; “Эй, Скар, с днем рождения!” Но никто, никто, черт возьми. Трип и Реми оба ушли по своим делам, болтая о чепухе и отпуская шуточки. Я имею в виду, салон был и правда переполнен, но даже Тини не позвонила и не зашла. Я ничего не слышала от Мейса с тех пор, как он предложил вернуть мою орендованную машину обратно в прокат, так как я преследовала его на своей, теперь уже не пушистой машине, днем ранее. Все забыли.
 
Чувствуя себя разочарованной и немного нелюбимой, я поднялась к входной двери и отперла ее. Толкнув ее, я нащупала выключатель на темной стене, включила его и чуть не умерла от шока, моя рука взлетела вверх, чтобы прикрыть рот.