В поисках выхода (СИ)

Акинак начинает двигаться опасно быстро, таких скоростей я у него не замечал, манипуляторы изгибаются, и моя интуиция неожиданно начинает бить тревогу. Чувствительность у меня сейчас на максимуме, и я умудряюсь то ли услышать то ли почувствовать знакомую вибрацию. В щупальца Акинака встроены Секаторы, и их лучи практически перечёркивают меня пополам. Выручает моя уже нечеловеческая реакция. Я прыгаю вверх и вперёд, продолжая стрелять, но уже по щупальцам. Тут эффект более заметный. От ударов пуль они как минимум дёргаются. Одна пуля попадает очень удачно, Секатор на правом манипуляторе перестаёт работать. Я приземляюсь и продолжаю сближение. Остаётся метров пять, как прямо из корпуса в меня выстреливает плёнка, такая же точно, как та, которой меня спеленал агент Лотор. Она успевает развернуться в круг диаметром метра три, обогнуть который я не успеваю.
Вытягиваю руки вперёд и сосредоточиваю огонь на последнем Секаторе, удаётся попасть и я влетаю в плёнку. Первые мгновения она ещё не стесняет движения, я делаю шаг, но на этом всё, мои ноги подкашиваются, и я лечу лицом вниз прямо под механические лапы Акинака. Из задней части его корпуса появляется ещё один манипулятор, наподобие скорпионьего хвоста со здоровенным клинком вместо жала на конце. Этот клинок летит вниз, чтобы пришпилить меня к земле. Я отмечаю это Восприятием, но при этом сосредоточен совсем на другом. Мне нужно мгновение неподвижности. Акинак не двигается, я же лечу на землю, а сверху опускается «жало». Упав, я дёргаюсь в сторону, но не успеваю это сделать быстро и бритвенной остроты лезвие пробивает мой плечевой сустав. Больно! Плевать! Я зафиксирован, у меня есть мгновение неподвижности. Я сосредоточиваюсь на том месте, которое я обозначил для себя как место нахождения тонгера.
Раз. Два. Три. Опустошение!
Акинак неподвижен. Я тоже. Будь он обычным человеком, сейчас бы уже упал, но тут передо мной робот. Никаких мышц, которые могут расслабиться, у него нет — он просто стоит. Да и слава богу. Если он пошевелится, лезвие его жалящего манипулятора, пришпилившее меня к земле, как букашку, раскромсает моё и без того покалеченное плечо. Как же больно! Но это терпимо, а что теперь делать? Акинак остановлен, Том поднимается с земли после того, как откатился в сторону от моих выстрелов, Крапива застыла возле люка. От боли тяжело соображать. Но что-то мне кажется в этой паузе неправильным.
Чёрт! Я не чувствую рядом бестелесного Акинака!
— Привет, Маугли, — звучит ироничный голос со стороны робота. — Не знаю, на что ты рассчитывал своей атакой, но, ты знаешь, не впечатляет. Реакция, конечно, у тебя выросла значительно, но для дуэли один на один со мной ты не дорос.
Чёрт! Я промазал! Но где тогда он прикреплён? Где его место обитания в этом теле?! Я молчу и сосредоточиваюсь на теле разглагольствующего робота.
Может быть, здесь? Опустошение!
Акинак даже не сбился с темпа речи, видимо мои попытки на него повлиять остаются для него незамеченными. Жизни в его деталях нет, поэтому он и не замечает попытки повлиять на живую составляющую. Он специально не шевелит лезвием своего манипулятора, чтобы не вызвать болевой шок, продолжает издеваться.
— Знаешь, Маугли, мы тут собирали твоих друзей и родственников, чтобы как следует повеселиться, и ты, конечно, не мог упустить это веселье. Ну что ж, присоединяйся. Вижу, Крапива с тобой?
— Да, я здесь! — девушка выпрыгнула из корабля, при этом в руках оружия не было.
Как только выбралась из-под днища Комара, она подняла руки.
— Я сдаюсь.
— Рад тебя видеть, Крапива. Кстати, Доктор Ри передаёт тебе привет! Я транслирую ему наш разговор.
«Разговаривай с ним! Я промазал Опустошением, я пробую другие места, он не замечает моих попыток. Мне надо, чтобы он не шевелился!»
«Хорошо!»
— Привет, Акинак. Доктор Ри, надеюсь, не сильно расстроился, когда мы с Маугли решили поехать в небольшое путешествие?
— Нисколько! Немного обеспокоился, но не расстроился. Хотя, может, и расстроился. Он тебе сам расскажет. Что-то в наших экспериментах пошло не так, это точно.
 
Я лихорадочно сканировал тело Акинака. Разного рода уплотнений в трёхсоткилограммовом или даже ещё более тяжёлом механизме было немало. А если здесь? Опустошение! Нет, даже не сбился с речи.
— А я слышала, что любой результат эксперимента — это уже результат. Пусть неожиданный, но теперь у доктора есть пища для размышлений. Кстати, вы же отпустите наших близких? Больше нет смысла их похищать? У вас есть мы, — продолжала убалтывать робота Крапива.
— Конечно, отпустим. Почти всех. Но ваши семьи, я думаю, все-таки стоит взять на нашу базу. Доктор Ри будет не против поработать с ними.
А если здесь? Опустошение! Нет, не туда. Блин! Опустошение!.. Опустошение!.. Опустошение! Раз в пять секунд я направляю импульс, но эффект нулевой. Я стал бить по всем мало-мальски напоминающим местам, где мог быть тонгер, но эффекта ноль.
— Маугли нужна медицинская помощь, — тем временем Крапива перешла к обсуждению меня.
— Пусть ещё немного полежит, мне нравится его боль. Не могу себе отказать в небольшой слабости.
Несмотря на замутнённое сознание что-то зацепило меня в его фразе. Том сказал, что Акинак отказался от эмоций и чувств, но построение фразы говорит о том, что он чувствует мою боль. Чувствовать мою боль он может либо сканерами дистанционно, либо через лезвие ножа, которым он меня пришпилил и который прямо сейчас внутри моего тела. Я более внимательно направил внимание на этот манипулятор. Очень сложный в механическом исполнении он представлял просто произведение искусства инженерной мысли. Сложная система деталей и чего-то, что я для себя обозначил, как искусственные мышцы, создавали боевое оружие в виде манипулятора со здоровенным толстым лезвием на конце. Этот манипулятор мог удлиняться и сокращаться, мог гнуться во все стороны. И ещё кое-что: лезвие было толстым не просто так, внутри оно не было металлическим. Странно, а зачем делать лезвие не металлическим? Опустошение!
Акинак замолк посреди фразы, а я телепатически почувствовал присутствие тонгера перед собой. Он был в замешательстве, не понимая, что произошло, но как-то не сильно при этом растерян, секунду он висел в пространстве, а потом внезапно исчез! Чёрт, как?! Я только собирался его отправить куда подальше, как он сам куда-то делся!
— Как ты это сделал?! — голос Акинака прозвучал совсем не по-человечески. Он больше не пытался показывать мелодичность и человечность своего голоса. Сейчас это был совсем машинный голос, но кое-что человеческое в нём осталось. Страх.
Он вернулся обратно в своё тело. Чёрт! Как так-то?!
— Я не знаю, что произошло! Что случилось? — Крапива, телепатически отслеживающая мои потуги, была, конечно, в курсе, но максимально убедительно разыграла непонимание.
Ага! Ну выбьем тебя ещё раз! Опустошение! Я направил на лезвие Опустошение ещё раз, но ничего не произошло. Акинак продолжил орать. Слава богу он при этом не шевелился, я еле держал себя в сознании.
— Как он это сделал?! — и тут он вытащил нож из пробитого плечевого сустава. Ох, твою мать! Больно! А эта истерящая железяка, видимо, решила совсем меня прикончить, лезвие пошло вверх на замах с очевидным намерением проткнуть меня ещё раз.
Так, не терять сознание! Сосредоточиться! Если он не в лезвии, то где? Я от безысходности направил Опустошение ещё раз на то, что с самого начала принял за местоположение тонгера, блок, больше всего похожий на переноску. Сработало! Передо мной опять появился злющий тонгер, пребывающий в замешательстве. Лезвие, уже начавшее опускаться, застыло. Надо действовать, пока этот юркий тонгер ещё куда-то не свалил.
«Акинак, ты подчиняешься мне! Сейчас ты отправишься в переноску на Комаре и будешь сидеть там до дальнейших распоряжений! Выполнять!» Я вложил в свой телепатический посыл всю уверенность, что у меня была, потом успел телепатически воспринять только полное согласие и подчинение, и Акинак исчез, а его механический носитель застыл неподвижной статуей.