Похититель снов (СИ)

— Беру за ноги. Осторожно, не разбуди его.
Спенсу казалось, что разум возвращается к нему. Он все еще падал сквозь темное ничто, и в то же время парил, ожидая, когда сознание вернется полностью.
Ждать пришлось довольно долго. Наконец он попробовал шевельнуть головой и тут же убедился, что лучше пока этого не делать. Головокружение вернулось с новой силой.
Он лежал неподвижно и пытался собрать обрывки мыслей — то, что от них осталось. Он вспомнил, как разговаривал с доктором Ллойдом, а потом вернулся в лабораторию. Но после этого воспоминания — сплошная тьма. Но ведь было же еще что-то? Он же сейчас в лаборатории сна, и сканер подключен. Как-то же он попал сюда? Но вот как?
Из пункта управления послышался тихий сигнал контроллера времени сеанса. И тут же в динамике зазвучал голос Тиклера, похожий на шорох падающего снега. 
— Сеанс окончен, доктор Рестон. Включить свет?
— Да, — услышал он собственный голос, — зажгите.
Верхние панели начали светиться, сначала слабо, но быстро набирая интенсивность. Скоро он уже хорошо различал интерьер лаборатории, похожей на цилиндр. Спенс медленно сел, переждав последние волны головокружения. Взялся за края кушетки и неуклюже встал на ноги. Он помнил, что Тиклер наблюдает за ним из пункта управления.
Голову потянуло назад. Только теперь он понял, что на нем сканирующая шапочка. Он снял ее и бросил обратно на кушетку, в углубление, оставшееся от головы, а затем медленно, как во сне, двинулся в пост управления.
— Все прекрасно получилось, доктор, — радостно сообщил Тиклер. — После завтрака я обработаю. — Спенс неуверенно кивнул. — С вами все в порядке?
— Э-э, нет, все нормально. Спал не очень хорошо.
— Надеюсь, вы не забыли: у нас на сегодня отбор ассистентов.
— Тиклер, а нам в самом деле нужен помощник? Я имею в виду, что проект — он только наш с вами. Это же японцам нужно каждый раз по тридцать человек для экспериментов. А нам-то зачем?
— Каждое отделение обязано выделить хотя бы одного курсанта.
— Ну, пусть Симмонс возьмет себе еще одного. Я действительно не понимаю, что тут делать курсанту?
— Биопсихология — отдел небольшой, это верно, — Тиклер с сомнением покачал головой. — Только он ведь таким и останется, если мы не будем привлекать ассистентов. На то и программа, чтобы удовлетворять нужды ученых.
Спенсу не нравилось, когда Тиклер противоречил ему; поэтому, чтобы не накапливать раздражение, он ответил самым спокойным голосом: 
— Конечно, вы правы. Я просто подумал, было неплохо, чтобы вы сами поговорили с кадетами.
— Я? Но, доктор Рестон, я…
— Совершенно не вижу причины, почему бы и нет. Вы прекрасно разбираетесь в таких вещах. А я потом взгляну на результаты отбора. Найдете подходящего кандидата и сразу тащите его ко мне.
Спенс поспешно вышел из поста управления, не желая выслушивать возражения, и направился в кафе. Освободившись от соседства Тиклера, он вернулся к загадочному эпизоду с потерей сознания.
Ему повезло. В заполненном кафетерии удалось найти тихое местечко, чтобы спокойно все обдумать. Спенс всегда считал, что шум — хороший изолятор, ничем не хуже тишины. Может быть, даже лучше. При определенном уровне неорганизованного шума разум естественным образом обращается внутрь себя, полностью закрываясь от остального мира.
Шум посуды и стук подносов, гул голосов и дрянное дребезжание безвкусной фоновой музыки, наполнявшей кафетерий, создали как раз такой уровень звукового хаоса, который вполне годился для размышлений. Со своим подносом с яичницей, грейпфрутом и кофе он направился к пустому столику в углу. Народ увлеченно ел. Он видел спагетти, ростбифы, плошки с томатным соусом, куриный салат, блины, омлеты и хот-доги — завтрак, обед и ужин подавались одновременно, чтобы приспособиться к графикам различных смен. Ростбиф с соусом рядом с яичницей и тостами всегда приводил его в замешательство; это выглядело как-то не так.
Спенс задумчиво жевал и в конце завтрака оказался к ответу не ближе, чем раньше. Недостающие часы просто исчезли. Десять часов, а может быть, и все двенадцать не поддавались учету. В памяти зиял провал. Он допил остатки теплого кофе и решил посмотреть результаты сканирования в лаборатории — лента сканирования, четыре красных волнистых линии, отобразит момент за моментом его ментальное состояние.
 
Он вошел в лабораторию. Тиклер с счастью отправился куда-то по делам. Он вошел в пост управления и нашел катушку там, где ее оставил Тиклер, должным образом обработанную, занесенную в каталог и готовую к просмотру.
Спенс вернул полосу к началу, наблюдая, как откатываются назад ярды волнистых линий. В начале записи стояли дата и время: EST 15/5/42 10:17 GM. Сканирование продолжалось девять с четвертью часов без перерыва. Каждый пик и спад, каждая вспышка альфа-ритма или бета-ритма фиксировались должным образом. Он видел ровное, ритмичное течение своего ночного сна. Все, как обычно.
А что до начала сканирования? Где он был? Что делал? Почему не мог ничего вспомнить?
Спенс перемотал ленту и вернул в лоток. Надо пойти подумать, или не подумать, а просто так. Значит, в парк…
Влажность стала заметно выше. Только приблизившись ко входу, Спенс отметил, насколько местный воздух отличается от фильтрованного воздуха в остальной части станции.
Он шагнул на дорожку и тут же вскинул руку, прикрывая глаза от ослепительного света. Солнечные щиты сейчас оказались открытыми, как всегда бывало в полдень. Спенс некоторое время постоял, моргая, давая глазам привыкнуть к яркому свету, а затем зашагал по одной из многочисленных извилистых тропинок. Дошел до лужайки, надеясь найти свободную скамейку в одном из укромных уголков, образованных деревьями и живыми изгородями. Такие уголки в парке создавались специально для любителей уединения.
Однако сегодня все скамейки были заняты, в основном молодыми загоравшими женщинами. Он прошел по кругу, но и последняя скамейка оказалась занята. Он почти решил развернуться, когда понял, что знает эту посетительницу.
— Не возражаете, если я присяду? — спросил он. Голубые глаза распахнулись ему навстречу. Женщина тут же прикрыла их рукой.
— О, доктор Рестон! Спенс, я хотела сказать. Пожалуйста, садитесь. Я тут заняла больше места, чем мне положено.
Он присел на край скамейки и посмотрел на женщину, с отчаянием понимая, что ему совершенно нечего сказать. Пришлось просто улыбнуться. Она улыбнулась в ответ.
«Идиот! — вопил Спенс про себя. — Скажи же что-нибудь!» Улыбка на его лице грозила переродиться в гримасу.
— Ну что, вам удалось встретиться? — Ари спасла его, начав разговор.
— Встретиться? — с недоумением произнес он. — «Какая встреча? — подумал он. — Господи, что я несу!» 
— Вы забыли? У вас была назначена встреча с моим отцом — или это был какой-то другой доктор Рестон? 
— Он вернулся?
— Вы что же, хотите сказать, что мистер Вермейер еще не звонил вам? Ладно. Я напомню. Папа занят с самого возвращения, но вы и сами могли бы позвонить.
— Нет, спасибо, не стоит. Я лучше подожду своей очереди.
— Я все-таки подозреваю, что это был какой-то другой доктор Рестон. Тот, которого я имела в виду, показался мне очень настойчивым. Он порывался решить вопрос жизни и смерти, если я правильно помню.
— Ну, кризис миновал, я успел остыть. Однако, спасибо за предложение. Я все еще хочу с ним повидаться.
— А что? Вам повезет, если немного подождете. Как только у него закончится совещание, он за мной спустится. Мы хотели вместе пообедать. Вот и можете с ним поговорить.
— Что вы! Я не хотел бы вам мешать…
— Ерунда! Я не возражаю. Я бы не стала предлагать, если бы все еще не чувствовала себя в долгу перед вами за то, что так нагрубила тогда.
— Ничего подобного! Я и не думал об этом. Поверьте.
— Вы так добры... — Она снова улыбнулась, и Спенс почувствовал, как тепло ее улыбки коснулось его лица почти как солнечные лучи.