Похититель снов (СИ)

Оказывается, Аджани все это время внимательно наблюдал за ним. 
— Что с тобой происходит? — спросил индиец. — Ты выглядишь так, словно увидел привидение.
— Не приведение — бога. — Спенс с трудом отвлекся от своих мыслей. В следующее мгновение он уже стоял перед ними, глаза его горели от волнения. — Сходится! Все сходится! Как я раньше не сообразил!?
— Что ты должен был сообразить?
— Аджани, мне нужно кое-что сказать тебе. Если бы я догадался раньше, может, мы бы и не попали в такую переделку. Я не все рассказал тебе из того, что случилось со мной на Марсе.
— Да? Там еще что-то было? 
— Аджани, ты и половины не слышал.
  
Книга третья. Калитири
   
Глава 1
 
Спенсу казалось, что он попал в страну без времени. Индия, за исключением городов, западного побережья, застроенных небоскребами, выглядела олицетворением бедности. Здесь колесо прогресса налетело на преграду, а кое-где даже покатилось вспять. Создавалось впечатление, что страна уходит в прошлое так же быстро, как остальной мир идет вперед.
Спенс обнаружил, что с трудом примиряет в сознании суперсовременную космическую станцию и руины, населенные оборванцами. Все вокруг выглядело чужим. Его возмущали вопящие толпы, от которых разило застарелым потом, мочой и прочими человеческими запахами, о которых в цивилизованном мире давно забыли. Он возмущался кричащей бедностью, обвинял жителей в недостатке предприимчивости, хотя умом понимал, что не следует винить пациента в проявлении симптомов болезни. Тем не менее, его первой реакцией было озлобленное удивление людьми, позволившими себе пасть так низко. Здесь он мало отличался от множества туристов, посещавших страну до него.
Перелет на ракетоплане в Калькутту совсем не подготовил его к тому, что он увидел после приземления. Он спокойно выдержал перегрузки при взлете. Ракетоплан набирал максимальную высоту за десять минут, а дальше начинал планирующее снижение. В маленьком круглом иллюминаторе он видел вокруг иссиня-черное небо, а внизу — четкий серп бирюзового горизонта Земли. Он прижал ладонь к окну и ощутил жар от трения обшивки о воздух. Они падали по крутой траектории и приземлились в космопорте, похожем на десятки других, виденных Спенсом.
Настоящий шок он испытал, выйдя из посадочной трубы, шок от Индии. Только что он чувствовал себя вполне комфортно в знакомой обстановке, и вот уже погрузился в бурлящую людскую массу, даже на вид сильно отличающуюся от всего того, что он знал. Наверное, так же мог ощущать себя путешественник во времени, выйдя из машины в каменном веке.
— И куда нам теперь? — растерянно спросил он у Аджани.
— Ты в порядке, друг?
— Нет, но я привыкну. — Спенс глазел на царивший вокруг него хаос — люди, как тараканы, сновали по огромному терминалу. От толпы исходил слитный гул, похожий на отдаленный рев.
— Иди за мной, — распорядился Аджани. Он нырнул в толпу и легко начал пробираться к ведомой лишь ему цели. — Я тебя вытащу.
— Надеюсь, целым и невредимым, — проворчал Спенс, но его слова растворились в суматохе. 
Выйдя из терминала, Аджани махнул рукой. Тут же рядом с ними возник рикша, и Аджани споро затолкал Спенса в странную тележку. Аджани выкрикнул нечто неразборчивое, и повозка со скрипом, сопровождаемым звоном колокольчика, тронулась и быстро влилась в невообразимо сложное уличное движение.
Если первое знакомство Спенса с Индией потрясло его в самом общем виде, то вид рикши, уверенно бегущего по изрытым колеями улицам, вызывал у него отвращение.
Вокруг плескалось людское море. Грязные, оборванные, искусанные мухами толпы людей отовсюду пялились на них. Некоторые даже пытались бежать за рикшей и цепляться к тележке. Спенс отворачивался от одной мрачной сцены только для того, чтобы стать свидетелем другой, еще более жалкой. А еще в толпе было множество животных: белые и коричневые коровы, тощие и драные, бродили по улицам; лошади, качая большими головами на костлявых шеях, тянули груженые телеги; собаки, без конца тявкая, носились между машинами; вороны и стервятники высматривали на вонючих тротуарах объедки, моментально пикировали вниз и хватали куски, пытаясь опередить бродячих собак или нищих.
 
На перекрестках громоздились кучи мусора. Не удивительно, что здесь время от времени вспыхивает чума, подумал Спенс. В кучах копошились люди. Некоторые беззастенчиво испражнялись, отгоняя крыс палками. Однажды им встретился огромный фургон, доверху набитый тушами крупного рогатого скота и лошадей — их трупы собирали с улиц и отправляли на переработку.
Рикша проехал мимо железнодорожного вокзала. Здесь монахини устроили пункт помощи кормящим матерям с младенцами. Спенс понаблюдал, как белые шарфы сестер мелькают среди черных голов, грозящих свести на нет их слабые усилия. Воздух звенел от криков голодных младенцев.
Вдоль дороги, на каждом свободном месте возводились жалкие хижины из мусора — бамбуковые палки для каркаса, обтянутые тряпками. Из обломков кирпичей, добытых невесть где, выстраивались примитивные камины. Встречались и другие жилища — просто навесы из грязной ткани или обрывков одеял, придавленных камнями по углам. Иногда в таких жила целая семья. По улицам тянулись желоба для стока нечистот.
Рекламные щиты, на которых элегантные, хорошо одетые индийцы наслаждались безалкогольными напитками или сигаретами, возносились над массами голых бездомных, закутанных в лохмотья. Толпы детей-сирот бежали за автобусами, фургонами и рикшами, выпрашивая монеты, еду или хоть что-нибудь.
Над городом висело зловонное облако испарений, смердящих на палящем солнце. Спенсу казалось, что так пахнет смерть.
— Страшный город, — сказал Аджани. — Посмотри, друг. Ты никогда этого не забудешь. Никто из тех, кто сюда приходит, никогда не забывает.
Спенс огляделся. Не закрывать же глаза, в конце концов! Ему казалось, что он покинул мир и сошел в ад. 
— Кошмар, — только и мог вымолвить Спенс.
Они пронзали мутный воздух человеческой трясины Калькутты; рикша бежал мимо трущоб и моргов под открытым небом с трупами, сложенными штабелями, как дрова, в ожидании кремации; мимо детей, купающихся в канавах; нищих, сидящих на корточках прямо посреди оживленных улиц; мимо осыпающихся фасадов некогда величественных зданий, почерневших от костров, разложенных бездомными; мимо ржавеющих остовов старых автомобилей и автобусов, превращенных в публичные дома, а вокруг все тянулись убогие, грязные до оторопи жилища самого жалкого вида.
Спенс чувствовал себя так, будто его душа заразилась раковой болезнью и уже никогда не будет прежней. Он закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья, но не мог отрешиться от жалобных криков со всех сторон.
Наконец они остановились перед полуразвалившимся зданием посреди коммерческого района. Желтая краска отслаивалась большими пятнами и напоминала кожу прокаженного.
— Что это? — спросил Спенс. — Куда мы приехали? — Утомительная поездка вогнала его в угрюмое состояние духа.
— Здесь живет доктор Гита, помнишь? — Аджани спрыгнул с повозки и быстро заговорил с рикшей на хинди. Расплатившись, он приглашающее махнул Спенсу рукой. — Идем. — Не дожидаясь ответа, индиец вошел в дом.
Спенс последовал за ним, и тут же вляпался в свежую коровью лепешку на тротуаре. Кто-то неподалеку хихикнул. Спенс нахмурился, но оборачиваться не стал. Аджани уже скрылся внутри.
Спенс разозлился, как мог, почистил ботинок и направился следом. До подъезда оставался один шаг, когда сверху его громко окликнули. Он поднял голову и увидел темно-коричневое лицо, высунувшееся из окна наверху. Из окна ему помахали рукой.
— Намастэ, Спенсер Рестон. Добро пожаловать в Индию.
Несмотря на затрапезный внешний вид и ветхую лестницу, кишащую тараканами и мышами, в комнатах доктора Сундара Гиты было чисто. Вся квартира, казалось, светилась от улыбки маленького человечка, жившего здесь вместе с женой и пятью дочерьми. Спенс настроился на грязную, закопченную лачугу, и потому был слегка разочарован, обнаружив просторные и светлые комнаты; он почему-то совсем приуныл, заметив большой букет свежесрезанных цветов в изящной расписной вазе в гостиной.