Не отпускай (СИ)

— Соболезную. … Ты так сильно любил её? — проявление сентиментальности никак не вязалось у меня с образом Артура Корвина, но человек способный испытывать чувство любви не мог быть законченным монстром, как по мне.
— Тогда мне казалось, что любил, — выдавил он, продолжая всматриваться в надгробье, словно видел больше, чем было доступно моему простому глазу. — Но теперь уже нет. Я испытываю чувство некоего облегчения, даже превосходства. Как Вайлет ни пыталась погубить меня — всё же это я стою на её могиле, а не наоборот. Любовь коварнейшее из чувств Шарлотта, его нельзя предугадать и контролировать. Любовь хуже испанки, потому как не знаешь, в какой момент она тебя поразит, и от неё совершенно нет лекарств, зато шрамы оставляемые любовью глубоки и уродливы.
— С женщинами тебе явно не везло, — сорвалось у меня с языка, что тут же заставило его взглянуть на меня и рассмеяться.
— Это верно. Женщины мой рок. И похоже даже через триста лет.
— А ты часто влюблялся? — идя с ним обратно к машине, я пыталась представить, как же выглядел Артур Корвин в своё время. Моё воображение почему-то рисовало аккуратную бородку, подстриженные усики и длинные каштановые локоны. Закутанный в чёрный плащ, он наверняка одним только своим взглядом повергал людей в трепет.
— Испытывал любовь я всего лишь раз, но женщин у меня было много, — в это время прозвучало в ответ. — В основном, это они влюблялись в меня, предлагая мне своё тело.
— В принципе, я так тебя себе и представляла. Тёмным, извращенным, властным и жестоким. …И бесчестным. Бас доверил тебе своё тело, он преклоняется перед тобой, а ты так предательски воспользовался его девушкой! — выпалила я ему прямо в лоб, чтобы он не думал, что своим намерением подружиться, он словно ширмой заслонит нашу нелепую измену.
— Ты всё никак не успокоишься! — возмутившись, Артур застыл на месте, сверля меня взглядом, который я упорно не хотела ловить. — Шарлотта, мне уже начинает льстить, что ты постоянно думаешь о том слиянии страсти. Ты не можешь знать наверняка, какие чувства я испытываю к Басу. Но ты должна понять, что даже будучи в теле Баса, я плохо контролирую его реакцию на тебя. Полная страсти, целующая тебя девушка, после трёхсот лет сильно туманит мозги, знаешь ли! Тело Баса невольно возбуждается от твоих прикосновений, даже если его сознание спит. Я совершил это не с подлым умыслом, а потому что так случилось. Может уже закроем эту тему, или обсудим нюансы ещё подробнее?
— Мне не даёт покоя твоё настойчивое желание казаться для меня человечным, своим парнем, для которого нет ничего невозможного. Я предчувствую в этом некий подвох, но какой сама не знаю. Ты до чёртиков пугаешь меня, Артур!
— Ну да, тебе же больше нравится версия, что я жестокий, лицемерный ублюдок, — раздражительно фыркнул Артур, садясь в машину. — Одиозный, эксцентричный, высокомерный может быть. Почему ты отметаешь версию, что в принципе, я могу оказаться неплохим парнем?
— Уж простите меня, о великий повелитель теней, но парень укравший чужое тело, умеющий сворачиваться в сгусток дыма и творящий всякие невообразимые штуки, идущие в разрез с законами физики — не кажется мне душевным и милым.
— Ого, да ты просто боишься, что я тебе понравлюсь! — выпалил Артур, вгоняя меня в ступор. — Твои слова Шарлотта не логичны, ведь Бас тоже совершенствуется в магии, а ведь он для тебя образец лучшего парня в мире. Просто ты ищёшь причину ненавидеть меня, и у тебя получается всё хуже и хуже! — его ликующая улыбка от уха до уха, просто бесила.
— Ну тебя к дьяволу! Я не стану с тобой спорить, ты всё равно перекручиваешь слова! — отмахнулась я от него, но Артур ещё долго продолжал посмеиваться.
— Зачем мы здесь остановились? — Мгновенно напряглась я. Я ненавидела развлекательные центры и торговые комплексы, потому что они пугали меня своей многолюдностью. Это было моей фобией, и меня злило, что Артур каким-то образом узнал об этом.
— Ты можешь смеяться Шарлотта, но я впервые в жизни хочу попробовать мороженое. Пойдём, сделаем это, прежде чем займемся тем, ради чего приехали, — он проговорил это таким серьёзным тоном, но я рассмеялась оттого, что на самом деле всё оказалось куда прозаичнее, никак не связанное с моими собственными страхами.
 
— Что-то не так? — ох, как же он чувствовал меня, даже в моём сухом хихиканье он уловил фальшивые нотки.
— Всё просто прекрасно, — развела я руками. — Сегодня пока что ты добрый волшебник. Но ещё не вечер Артур. Не ты так я, но мы обязательно испортим этот день.
— Будь проще, Чарли, — дразня меня, Артур мило улыбнулся мне улыбкой Баса.
Чтобы действительно познать вкус мороженого — мы взяли по пять порций разных сортов: шоколадное, ванильное с малиновым джемом, лимоновое с ликёром, банановое с вафлями и фисташковое.
Ребёнком я обожала мороженое, но учитывая, что в Манакре нас лишали подобного лакомства — я уже просто бредила им, истосковавшись за семь лет по этому шедевру кулинарного искусства.
Артур пробовал каждый шарик осторожно, с уморительной скептической миной на лице, вызывающей у меня просто спазмолитический захлёбывающейся хохот.
— Рад твоему приподнятому настроению, Шарлотта, — пробормотал Артур, деловито облизывая ложечку. — Да будет тебе известно, что вкус пищи может меняться в зависимости от внутреннего состояния, от тех красок, которыми ты раскрашиваешь свой мир. К примеру, если один и тот же торт попробует один и тот же человек, но в разном настроении, обливающийся слезами либо еле сдерживающий свою радость — вкус торта будет разительно отличаться. Он покажется безвкусным тому, кто подавлен горем, и бесподобно насыщенным окажется его вкус для того, кто абсолютно счастлив.
— И как тебе, каков же вкус у этого мороженого? Обалденная вкуснятина или безвкусная холодная каша?
— Хм, оно не дурно, необычно, можно даже сказать что вкусно, особенно второе и пятое. Мне же больше понравилось смотреть, с каким наслаждением ты уплетала свои шарики, давясь при этом от смеха. Это значит, что у нашей Шарлотты сегодня прекрасное расположение духа, которое не портит даже моя компания. Поговорим теперь о личном?
И вот тут мне сразу стало не смешно.
— У тебя же вроде были ещё какие-то дела? — хотя я понимала, что отвертеться от этого разговора не удастся, не сейчас так позже.
— Тогда пойдём, — поднявшись, Артур галантно предложил мне руку. И видя, что я собираюсь проигнорировать этот жест, добавил. — Когда вокруг столько чужих людей, тебе лучше прикасаться ко мне, Шарлотта. Это не позволит стражам причинить тебе вред. Среди них много таких, которые желают тебя наказать.
— Они наблюдают за нами даже сейчас? — вцепилась я в руку Артура.
— Разумеется. И они в ярости! Что уже непременно делает меня счастливым.
Мы пришли к уже знакомому мне коттеджу, совсем недавно мы гуляли здесь с Басом и он рассказывал мне истории и личные тайны жильцов. Если мне не изменяла память, в этом доме жила весёлая семейная пара — он любитель сходить налево и выпить с друзьями пива, а она организовала кружок чернокнижников, видимо мечтая наказать своего благоверного с помощью заклинаний.
— Ты можешь дать мне слово, что не издашь ни звука, пока я не закончу, чтобы ты там для себя не увидела? — потребовал Артур, нахмурившись. И в этот момент с лицом Баса — он почему-то не был похож на Баса, придав его лицу совершенно чужое выражение. Непоколебимая решимость карателя.
Мой утвердительный кивок убедил его, что мне можно верить.
Мы обошли коттедж, попав на его задний двор.
 
И чем думали эти глупые курицы? Даже окна поленились закрыть, предоставив своё хобби на обозрение. Взявшись за руки, четверо женщин сидели за столом, что-то бормоча над раскрытой книгой. На столе так же стояло несколько чёрных свечей, какая-то старинная чаша, пучок перьев и самодельные мешочки.
Что-то быстро прошептав, Артур сделал плавное движение рукой, и комната, в которой находились женщины — вмиг потемнела, заполняясь ожившими тенями.