Белое золото, черная смерть

Работники стояли, сунув руки в карманы, и безучастно молчали. Дядя Бад молчал упрямо. Все трое были настроены против мистера Гудмана. Он почувствовал себя неловко, словно его застали с поличным при мошенничестве.
— Раз хлопок твой, так и быть, пятнадцать долларов.
— Сорок, — буркнул дядя Бад.
— Я что, твой отец, чтобы давать тебе деньги просто так? — вопросил мистер Гудман, махая руками. Трое цветных обвиняюще смотрели на него. — Вы думаете, я Абрам Линкольн, а не Абрам Гудман? — Цветные не оценили шутку. — Двадцать! — в отчаянии бросил мистер Гудман, поворачиваясь, чтобы идти в контору.
— Тридцать, — сказал дядя Бад.
Работники приподняли кипу, словно спрашивая, вернуть ли ее дяде Баду или оставить.
— Двадцать пять, — сердито фыркнул мистер Гудман, — и мне надо провериться у врача.
— Продано! — возвестил дядя Бад.
  
Глава 9
 
В это время полковник закончил беседу с Барри и принялся за завтрак. Его прислали из ресторанчика, специализировавшегося на домашней кухне. Похоже, полковник демонстрировал цветным, подглядывавшим в щелки между плакатами, что они могли бы есть на завтрак, если бы записались собирать хлопок на Юге.
Ему подали чашку овсянки, обильно политой маслом, яичницу из четырех яиц. Шесть жареных домашних сосисок, шесть домашних бисквитов, каждый в дюйм толщиной, разрезанный вдоль и смазанный маслом, и кувшин сортовой патоки. Возле доверху наполненной тарелки стоял высокий стакан — бурбон с содовой.
Наблюдая, как полковник уплетает овсянку, яичницу и сосиски, черные на улице испытали легкую ностальгию. Но когда они увидели, как он поливает еду патокой, их охватила страшная тоска по Югу.
— Я бы не прочь ездить туда обедать, — сказал один. — Только ночевать бы не оставался.
— От этой жратвы у меня брюхо сводит, — признался второй.
Билл Девис, молодой вербовщик Дика О'Мэлли, вошел в контору полковника, когда тот отправлял в рот густо политую патокой очередную порцию овсянки, яичницы, сосисок. Он застыл перед столом полковника с прямой спиной и целеустремленным видом.
— Полковник Калхун, я мистер Девис, — представился он. — Я из организации преподобного О'Мэлли «Назад в Африку». Мне хотелось бы переговорить с вами.
Полковник устремил на Девиса свои голубые очи, продолжая работать челюстями мерно и невозмутимо, словно верблюд. Но изучал он нового гостя дольше, чем Барри Уотерфилда. Прожевав, он запил еду глотком бурбона, откашлялся и сказал:
— Заходите через полчаса, когда я позавтракаю.
— Я скажу вам прямо сейчас то, что хотел сказать, — возразил Билл Девис.
Полковник снова посмотрел на него. Блондин, стоявший в отдалении, приблизился. Клерки занервничали.
— Чем могу быть полезен, мистер… как вас там?
— Меня зовут мистер Девис, и я буду краток. Так вот: убирайтесь из этого города.
Блондин стал обходить стол, и Девис приготовился было врезать ему, но полковник остановил молодого человека жестом.
— Это все, что ты хотел сказать, сынок?
— Да, и я вам не сынок, — отрезал Билл Девис.
— Я понял, — сказал полковник и снова вернулся к еде.
Когда Билл вышел на улицу, черная толпа расступилась, пропуская его. Они не знали, что он сообщил полковнику, но все равно были на его стороне. Он выложил этому белому что думает. Это вызывало уважение.
Полчаса спустя появились пикетчики. Они маршировали по Седьмой авеню со знаменами движения «Назад в Африку» и с плакатами: «ПРОКЛЯТЫЕ БЕЛЫЕ, УХОДИТЕ! ЧЕРНЫЕ, ОСТАВАЙТЕСЬ!» Пикетчиков было человек двадцать пять, и сотни три к ним присоединились. Образовав кружок возле конторы полковника Калхуна, они скандировали: «Белый, уходи, пока не поздно. Белый, уходи, пока не поздно». Там был и Билл Девис, он стоял между двумя пожилыми цветными.
Со всех сторон к дому стали стекаться чернокожие. Запрудив тротуары, толпа выплеснулась на мостовую. Движение остановилось. В воздухе запахло грозой. Черный юноша схватил кирпич и уже собирался запустить им в витрину, но один человек из движения «Назад в Африку» схватил его за рукав и отобрал снаряд.
 
— Не надо, мы за мир, — сказал он.
— Почему? — удивился юноша.
Ответа не последовало.
Внезапно воздух огласился воем сирен. Они выли все громче и громче, словно грешники, сбежавшие из ада. Подъезжали полицейские патрульные машины.
Первая патрульная проложила путь сквозь толпу и, скрежеща тормозами, остановилась на полосе встречного движения. Двое полицейских в форме и с револьверами выскочили из машины с криками: «А ну пошли? Очистить улицу! Марш отсюда!» Затем толпу прорезала еще одна патрульная машина и со скрежетом остановилась. Затем, третья, четвертая, пятая. Из них выскакивали белые полицейские с револьверами, двигаясь словно танцовщики в балете «Если ты черный, то пошел вон».
Толпа сделалась агрессивной. Полицейский толкнул чернокожего. Тот размахнулся, чтобы ударить обидчика. Вмешался второй полицейский.
Толпа сбила с ног женщину. «Убивают! Караул!» — завизжала она. Толпа хлынула на ее голос, увлекая за собой полицейских.
— Падлы, сволочи! — вопил молодой чернокожий, выхватив нож.
На место прибыл капитан в фургоне с динамиками.
— Сотрудникам полиции немедленно вернуться к своим машинам! — грохотал его голос. — Немедленно. А вы, граждане, соблюдайте порядок!
Полицейские ретировались. Опасность миновала. Кое-кто из толпы весело улюлюкал. Мало-помалу мостовая очистилась. Машины и автобусы, растянувшиеся вереницей на десять кварталов, наконец продолжили путь. Пассажиры за окнами с любопытством взирали на чернокожих, запрудивших тротуары.
Капитан подошел к Биллу Девису и двум его товарищам.
— Согласно закону штата Нью-Йорк, линия пикета может состоять лишь из девяти человек, — сказал он. — Будьте добры уменьшить количество ваших людей.
Билл поглядел на своих спутников. Те кивнули. Билл буркнул: «Ладно» — и отдал соответствующие распоряжения. Капитан зашел в здание и, подойдя к полковнику, попросил его предъявить лицензию. Бумаги полковника были в порядке. Он получил разрешение от нью-йоркских властей заниматься вербовкой поденщиков для организации «Назад на Юг», штаб-квартира которой была в Бирмингеме, штат Алабама.
Выйдя на улицу, капитан оставил с десяток полицейских блюсти порядок, а также две патрульные машины, чтобы не было помех уличному движению. Обменявшись рукопожатием с Биллом Девисом, он сел в фургон и убыл.
Толпа стала расходиться.
— Я знала, что преподобный О'Мэлли этого так не оставит, — сказала одна женщина.
— Только непонятно, победили мы или проиграли, — отозвалась ее спутница. Вид у нее был растерянный.
— Ну, теперь нашей работе крышка? — спросил блондин полковника, на что тот, жуя сигару, отозвался так:
— Это хорошая реклама, сынок.
Настал полдень, и двое цветных клерков выскользнули через задний вход перекусить.
Позже перед конторой полковника возник один из служащих мистера Гудмана. Он постоял, дивясь блеску стекла и стали. Он вымылся, побрился и разоделся во все лучшее, словно коротая время перед субботним свиданием. Внезапно его взгляд упал на объявление: «Разыскивается кипа хлопка». Он вздрогнул и двинулся в дом. Один из пикетчиков схватил его за руку:
— Не входи, дружище. Это все вранье.
— Я и не собираюсь на Юг. Я там в жизни не бывал. Но я хочу кое о чем их спросить.
— О чем же?
— Правда ли, что у тамошних курочек такие большие ноги, — сказал он, указывая на картинку.
Его собеседник согнулся пополам от смеха.
— Давай, приятель, спроси того типа, а потом скажи мне, что он тебе ответил.
Работник вошел, подошел к столу полковника и снял кепку.
— Полковник, я тот, кто вам нужен. Меня зовут Джош.
Полковник и не пошевельнулся, но бросил на него привычный ледяной взгляд. Рядом стоял блондин.
— Чем же ты можешь мне быть полезен, Джош? — наконец улыбнулся полковник.
— Я могу достать вам кипу хлопка, — сказал тот.