Малах ха-Мавет (СИ)

Она пробовала свыкнуться с мыслью, что Аирре должен умереть, чтобы не мучиться. На этот раз Хлоя не солгала: она позволила Лотти выйти и убить ради него, но это ничего не изменило. Сама Хлоя предпочитала страдать и закидываться таблетками, чем делать то, ради чего покинула Бээр-Шахат. Там никто не спрашивал ее согласия, и неудивительно, что она в конце концов взбунтовалась.
И все же Аирре был сам виноват в сложившейся ситуации. Это он организовал раскол, и при его содействии трещина в команде приобрела катастрофические размеры. Когда Тара и Лиз еще только начали колесить по ночным дорогам, подсаживая незнакомцев, он вовремя не вмешался, пустив дело на самотек. Они так и не одумались, и Видящий решил рубить сплеча: ампутировать пораженные области, пока болезнь не распространилась дальше, отсечь одну половину тела в попытке спасти вторую. В тот день его отряд понес невосполнимые потери: он искалечил и его, и себя.
У него бывали озарения. Тогда в глаза Видящего возвращался магический свет, и он узнавал Лотти и даже разговаривал с ней. Но память его подводила, Аирре путался в днях и событиях, логическая последовательность трещала по швам, и в итоге он абсолютно сбивался с толку и замолкал.
— Я же купил тебе билет, — удивлялся он. — Почему ты еще здесь?
— Они перехватили меня в аэропорту.
— Но как они узнали?
— Хлоя.
— Ах да… Хлоя… — Минута или две проходили в молчании, а потом снова: — Разве ты не улетела? Они тебя ищут. Тебе нельзя быть здесь. Уходи, — слабыми руками он отталкивал от себя карательницу. — Я отпускаю тебя…
На самом деле Лотти было вовсе не обязательно кромсать его ножом, она всего лишь рассматривала это как привычный способ убийства. Хлоя позаботилась и о других вариантах на тот случай, если напарнице не хватит духу на кровавый финал: в маленьком холодильнике для напитков хранились бутылочки с литием и морфином. Достаточно ввести определенную дозу, и все кончится. Для Видящего, для Лотти, для Хлои.
Однажды Аирре вдруг приподнялся на локте, поводил глазами по сторонам, заметил карательницу и все вспомнил.
— Я любил тебя, — прошептал он. — Я хотел тебя спасти. Я любил тебя больше всех.
— Я тоже тебя любила, — ответила Лотти. — Но зачем ты лгал? Зачем убил Тару и Лиз?
— У меня не было выбора. Иначе мы бы погибли.
— Мы и так погибли.
— Нет, — не согласился Аирре. — Не все. — И чуть погодя, в сильном недоумении: — Лот? Что ты здесь делаешь?
Если он страшно кричал, Лотти делала ему инъекции успокоительного, четко следуя указаниям Хлои. Не так уж и сложно, однако Аирре все равно вздрагивал, и она исколола ему все вены на локтях. Спустя время карательнице начало казаться, что она ничем не отличается от Хлои, что она каким-то образом стала ею: держит кого-то в душном подвале и истязает без какой-либо определенной цели.
От этой мысли ее всю выворачивало, и она сломя голову мчалась к экранам. Увидев на мониторах прежнюю себя, Лотти выдыхала, а потом возвращалась в комнату, чтобы вновь улечься на пол рядом со своим господином.
А он плакал, и метался, и подвывал. Хотя Зов рвал его на части, она ничем не могла ему помочь.
— Лот… — изрекли потрескавшиеся губы, — ты тут?
— Да.
— Сколько еще ждать?
— Что?.. — не поняла Лотти.
— Ты жалкая трусиха, — произнес Видящий.
И тотчас затих. Испугавшись, что ему становится хуже, что он больше не вынырнет и темные грезы окончательно уничтожат его разум, она поспешно забормотала:
— Скажи, что мне делать. Пожалуйста. Только не уходи. Поговори со мной. Хочешь, я дам тебе еще лекарств?
Хотя Аирре никак не отреагировал, Лотти сбегала к холодильнику и вернулась с целой пригоршней шприцов. Но когда она закатала ему рукав, обнажив тонкое бледное предплечье, мальчик раздраженно отдернул руку. Она и не думала, что в нем еще остались силы, чтобы сопротивляться.
— Ты знаешь, что делать, — молвил он. — Разве она не сказала тебе?
— Но… — Лотти колебалась.
— Чего ты боишься?
Он приподнялся и взял в ладони ее лицо. Видящий казался ребенком, но он был очень, очень старым. Крошечные синие искорки загорались и тухли в его глазах.
 
— Чего ты боишься? — повторил Аирре. — Я больше не вернусь. Ты не хочешь запомнить меня таким?
Он говорил правду. В горле у Лотти встал комок.
— Шахат… — еле выговорила карательница.
Аирре хрипло рассмеялся.
— Кто рассказал тебе об этом?
— Ты, — прошептала она.
— Я. Он обитал на задворках ваших сознаний, ибо я поселил его там. Он наблюдал за вами. Холодный мрак, наполненный глазами… и оглушительным хлопаньем крыльев. Так ты его представляла?
Голос отказывался ей повиноваться.
— Да, — ответила она одними губами.
— Темная сказка объединила нас. Вы, как дети перед костром, сидели и внимали… пока я пугал вас страшилкой, которую придумал сам. Я и другие Видящие. Мы неохотно делимся идеями с остальными. Но его… мы предпочли разделить. — Он поцеловал Лотти, прежде чем отстраниться, и она не поморщилась, хотя его дыхание изрядно отдавало тленом. — И все же он ненастоящий, — вздохнул Аирре. — Шахат, Малах ха-Мавет, Черный Вестник, как ты его ни называй, никогда не существовал в реальности.
— Не может… — Лотти затрясла головой, — не может быть…
— Может. Мне больно, Лот. Стань моим избавлением… Поверь, тебе нечего опасаться. Никто не придет за тобой. Никто с тебя не спросит. — Совершенно измотанный, он лег на пол. Его взгляд заволакивало туманом, а пальцы опять начали подергиваться. — Почему я должен умолять?.. Лот!
Карательницу словно прошило током.
— Посмотри на меня, — просипел Аирре.
Бездна затягивала его в себя. Но какая-то часть еще оставалась, и эта часть заклинала о пощаде.
— Я не стал бы тебе лгать. Не сейчас. — Последним усилием он намотал волосы Лотти на кулак и дернул, чтобы она наклонилась. — Слушай внимательно. И не плачь, — прибавил он, потому что по ее лицу струились слезы. — Нет никаких Ангелов Смерти, — и рука Аирре сама собой разжалась, — кроме нас.
Музыка вдруг стала тише. Райс покрутил указательным пальцем колесико звука, затем выключил аудиоплеер и потряс им на случай, если тот начал барахлить от старости, включил опять. Громкость не возвращалась. Он вынул кассету и осмотрел ее со всех сторон. Неужели что-то случилось с записью?
Когда в его голову ворвался Зов, он все понял. Прежде чем появиться, голос Видящей приглушал остальные звуки. Как некстати он ей понадобился! Поморщившись, Райс заткнул уши пальцами, хотя и знал, что это не поможет. Еще в самом начале сотрудничества Дроу сумела им доказать, что сопротивляться бесполезно. В конце концов она просто поджарит им мозги, как электрошоком, но до этого, как правило, не доходило.
Каратель не мог уйти сейчас. Он должен был дождаться каких-то вестей: хороших или дурных. Он хотел иметь возможность попрощаться с отцом, если тот не выкарабкается, даже если старик так и не придет в сознание. И Райс терпел, скрежеща зубами, а Видящая пела все громче, почувствовав его протест.
Он сел на корточки и уткнулся лбом в прохладную стену. С трудом подавив желание разбить что-нибудь в пределах досягаемости, Райс принялся царапать ногтями бетон. Краска забилась под роговые пластинки, он стер кожу на подушечках пальцев, но вопль Дроу ранил сильнее. После этого каратель искусал внутреннюю поверхность щек, и его рот теперь тоже кровоточил.
Спустя время он перестал отдавать себе отчет в происходящем. Когда за спиной Райса открылась дверь операционной, перед ним валялся сломанный и выпотрошенный кассетник, и острыми деталями он распорол себе джинсы и кошмарно изодрал ноги. С виду он ничем не отличался от душевнобольного.
 
Один из хирургов опустил маску и так и застыл, лишившись дара речи. Другие врачи и медсестры столпились за его плечом. Он растерянно оглянулся в поисках санитаров, но в отделении больше никого не было. Выронив окровавленный кусок пластика, Райс дернул его за штанину.