На нее запрет. Дочка Шаха (СИ)

В планах попробовать совмещать учебу и стажировку в клинике. По баллам я прошла в два медицинских ВУЗа, но остаться решила в Москве. На эмоциях я много чего думала. Принимать решения нужно не под воздействием злости, обиды и капризов. Успокоившись, я многое пересмотрела. Жаль, что не получается отмотать время назад…
Вхожу в теплую воду по щиколотку, волны ласково ластятся и отступают. Брожу по берегу, пока мои братья под присмотром отца учатся нырять. Их радостные крики разносятся на несколько сотен метров вокруг. Азамат рекомендовал родителям отвезти меня к морю. Рекомендация совпала с отпуском отца, мы уехали к океану. Я здесь, а сердце… Сердце осталось в Москве…
Присаживаясь прямо на песок, заглядываю в телефон, будто могу обнаружить там непрочитанное новое сообщение. Полтора месяца, как я оборвала общение с Бессоновым. Он позволил, отпустил. Сначала я этому радовалась, потом обида отпустила, в душе осталась пустота. Из меня будто вынули очень важную часть, без которой сердце отказывалось работать в полноценном режиме. Сложно улыбаться, смеяться, чтобы родные ничего не заподозрили, когда на сердце пустота.
Открываю мессенджер, перечитываю сообщения Левы, на которые у меня так и не хватило духу ответить. Прошло слишком много времени с тех пор, как он их прислал. С каждым днем мой ответ становился все более неактуальным.
«Камилла, пожалуйста, подними трубку нам надо поговорить»
«Ками, если ты обиделась, найди в себе смелость прямо мне об этом сказать. Донеси до меня свою претензию»
«Поговорим?»
«Когда будешь готова к разговору, набери» - последнее сообщение особенно остро отзывается внутри меня.
Между строк читаю, что повзрослеешь, набери. Хотя и допускаю, что это может быть не так. Вообще эпистолярное общение не может заменить живое, где ты смотришь собеседнику в глаза, считываешь его мимику, видишь эмоции. Здесь ты их додумываешь сам и не всегда удачно.
Я хотела набрать… Хочу набрать до сих пор, но внутри что-то останавливает. Он говорил, что ждал четыре года, когда я вырасту, но при этом у него были девушки. Были, я помню! Мне они не нравились, что там не нравились, ненавидела даже тех, кого видела лишь на фотографиях или слышала о них от его мамы, хотя тогда он мне просто нравился. Сейчас я влюблена. Бессонов разворотил мне душу, проник в мои сны и мысли. Я скучаю по его запаху, по его темному взгляду, по голосу, рукам, которые могут быть невероятно нежными…
А если у него кто-то есть?
Представляю, как рядом с ним крутится очередная блондинка модельной внешности с большой грудью и бесконечно длинными ногами. Зачем я делаю себе больно? Зачем все это представляю?
Телефон выпадает из рук. Мне везет, что волна как раз откатила назад, я успеваю его подхватить, пока она не накрыла его водой. Влажный песок прилип к экрану, забился под чехол. Пока чистила, нажала в мессенджере на звонок и даже не поняла как…
Из-за шума волн не слышала гудков. Не знаю, сколько гудков я пропустила, но когда развернула экран лицом к себе, там уже бежит время, семь секунд. Мое сердце проваливается в желудок, оно вообще забывает, где его место и стучит теперь в висках, в животе…
В голове столько мыслей, вопросов и сомнений, что я готова скатиться в удушающую панику, но решаю воспользоваться шансом, что предоставила мне судьба. Лучше сразу отрезать, чем продолжать мучиться. Каждый день тяжелее предыдущего, тоска разъедает все жизненно важные органы. Лучше от нее избавиться.
Когда на экране появляется цифра восемь – знак бесконечности, подношу трубку к уху, слышу ровный сильный голос, который запускает волну мурашек по коже.
- Да, Камилла, я тебя слушаю, - мне кажется, что в его голосе помимо всего чествуется еще и усталость. Он ведь все это время провел в Дубае, не возвращался в Москву, потому что дел много. А раньше мотался каждые выходные из-за меня…
«Я нечаянно набрала, извини?» - бьется на языке, но я отказываюсь поддаваться трусливому порыву.
- Ты просил набрать, когда я буду готова к разговору, - зажмуриваю сильно-сильно глаза, потому что дрожит голос и руки. Пытаюсь спрятать волнение, но Бессонов всегда чувствовал мое настроение. Наверное, и сейчас все уловил. Он не торопит, дает мне время. Слушаю его ровное дыхание, оно успокаивает, придает сил. – Я давно хотела позвонить, сразу, как мне стало лучше, но сомневалась нужно ли тебе…
 
- А если бы я сказал, что уже не нужно?
Как же сложно общаться не видя его эмоций. Умираю внутри только от одной мысли, что он может от меня отказаться. Гордость отодвигаю в сторону и говорю то, что на душе.
- Не знаю… - громко вдыхаю, смотрю на бескрайнюю бирюзовую гладь океана. - Мне было бы больно…
Глава 49
Лева
«Я в Москве. Во сколько заканчиваются занятия? Сам тебя заберу» - набиваю, пока пересекаю аэропорт, лавируя между чемоданами, детьми и спешащими взрослыми.
Отправляю Камилле, закидываю телефон в карман. Ответить она все равно не сможет, у них лютые преподы, трубки во время лекции доставать не разрешают, а она у меня умница-разумница: правила не нарушает, лекции не пропускает, до часу ночи зубрит анатомию, пишет конспекты. На перемене Ками наберет, она знает, что я сегодня возвращаюсь.
Выхожу из здания, несколько раз втягиваю в легкие тяжелый столичный воздух. Решаю пока поехать домой, принять душ, переодеться, заглянуть на собственную квартиру, закинуть что-нибудь в холодильник, а потом можно ехать в универ за Ками.
Соскучился жуть просто. Больше двух месяцев в разлуке. Сначала у меня была возможность прилететь к ней на остров, но Ками упросила меня этого не делать. Пояснила, что из-за отца, я отступил, хотя меня страшно разрывало на части. Потом у меня начались проблемы с проектом. Иногда по двое суток не спал, чтобы скорее все завершить и вернуться в Москву.
Ками страшится реакции отца. Для нее он непотопляемый авторитет. Заслужено, не спорю, я тоже Марата очень уважаю, но девочке нужно дать немного свободы. Во мне сидит тот еще собственник и ревнивец, но я всячески гашу эти чувства в себе, чтобы не передавить. Чувствую, что Камилла задыхается от гиперопеки.
На глотку себе наступлю, но сделаю все, чтобы Ками была счастлива. Она должна крепко стоять на ногах, даже если меня или ее отца не будет рядом. Свобода нужна каждому человеку, Ками в особенность, хватит ее держать в хрустальном замке и подкладывать подушки возле каждой кочки. Я не могу диктовать отцу, как воспитывать собственную дочь, но я могу ее забрать себе.
Перед началом учебного года Марат предупредил Ками, что замужество стоит рассматривать только после окончания университета. Когда она озвучила мне новость убитым голосом, я едва сдержался, чтобы вслух не высказаться. Мои планы резко отличаются от планов Шаха. Все в нашем окружении уже догадываются, что я одержим Камиллой. Если Марат думает, что шесть лет я как долбаебыш буду ходить с ней за ручку, то он меня сильно удивит. Вообще я собираюсь в ближайшее время встретиться с Маратом, открыто все обсудить. Затянул с этим, теперь вот выслушиваю разного рода бред.
Беру такси, еду домой. Водила не пытается возить кругами, чтобы содрать с меня побольше, поэтому оставляю ему приличную сдачу. Дома только мама, отец на работе, мелкие на занятиях. Уля бы возразила, фыркнула недовольно услышав, как я ее мысленно называю, но она навсегда останется для меня младшей сестрой, даже если ей будет глубоко за сорок. Старшие братья они такие, поэтому и Марата где-то могу понять, стараюсь не злиться на него, но это не отменяет того факта, что мне с Ками еще через многое придется пройти.
Я не перекладываю вину на Камиллу. В нашей ссоре, которую и ссорой нельзя назвать, был мой косяк. Я ведь с пеленок ее знаю. Ками боится разочаровать тех, кого любит. Знаю все закидоны принцессы. Вспылит, обидится, надумает себе всякого, потом сама от этого страдает. А тут чувства. Я ведь вижу, что она в меня влюбляется. Когда я вернулся из Америки, Ками меня боялась, но умудрялась зло сверкать глазами, а тут попыталась проглотить обиду, а она застряла в сердце, ну и понеслось.