Похититель снов (СИ)
Глава 30
— Почему все у вас в таком состоянии?! Я же приказал, чтобы к моему возвращению все было готово! — Пневмокресло Хокинга угрожающе загудело.
Рэмм, Вермейер, Тиклер и еще несколько человек стояли, не поднимая глаз, опасаясь еще больше разозлить начальство.
— У вас там тоже не все прошло гладко. Мы не ждали вас так скоро, поэтому не все успели. Вы же не предупредили о возвращении, — угрюмо пробормотал Вермейер. — Мы ждали вашего сигнала. И получили его всего за несколько часов. Времени не хватило.
Хокинг нахмурился.
— Мне пришлось скорректировать свои планы из-за непредвиденных обстоятельств. Больше такого не случится. Ничего не меняется. Немедленно поднимайте своих людей. Платформа должна быть установлена и машина смонтирована как можно быстрее. Все понятно?
— Мои люди будут готовы в течение часа, — доложил Вермейер.
— Вот и хорошо. А двигатели?
— Готовы к тестированию.
— Так-то лучше! Можешь же, если захочешь! Если и дальше будешь четко следовать инструкциям вместо того, чтобы ныть, все у нас получится. Значит, начинаем облучение, как только танти будет откалибрована, и станция перейдет на новую орбиту.
В приемной возникла легкая суета, и в кабинет вошел один из людей Рэмма. Выглядел он довольно бледным. Он подошел к своему шефу и протянул ему записку. Рэмм взял бумажку, коротко взглянул на нее, и рука его отчетливо задрожала.
— Что там еще? — Глаза Хокинга сузились.
— Заключенные — Рестон и другие… — Рэмм растерянно посмотрел на Вермейера, словно ища у него поддержки. — Они бежали.
— Идиоты! Тупицы! — взорвался Хокинг. — Да я тебя…
— Мы уже напали на след. Они будут задержаны, — поспешил добавить Рэмм.
Хокинг, казалось, готов был продолжить разнос, но передумал. Он по очереди обвел всех своих подчиненных внимательным взглядом, словно взвешивая судьбу каждого. Остальные нервно ожидали, прекрасно понимая, что зловещее решение вот-вот может свалиться на их головы.
— Это не важно, — наконец произнес Хокинг так тихо, что некоторые даже не расслышали. Потом он кивком отпустил собравшихся, и развернул кресло к ним спиной. — Можете идти.
Все вышли. Остался один Рэмм. Хокинг обернулся.
— Ну? Что еще?
— Нет, ничего такого. — Видно было, что начальник службы безопасности борется с собой. — Мне просто интересно, почему Рестон так важен для вас.
Черты лица Хокинга исказила злобная усмешка.
— Он для меня вообще неважен!
— Тогда зачем мы потратили столько сил на него? — Рэмм понимал, что ступил на очень зыбкую почву. — Я имею в виду, почему бы вам просто не приказать убить его, и дело с концом?
Хокинг поерзал в своем кресле и скривился.
— Я сам убью его. Потом. — Он подумал и продолжал, обращаясь больше к себе, чем к Рэмму. — Но сначала он будет страдать, как я страдал. Он будет ползать у меня в ногах! Он признает мое превосходство! Да. Он еще проклянет свое упрямство! — Он поднял голову и бросил гневный взгляд на начальника службы безопасности. — Ты свободен!
Рэмм опустил голову и вышел, не сказав больше ни слова. Время истекало. Пленников надо было как-то возвращать. В приемной его поджидал Вермейер.
— Ну? Ты получил приказ?
— Понятия не имею, — сердито буркнул Рэмм. — Что он, черт возьми, имел в виду? Что значит «не важен»?
Вермейер пожал плечами.
— Кто его разберет! Ну, раз не важен, то и ладно. Просто у него какие-то виды на этого типа. В любом случае, надо изловить сбежавших, пока они дел натворили.
— Нервничаешь, Вермейер?
— О тебе беспокоюсь. Ты же знаешь, каким он бывает. — Он кивнул в сторону закрытой двери.
— Я все чаще задаю себе вопрос, почему я вляпался во все это дерьмо?
— Не поздновато ли? Ты посадил в камеру директора станции, а теперь начинаешь сомневаться, стоило ли это делать?
— Ну, посадил…
— Так выпусти его, и все пойдет по-старому.
— Нет, по-старому уже не будет, — с этими словами Рэмм покинул приемную директорского кабинета.
Вермейер проводил его задумчивым взглядом, а затем занялся установкой танти на платформу и центрировкой только что установленных двигателей; оба проекта находились на завершающей стадии. Вскоре станция снимется с орбиты, и отправится туда, куда они пожелают. Он не мог не улыбнуться про себя: все шло по плану.
Защитники Готэма, одетые в зеленые комбинезоны технических работников, которые они стащили из прачечной, стояли, переглядываясь.
— Время пришло, — сказал Пакер. — Нужен последний инструктаж?
— Нет необходимости, — ответил директор Сандерсон. — Все знают, что должны делать. — Он посмотрел на Спенса. — Наркотик готов?
— Я приготовил энцефамин. — Спенс посмотрел на руководителей сопротивления. — Три флакона. Это немного, но, если запустить их в вентиляцию, должно хватить. Все на станции отключатся, минуты на две, на три… Это сильнодействующее вещество.
Сальников поднял руку.
— Итак, сейчас 16:43…
Спенс посмотрел на свой браслет.
— Точно.
— Ну, — глубоко вздохнул Пакер, — вот и все. Поехали.
— Господь да сохранит нас, — отозвался директор Сандерсон.
Спенс посмотрел на Аджани, стоящего рядом.
— Опять в бой, а?
Аджани улыбнулся и кивнул. Он хотел добавить что-то еще, но только открыл рот и замер.
— Что такое? Ты что-то забыл? — спросил Спенс.
Глаза Аджани стали жесткими; мышцы лица напряглись.
— Аджани! — Спенс коснулся его плеча и почувствовал, что тело друга одеревенело. Он взглянул на остальных: они пребывали в таком же состоянии.
А затем он услышал знакомый звук, высокий, покалывающий звук из его ночных кошмаров. Разум Спенса содрогнулся и на глаза пала завеса тьмы.
— Хокинг! — выдохнул он. — Танти! — Он поднял сжатые руки к глазам, вскрикнул и рухнул на пол.
Отпавший лист, вращаясь, падает с большой высоты, все ниже, ниже… Спенс зачарованно наблюдает за его падением. Лист приближается, и Спенс понимает, что поверхность листа напоминает кожу лица… уже можно разглядеть отверстия глаз, ноздрей и рта. Это его лицо!
Кожу содрали с него и отпустили по ветру свободно парить. Спенс оторопело смотрел, как летит его собственное лицо. Вдруг кто-нибудь поймает и вернет ему. Он видел, что к кувыркающемуся лицу тянется множество рук, готовых поймать...
А потом лицо оказалось в чьих-то руках. Но никак разглядеть, в чьих именно. Руки нежно держали лицо-листок, и протягивали ему. Человек остановился перед ним и передал ему лицо. Спенс взял и надел лицо на себя.
Тут же он словно прозрел. Перед ним стояла красивая молодая женщина с золотистыми волосами и голубыми глазами. Она мило улыбнулась и нежно произнесла: «Так намного лучше». Она протянула к нему руки, и он нерешительно шагнул к ней. Но стоило коснуться ее, и все исчезло. Он стоял один посреди безжизненной равнины.
— Ари! — позвал он. Откуда-то издалека прилетел отголосок ее смеха. — Ари! — Он побежал в том направлении, шепча: — Я должен найти ее, я должен найти Ари! — Спенс задыхался, словно ныряльщик, поднимающийся с большой глубины к поверхности. Воздействие танти напоминало сильное подводное течение. Часть сознания Спенса готова была сдаться на его волю и позволить течению унести его, мирно уплыть в забвение, в мягкую тьму. Уступи, советовал внутренний голос, не борись со мной. Сдайся.
— Нет! — выкрикнул Спенс. Его голос прогремел будто издалека. — Не сдамся!
Подобно ныряльщику, который чувствует, что его легкие вот-вот взорвутся, он сделал последний рывок и вылетел на поверхность. Холодный чистый воздух хлынул в горящие легкие, Спенс силой воли заставил сознание вернуться. Предметы вокруг стали четкими. Зрение обострилось, и ужасное головокружение разом прекратилось. Он был свободен.
Он стоял, моргая, не смея поверить, но это было правдой: он свободен. Он вышел из тайного убежища сопротивления, долго блуждал по бесконечным туннелям. В какой-то момент, оглядевшись, он понял, что стоит на одной из главных осей возле соединительной спицы. Вокруг лежали недвижные тела жителей Готэма, поверженных первым лучевым ударом танти. Это создавало ощущение какой-то чудовищной бойни; тела лежали, распростершись, и смотрели в никуда открытыми глазами. Они не осознавали себя.