Это было в Китае (СИ)

– Черт возьми! – всплеснув руками, я беспомощно схватился за голову, впиваясь пальцами в волосы, и теперь доставалось уже им, коль уж на Фостере отыграться не получалось. Лучше бы он ему рассказал, чем это..
– Он не растреплет, не боись, – с уверенностью заверил меня урод, отпрянув от кабинки, а я по-прежнему стоял и шокировано качал головой.
Так я и поверил.. Короче, за сегодня новость облетит половину общаги, а завтра я уже точно не отмоюсь от грязи, которая и так на меня льется без конца благодаря этим слухам.
– А че ты спокойный такой?! Для меня лично было так мерзко проснуться.. с тобой, – я скорчился от отвращения, беглым взглядом осматривая нахмурившегося Фостера с ног до головы.
Хотелось побольнее ужалить его словами, но сейчас мне еще больше хотелось лупить его с ноги, не жалея сил и своего здоровья.
– А если бы это вдруг оказался не я, то че?! – вдруг громко и чудовищно страшно заорал Фостер, хотя до этого говорил со мной спокойным или же издевательским тоном, и такая резкая перемена даже неслабо удивила меня. Долго держался. – М.. Другой бы, думаешь, остановился?!
– Да кто другой? – я только усмехнулся в ответ на это глупое заявление и поднял на него глумливый взгляд. – Это только ты такой больной, что пристаешь к парню!
Надеюсь, наши бурные, горячие разборки никто сейчас не слышит, особенно Уайт, так как лететь с козлом в одном самолете целую кучу часов я, определенно, не хочу. Если улечу, то с Джесс, так что морду бить ему пока и правда нельзя. Разобью прямо перед вылетом.
– Можно подумать, что тебе это не нравится! – выпалил ушлепок и стал опасно надвигаться на меня, как и я минуту назад наступал на него.
– Нет! – теперь я снова пятился назад, чувствуя внутри серую опустошенность и сильнейшее отчаяние, потому что весь этот пугающий кошмар вчера мне действительно нравился.. но я же не мог сказать ему это!
Это слишком стыдно и неправильно.. И стоит только мне взглянуть теперь на его паршивую рожу, я сразу, словно автоматически, смотрю на губы, проклятые пухлые губы..
– Сейчас и проверим, – недовольно рыкнул он и резко подсадил меня на подоконник, тут же шире разводя мои колени и твердо вставая между моих ног.
Он определенно знал, что я буду оборонительно размахивать кулаками, так что крепкие пальцы уже предусмотрительно сдавили мои запястья, словно наручники.
– Нет! – отчаянно вскричал я, морщась и брыкаясь. – Отстань! Я не хочу!
Теплые губы настырно пытались словить мои, но я все еще отворачивал голову, пиная бараноида ногами и дергая руками, пытаясь их освободить. Однако в левой вдруг что-то так неприятно хрустнуло, что я, скривившись, замер под этим натиском, пока легкая слабость проходилась, казалось бы, по каждому пальцу.
– Я не гей! Да Фостер, м..мать твою! – я по-прежнему мотал головой, стараясь увернуться, а отрывистые поцелуи касались лишь моих щек, только слегка задевая плотно сжатые губы, так как я вертелся, как только мог.
– Я тоже.. – на выдохе проговорил козлище, глядя на меня из-под опущенных ресниц и обдавая своим противным, будто влажным дыханием. – Не рыпайся! – вдруг громко приказал Фостер, и я от неожиданности даже обалдел и остолбенело застыл, инстинктивно зажмурив глаза, а грузное эхо его голоса ударилось о стены, отражаясь от одной к другой.
– Тогда зачем.. – отвернув вбок голову, дрогнувшим голосом прошептал я, невольно разгоряченный и взбудораженный нашей потасовкой.
Я без конца ощущал на своей коже его частое дыхание, которое сбилось, пока он удерживал меня, а сам едва держался, чтобы просто взять и не отдаться этим настырным губам. Что со мной творится..? Все же было хорошо, пока не появился Чмостер!
– Потому что мне понравилось, и я хочу еще, – остановив свои беспорядочные касания, твердо и прямо проговорил он, а у меня глаз даже задергался от подобных откровений.
Да как он.. У меня язык не повернется сказать ему такое, и я не скажу. Никогда не скажу!
– Но я не..
– И ты хочешь.. но просто боишься признать.
Я мгновенно замер, обдумывая его последние реплики. Он – не гей, и ему нравится целовать меня, ему плевать, что я – не девушка, ему плевать и на то, что о нем подумают другие.. Почему?
 
Он снова приблизился к моему лицу и вдруг потерся о кончик моего носа своим, и этот жест заставил меня нервно хмыкнуть и даже задержать дыхание. Скажите мне, кто-нибудь, что я просто глючу, но скоро меня отпустит, и я очухаюсь где-нибудь обдолбанный, что все лучше, чем это.
Из моей груди вырвался полувсхлип-полустон, я не дышал почти и уже расслабил руки, не пытаясь вырваться, потому что.. не знаю. Меня предательски заводила эта возня, мое сопротивление и его натиск, я хоть и требовал отпустить меня, а сам все равно хотел, чтобы он настаивал еще. Куда мир катится..
В местах, где он меня касался, мучительно покалывало, а в паху уже стало тесно, тепло и даже чуть влажно от смазки, из-за чего мои щеки покрывались дополнительным слоем румянца.
– Мэйнюй, – вдруг прыснул он, вспомнив еще одно глупое, яростно раздражающее меня прозвище, а я оскорбленно надулся, с силой пихнув его в бедро.
– Ты достал меня, Фостер, со всей этой х.. – негромко возмутился я и, не договорив, тяжело выдохнул, когда он вдруг поцеловал меня.
Я сидел на подоконнике совершенно неподвижно, пока теплые, мягкие губы нежно и приятно касались моих безучастных губ, поочередно посасывая, и вся его настойчивость словно куда-то испарилась. Таким Фостера я даже не мог представить, я думал, что он может только маньячно брать силой то, что ему нравится, а сейчас я будто таял от того, насколько нежным он был со мной.
Я не отвечал, все еще пытаясь перекричать свой здравый смысл, который уже обматерил Фостера на сто рядов за все это безобразие, а тело кричало, что это только мое дело, и пусть все идут в задницу, что кого хочу, того я и целую.. И я все еще никак не решался. Было тупо страшно переступить через все мои принципы и все то, к чему я привык за свою сознательную жизнь.
Он попытался углубить поцелуй, но я все еще словно ломался и не отвечал, ломалось будто что-то в моей голове, так как тело было готово отдаться этому удовольствию уже давно. Я не закрывал глаза, в отличие от Фостера, и видел, как подрагивают его пушистые ресницы, чувствовал, что его руки теперь просто держали меня за запястья, не причиняя боли, но.. я не мог. Если я не смог отказать ему на пьяную голову, это не значит, что я не могу его оттолкнуть, пока трезвый!
В какой-то момент Фостер распахнул глаза, тут же сталкиваясь с моим неуверенным взглядом, и все же отстранился, не получив от меня того отклика, на который явно рассчитывал. И почему-то больше он не стал настаивать, что меня, если честно, даже как-то расстроило. Да и чмырь не выглядел теперь таким уверенным, он даже растерялся, видимо, только сейчас доперев, что своими действиями опять только доводит меня до белого каления, вместо того, чтобы все решить относительно мирно.
Мой здравый смысл уже успел обрадоваться своему триумфу, как вдруг я, закрыв глаза, нерешительно подался навстречу его все еще раскрытым губам, которые без вопросов коснулись меня и вовлекли в поцелуй снова, и за это я, походу, буду скоро себя долго и упорно материть..
Наши губы слились, перехватывая друг друга и слегка кусая, и при первом же их соприкосновении до моего слуха донесся слабый стон Фостера, который несказанно обалдел от моей непредсказуемости, да что говорить, я сам обалдел от нее не меньше. Ведь только мы коснулись друг друга, к моему паху прилила такая яркая, ослепительно-невероятная волна кайфа, что меня даже дернуло от этого ощущения, приправленного чувством неправильности и чего-то запретного, но безумственно манящего.
Раньше меня никогда так не вставляло от поцелуев, а сейчас я думал, что совсем сойду с ума от всего происходящего. Я вдруг дернул руками, освобождая их, и, поддавшись секундному порыву, обхватил ладонями его слегка щетинистое лицо, буквально впиваясь в Фостера своими губами, влажно, мокро соединяясь с ним в этом временном помешательстве и откровенном наваждении. Это все не я, это все само.. Да пофиг! Нас никто не видит, никто ничего не узнает, а я сейчас поцелую его и успокоюсь, и этот черт тоже, надеюсь, успокоится и перестанет меня доставать.