Моя (чужая) жена (СИ)

  
Глава 14. Недолго ласточка летала
 
Катя
Как только я скрываюсь за углом дома, расправленные плечи опускаются сами собой, и силы окончательно меня покидают.
Что-то затянулась моя черная полоса, а так хочется хотя бы малюсенького просвета!
Как все это выдержать?
Чувствую, что коленки подрагивают, меня резко бросает в жар, а перед глазами начинает белеть. Знаю: это четкий предвестник того, что я вот-вот хлопнусь в обморок. Лихорадочно ищу, куда бы приземлиться.
Метрах в двадцати впереди мигает вывеска «Кофе». Я глубоко дышу и, периодически останавливаясь, бреду туда.
Заказываю себе чашку американо, ставлю локти на стол и подпираю лоб ладонями, опуская голову. Через несколько минут меня наконец отпускает, и я и пустым взглядом смотрю на листовку-меню, что лежит на столе.
Морщусь от боли. Нет, у меня ничего не болит. Разве что душа. По ней за последние дни разве что ленивый не потоптался. Муж, сестра, теперь вот родители.
Прикрываю веки, сдерживая очередной поток слез. Не то чтобы я думала, что Игорь так просто отступит, но… на что он надеялся? Его оправдания выглядят нелепыми и смешными. Кто в здравом уме в такое поверит? Точно не я.
Ведь я видела, как они смеялись над моей эсэмэской, как целовались, как страстно муж прижимал к стене мою сестру. Это что, тоже было по принуждению? Он меня за дуру держит? Хотя… наверное, так и есть, если считал, что я поведусь на его явку с повинной.
Ну, ладно Игорь, но родители?
Как можно было назвать Сашу довеском, как? Я знаю, мама любит внучку, тем обиднее было слышать эту фразу именно от нее. Может, она хотела как лучше, имела в виду часто употребляемый подобием мужчин термин «разведенка с прицепом», но…
Саша никакой не довесок и тем более не прицеп, а самое лучшее, что случалось со мной в этой жизни.
Да уж, родители поддержали так поддержали. Как поведут себя дальше? Кому в итоге поверят, когда отойдут от шока? Мне или сестре?
В ушах до сих пор гудит жгучее слово: «Уйди». А в памяти всплывают их расширенные от ужаса глаза, тотальное неверие в происходящее.
«Маша — хорошая девочка, разве она могла?»
Маша и правда была хорошей девочкой. В раннем детстве она часто болела, поэтому родители уделяли ей много внимания. И она платила им стократ: постоянные обнимашки, признания в любви, затем пятерки в дневнике, посильная помощь в доме и огороде.
Однако девушка, которой стала Маша, сильно отличается от девочки, которой она была. Она начала меняться после того, как мы переехали в большой город.
Новая школа, новые знакомства и… деньги. Она увидела, как живут другие люди, и ей захотелось хорошей жизни.
Я помню ее слова, которые она произнесла лет в семнадцать во время очередных посиделок: «Я обязательно стану успешной и богатой, Кать. Обязательно! У меня будет все-все и даже больше».
В ее голосе скользили нотки зависти к богатым людям, но разве я могла тогда ее в этом винить? Желание жить лучше — это не преступление.
Тем более свою зависть она пустила на благое дело — грызла гранит науки с особым остервенением, чтобы достичь большего, чем родители. Я даже гордилась ей — ни единой четверки!
Все окончательно изменилось, когда она поступила в институт. Богатые парни, свидания, подарки.
Нет, она по-прежнему хорошо училась, дома никаких скандалов. Может, именно поэтому родители и не видели в ней особых изменений: все такая же улыбчивая, ластящаяся к маме и папе отличница. Гордились, какая она самостоятельная, рано начала зарабатывать, а потом и вовсе съехала на съемную квартиру, которую до сих пор снимает с подругой.
Я и сама ей гордилась, вон как старается, учится. А свидания… Ну, когда еще на них ходить, если не в молодости?
Однако сдается мне, в какой-то момент Маша решила, что все, чего она так страстно жаждет, не обязательно зарабатывать — можно получить от мужчины. Внешностью ее природа не обидела, мозгами тоже. Дело за малым — найти такого.
И она нашла. Моего, блин, мужа! И то правда, чего далеко ходить: богатый, красивый, успешный. Маленькая сучка! Как бы ни повернулась дальше моя жизнь, сестра из нее вычеркнута навсегда.
 
Как и Игорь.
Похоже, на моей стороне только брат. Интересно, он сам услышал наш разговор или побывал дома, и ему сообщили родители? И как сообщили? Надо будет узнать завтра.
Я делаю глоток уже остывшего кофе, и хоть в кафе стоит приятный запах выпечки, меня от него почему-то подташнивает.
Я достаю из сумки кошелек, чтобы расплатиться, и ощущаю вибрацию мобильного.
О, звонят из той самой автомастерской, где ремонтируют мою машину.
— Да, — снимаю трубку.
— Екатерина Викторовна? — раздается на том конце провода мужской бас.
— Это я.
— Ваша машина готова, можете забирать.
Ну, хоть одна хорошая новость за день.
— Сегодня можно? — уточняю.
— Конечно, приезжайте, будем ждать.
И я спешу по нужному адресу. Теперь будет проще с садиком и работой. Хорошо хоть, все ремонтные работы муж оплатил заранее.
Что, если решит забрать машину? Хотя зачем она ему? У него есть своя. Разве что чтобы усложнить мне жизнь. Это он может, когда окончательно поймет, что я к нему не вернусь. Ладно, буду решать проблемы по мере их поступления, мне и текущих хватает.
Через час я выруливаю на улицу, любовно поглаживая руль моей красной ласточки.
Новое лобовое стекло радует глаз, к тому же больше никаких странных постукиваний в моторе.
Я отзваниваюсь няне, что скоро буду, погружаюсь в свои мысли и рулю домой.
За пару кварталов от дома притормаживаю перед пешеходным переходом. Вроде никого. Двигаюсь дальше, а в следующую секунду прямо перед машиной словно из ниоткуда возникает какой-то мужчина. Он нелепо машет руками, я отчаянно давлю на тормоз и в этот момент слышу глухой удар о капот.
Катя
Я трясущимися руками поворачиваю ключ зажигания и глушу мотор.
Вылетаю из машины, а в голове, словно маленькая птичка в клетке, бьется одинокая мысль: «Только бы живой!»
Еще и фонари не горят, как назло, улицу освещает лишь свет фар моей машины. Я склоняюсь над кряхтящим мужчиной и понимаю, что никакой это не мужчина — молодой темноволосый парень примерно моего возраста, с рюкзаком за спиной.
Боюсь его трогать, вдруг что-то сломал?
— Вы как?
Парень в сознании. Он часто моргает, фокусирует на мне взгляд и вдруг рявкает:
— Курица! Кто тебе права вообще выдал?!
Так, есть силы ругаться, значит, все не так страшно. И вообще, его ведь не было! Выскочил, словно черт из табакерки. Спешу оправдаться:
— Я вас не увидела!
— Смотреть надо было глазами, а не жопой! — Он морщится и пытается приподняться.
— Осторожно, пожалуйста, — предостерегаю его я. — Может, не нужно подниматься?
— Без сопливых разберусь.
— Давайте хоть помогу.
— Спасибо, уже помогла, — гневается парень, левой рукой ощупывает ноги.
Пытается опереться на правую руку и ахает, снова заваливается.
— По ходу, сломал руку, — кривится от боли он.
О боже! Блин, как же так?
— Я на тебя, дура, в суд подам! — стонет он. — Давай, вызывай ментов, пусть фиксируют! Права купила, а ездить не купила, идиотка! А-а-а, больно!
Я пропускаю все колкости мимо ушей, меня до дрожи пугает другое. Да что там до дрожи — меня накрывает паника. Ментов? В суд?
Лицо вытягивается в ужасе, и я чувствую, как с лица сходит кровь. Нельзя мне в ГИБДД. И в суд нельзя!
У меня ведь скоро развод. И какой матерью я буду выглядеть перед судьей с заведенным на меня делом? Кто со мной оставит ребенка?
Я прерывисто дышу, болезненно сжимаясь, представляя, как дочку отбирают. Нет, только не это!
— Молодой человек, давайте без суда, а? И без ГИБДД, — умоляющим тоном прошу парня. — Я отвезу вас в больницу, возмещу ущерб. Пожалуйста!
Секунды тянутся, и я замираю в ожидании его ответа.