Изорванная любовь (ЛП)

— Я могу и буду это делать, пока не уйду из этого мира. Это должен был быть я, Скар. Я бы отдал своё дыхание, свою собственную жизнь, чтобы вернуть её, но, несмотря ни на что, я не могу вернуть её обратно. Я даже не мог поцеловать её на прощание. В тот день, когда я потерял Белль, я потерял часть себя, которую уже никогда не верну. Я больше никогда не буду цел. Это конец всего, что я знал.
Я больше не могла сдерживаться. Я преодолела небольшое расстояние и схватила Мэйса. Моё сердце разрывалось, и мне нужно было удерживать его, чтобы успокоить часть печали, впитать часть его боли и взять на себя его бремя хотя бы на некоторое время. Он был хорошим человеком в невообразимой, разрушительной ситуации.
— Потеря ребёнка — это то, чего ни один родитель не должен увидеть, как бы долго он ни жил.
  
Глава 13
 
Мэйс
Я держался за Скарлетт, словно она была моим воздухом. На протяжении многих лет моя семья твердила, что смерть Белль была неподвластна мне, но несколько слов, которые прошептала Скар, немного облегчили мою душу. Независимо от того, что Скарлетт заставляла меня чувствовать, я знал, что не достоин её. Я хотел её. Боже, я хотел её, но не был достаточно хорош для нее. Она была милой и заботливой, у неё было мягкое сердце, которое излучало яркий свет. Она не была сучкой. Она была прямолинейной, адски сексуальной и смешной. Она не должна быть запятнана таким, как я и моё прошлое, как кровь на моих руках. Она не знала и половины всего. Даже когда держал её на руках, когда говорил о Белль, я знал, что, в конце концов, ей нужно будет узнать и обо всём остальном.
Белль была только вершиной айсберга. Единственная часть моего разбитого сердца, о которой были хорошие воспоминания. Скарлетт скоро узнает, почему я отступил от своей карьеры. Ошибка, которую я совершил, привела к гибели хороших людей и опустошила их семьи. Тот факт, что я всё ещё был в жизни матери Белль. Любая из этих вещей могла быть тем, что отгонит её от меня, и защита Скарлетт была единственным, о чём я думал, даже если это означало защиту от меня самого.
Где-то на прошлой неделе она опустила некоторые свои стены, и я не собирался разрушать прогресс одним махом. Я не хотел уничтожить это, обнажая всё своё дерьмо. Я нуждался в ней настолько, насколько вообще мог.
Скарлетт убрала в салоне и выключила свет, заперев дверь, после мы поехали к ней. Я хотел присутствия этой женщины в своей жизни. Я просто не был уверен, справедливо ли это по отношению к ней. Меня разрывала борьба с моими чувствами к Скар.
Через несколько минут я загнал свой грузовик в гараж Скарлетт, заглушил двигатель и последовал за ней. Её дом не был экстравагантным, он был просто превосходным местом, где можно расслабиться. Большие комнаты были заполнены глянцевой удобной мебелью. На кофейном столике лежали маркеры, карандаши и книжки-эскизы, комната была усеяна фотографиями в рамках: Скарлетт в разном возрасте и позах, на некоторых она с Тини, некоторые её личные и несколько из фотографий были с мужчиной, который, как я понял, был её отцом. И ни одной с матерью. На самом деле она никогда не говорила о ней раньше, но я решил отложить эту тему.
Солнце село несколькими часами ранее, и в атмосфере, навеянной предыдущими разговорами, мы выбирали фильм. Скарлетт вошла в гостиную с миской попкорна и двумя банками содовой, когда я вставлял диск.
— Что ты выбрал? — она попросила поставить попкорн и содовую.
Я потянул её за руки, плюхнулся на спину, проваливаясь в мягкий диван, положил голову на подушки и, схватив её за талию, подтянул к бедру. Одна рука подхватила задницу Скар, а вторая осторожно притянула её милое лицо к моему.
— Не знаю, я не планировал смотреть его, детка, — моя рука скользнула по бедру под крошечным сарафаном, и я легонько щелкнул колечком на клиторе. Её веки опустились, а дыхание сбилось, и она захныкала, прежде чем я поцеловал её. Мы провели следующий час, целуясь как подростки, а на фоне шёл какой-то боевик.
 
Когда фильм закончился, Скар взяла меня за руку и потащила в ванную. Раздев нас обоих, она включила воду, войдя в душевую кабину, выложенную шоколадной и сливочной плиткой. К тому времени, как мы закончили наш мыльный секс и обмыли друг друга, вода остыла. Мы вышли из ванной и развалились на кровати королевских размеров. Что я знал о Скарлетт, так это то, что она спит голая, и это более чем устраивало меня. Ничего не могло ощущаться лучше, чем её идеальная мягкая кожа, плотно прижатая ко мне. Когда уже проваливался в сон, клянусь, я слышал её едва слышный шёпот:
— Не разбей мне сердце. Не думаю, что смогу пережить это.
Я ничего не ответил, просто лежал в темноте, пытаясь удержать те самые чувства, что так давно искал. Я понял, что чертовски влюбился в неё, но своим нутром осознавал, что не заслуживаю её и её сердца.
  
Глава 14
 
Мэйс
Прошло десять недель с тех пор, как мы начали спать вместе по крайней мере несколько раз в неделю, начали больше узнавать друг друга, сладко целовались и занимались горячим сексом. Мы жили не без разногласий. Скарлетт была упрямой. Она не привыкла, чтобы о ней заботились, и училась этому медленно. Возможно, она выглядела упертой задницей, но также могла быть милой и чертовски симпатичной, когда впадала в бешенство из-за какой-то чепухи. Мы многое узнали друг о друге. Она ненавидела соленые огурцы, это началось после того, как они с Тини объелись ими ещё в детстве. Она приходила в ужас от вида пауков — что я нашёл забавным, когда увидел, как она стоит на стуле и кричит. Она держала в руке ботинок, будто это меч, и нацеливалась на крошечного паука в футе от неё на полу. В течение недель я постепенно оставлял частички себя по всему её дому: зубная щетка здесь, рубашка там, а на кухне моя любимая кофейная чашка.
Мы проводили большую часть свободного времени вместе: обеды, фильмы, воскресные дневные поездки в Кобра. Я даже привёл её на кладбище, когда пошёл к Белль. Мы стали безумно близки. За каждым весёлым моментом следовал серьёзный. За каждым спором следовал секс. Мы уравновешивали друг друга. Хотя иногда мне приходилось искать изобретательные способы, чтобы закрыть её капризный рот. Не то чтобы я жаловался на это.
Тихий ропот «Доброе утро» был единственным ключом к пробуждению Скар. Я поцеловал дорожку крохотных бабочек, которая начиналась за ухом, а потом поцеловал шею и плечо, одной рукой накрыл её грудь, а второй блуждал по телу. Кончиками пальцев и языком я проследил её татуировки, начиная с крыльев на спине. Утренний свет, сверкающий вокруг неё, делал её похожей на ангела. Гусиная кожа вспыхнула на её теле от едва заметного контакта с обнажённой плотью. Я добрался до нижней части спины, прежде чем провести зубами по её идеальной попе, вырывая у неё вздох. Двигаясь ниже, я пробежал по её складкам и застонал, когда сладкие соки накрыли мой язык и губы.
Не обращая внимания на недовольное возражение, которое она пробормотала, когда отстранился от нее, я поцеловал её спину и бёдра, а затем повернул её на бок, облизывая, целуя и поглаживая её бедро и рёбра по пути назад. Я на мгновение остановился на татуировке на её грудной клетке — бегущая красная лента, а на ней слова, которые звучат настолько верно, что вызывают резкую боль в груди: «У каждого святого есть прошлое. Каждый грешник имеет будущее».
 
Маленькие судороги заставляли её двигаться как сумасшедшую, она тёрлась своей мокрой киской о крепкую мышцу моей ноги, пытаясь дать себе какую-то разрядку. Мой член пульсировал, я склонил голову к её груди и вобрал сосок в рот, мягко покусывая и тут же успокаивая языком. Её спина изогнулась, а руки легли мне на затылок, удерживая меня, её грудь поднималась и опускалась с короткими прерывистыми вздохами. Сексуальные звуки, которые она издавала, заставляли меня балансировать на грани; мой член был настолько тяжелым, что практически болел. Я поднял голову и посмотрел на неё, в её приоткрытые глаза, прикусил губу и спросил: