Год Собаки I. Среди Теней (СИ)
— Именно.
Засвистел чайник, в последний раз в нем оставалось немного воды. Ма ушла на кухню, заварила чай и вскоре вернулась с подносом.
Она расставила блюдца и чашки, разложила по тарелкам вишневый пирог, который принес Илья из гостиницы.
Разлила из заварочного чайника улун.
Я взял в руки танто и выдвинул его из ножен на два пальца, потом взял танто Ма и выдвинул его тоже. Положил перед собой на стол.
Пять треугольников в круге на клинке Ма и пустой мой.
Ма присела рядом, а Илья навалился сзади на наши спины, рассматривая клинки в свете настольной лампы.
Потом взгляд Ильи упал на бутерброды в фольге. Ма проследила за ним и все поняла без слов.
— Будешь? — спросила она меня.
И отдала бутерброд абуминогу оголодавшему на креветочной диете. Илья развернул фольгу и впился в лосося.
— Им не нужно уметь фехтовать, — с набитым ртом сказал он. — Нужно дружить с ним.
— Это откуда тебе известно? — с подозрением спросила Ма.
— Слышал… Фрея говорила с Принцем. На балу.
Ма посмотрела на меня:
— Разве Принц уходил с площадки?
— Не знаю… — я пожал плечами. — Не обращал внимания.
Она перевела взгляд на Илью.
— Мы были в алькове, — поспешно признался Илья, — ничего не делали. Разговаривали и пили коктейли. Смотрели друг на друга…
— Знаю, куда ты смотрел, — грозно сказала Ма. — Дальше!
Илья поперхнулся лососем.
— Пришел Принц, он знал где мы. Фрея спросила, каков был выбор. Он ответил «Номер Пять» и «Клинок Беспредела».
И добавил:
— Они еще поговорили, и Принц ушел. Я понятия не имел что у вас происходит, и что имелось в виду.
Илья посмотрел на Ма и тихо проговорил:
— Прости, что не сказал… Боялся, будешь ругаться.
— Брысь, — холодно сказала она. — Нас там чуть не прирезали, пока ты с ней кувыркался…
— Я не кувыркался вовсе, — сказал Илья и вдруг покраснел.
Ма пронзительно посмотрела на него:
— Так… Больше к ней не приближайся даже.
Илья молча отвалился на кровати в полумрак. Чувствовалось, что он не на шутку расстроен.
Я вздохнул.
Положил ладонь поверх ладони Ма. Она посмотрела на нее и спросила другим голосом:
— Что Фрея сказала про наш выбор оружия?
Абуминог оживился в полумраке, воспрянул духом:
— Сказала «как мы и ожидали».
Он подобрался к Ма сзади, положил голову ей на плечо. Ма молчала минуту и произнесла:
— Не смей больше ничего скрывать… Особенно сейчас.
Потом добавила:
— Давайте пить чай…
Я пересел на стул, уступая абуминогу место за столом рядом с Ма, чтобы он мог побыть с сестрой перед разлукой.
Подтянул к себе Клинок Беспредела и оголил его полностью, рассматривая отблески на стали. На нем не было ни малейшей царапины.
Меняя тему, спросил:
— И что, я уже… подружился с ним?
— Нет… — покачала головой Ма. — Пока нет.
Я задумчиво покачал в руке абсолютный клинок без клейма. И осторожно вернул его в ножны.
Ма разлила по чашкам ароматный улун.
Илья уже доедал пирог, виновато поглядывая на нас. Я пододвинул ему свою порцию на блюдце. Он молча принялся уничтожать и ее.
Ма отвесила Илье невесомый подзатыльник и сказала:
— Это парадокс абсолютных клинков… Так называемый «парадокс беспредела». Тебе не нужно уметь фехтовать им, но, чтобы он тебе открылся, нужно заслужить доверие в бою. То есть, уметь фехтовать.
Она отпила из чашки и на секунду от удовольствия прикрыла глаза:
— Поэтому тебе надо учиться…
— …терпеть подзатыльники, плакать, — вставил Илья, — и продолжать пожирать кактусы…
Мы с Ма посмотрели на абуминога и вздохнули.
— Я слышала, что силийское белое иногда открывает путь к сердцу Клинка Абсолюта… Помогает познать его.
Илья перевернулся на живот и подполз к краю кровати.
Саркастически заметил:
— Опять съехали на свою любимую тему…
Ма наклонилась и звонко шлепнула абуминога по заднице.
— Ай! — воскликнул он. — На помощь! Беспрецедентно и беспредельно нарушаются мои права…
Он, улыбаясь, смотрел на нас и был готов пошалить.
— Сейчас я нарушу… твои права… — произнесла Ма. — Беспрецедентно…
И, наклонившись, снова звонко врезала сзади по плавкам. Илья рассмеялся, а Ма поморщилась, потирая ладонь:
— Отбила руку… А ему все равно.
— Фрекен Бок разбушевалась? — иронично спросил Илья.
Ма замахнулась на брата, но потом передумала.
— Уже поздно лупить… Что выросло, то выросло. Шляется по голым девкам…
Абуминог беззвучно ликовал. Ма положила ладонь ему на голову, Илья затих и закрыл глаза.
Я вернулся к разговору и подтвердил догадку Ма:
— Они ждали наш выбор оружия. Им это было важно.
Вспомнил, что помощник внимательно наблюдал, как мы осматриваем клинки и записал их номера. Тогда я не придал этому значения.
— Для чего? — не открывая глаз, спросил Илья. — Зачем им это нужно?
Ма, не торопясь, доедала вишневый десерт.
— Хотят вычислить, кто может ими управлять, — произнесла она. — Скрытые «А». Смотрят поведение в поединке… Кто как раскрывается. Отношение к Кодексу. Изучают… Ищут слабые места.
Ма сделала еще один глоток:
— Надо признать… Они значительно умнее, чем кажутся. Умнее нас.
Илья ненадолго приподнялся над столом и тоже отхлебнул из чашки:
— Кто «они»?
Затем улегся рядом с сестрой, положив голову ей на ногу.
— Не знаю… — Ма подумала секунду. — Те, кто все это придумал.
— Ты не раскрылась? — с тревогой спросил я.
Мне стало не по себе. Игра шла на уровнях, о которых я даже не подозревал.
— Раскрылась… — вздохнула Ма. — Принц прочитал меня.
— Вот почему он поддался.
— Да.
Она допила улун и налила снова. Чашка была буквально на два глотка.
— Все было ради этого… — произнесла Ма, вращая горячую чашку на ладони. — Весь конфликтный сценарий. Он им управлял… Управлял хаосом.
— Кто управлял? — глупо спросил я.
Вопрос был идиотским, но я никак не мог поверить услышанному.
Ма помолчала, а потом сказала то, что ее мучало все это время.
— Я не уверена… — она быстро посмотрела на меня. — Но мне кажется, что он Семь «А».
— Кто? — спросил Илья.
Ма погладила его по волосам.
— Принц…
Потом сказала:
— Пусть это пока останется между нами, ладно? Я еще не встречала таких, не знаю, что от него можно ждать…
В животе Ильи заурчало. Он заерзал и перевернулся на спину, посмотрел на нас снизу вверх. Грустно сообщил:
— Я опять хочу есть…
Ма вздохнула и скормила абуминогу последний бутерброд с лососем.
За окном почти совсем стемнело. Я посмотрел на экран телефона, было уже поздно, почти одиннадцати вечера.
Галерея работала круглосуточно, но на вход только до двенадцати.
Мы начали собираться.
Прибрались за собой, помыли посуду, закрыли дверь из комнаты к колодцу. Друзья мои вышли на улицу. Я еще раз все проверил, потушил лампу, запер изнутри входную дверь.
И прошел сквозь нее.
Разгорались уличные фонари. На стенах домов зажглись светильники, освещая арки и ступени лестниц.
Мы, не торопясь, шли в сумраке надвигающейся ночи, вдыхая прохладу.
Отыскали горизонтальный лифт в квартале от храма.
Я ввел код Галереи, и через секунду мы вышли на противоположном конце города. Пересекли площадь и оказались перед входом.
Билетер, посмотрев на значок Ма, пропустил нас.
Оглядываясь и замирая от восхищения, мы шли по широкому белому коридору, рассматривая картины на стенах. Он казался бесконечным.
— Вот мы и пришли… — неожиданно сказала Ма.
Она остановилась у высокой узкой картины от пола до потолка, на которой с высоты птичьего полета была изображена величавая река, уходящая за горизонт.
Я сразу узнал Землю, место и время.
Это был Енисей.
— Прощаемся… — сказала Ма. — Чем быстрее, тем легче.
Она приложила к картине значок Геологического факультете МГУ выпуска 1976 года. Поверхность холста и слои масляной краски и лака задрожали, пошли волнами, открывая проход за плоскость картины.