Загадочный портрет

— Твое состояние связано с черноглазым родственником? — спросила она. — А галлюцинации у тебя продолжаются?
Вера довольно долго молчала, прежде чем ответить.
— Отчасти.
Она сама не знала, на какой вопрос ответила, но Габриели проявила упорство.
— Они опять случались? Твои галлюцинации, я имею в виду?
Вере не хотелось говорить об этом, но утаивать правду было глупо, да и Габриелл все равно уже догадалась.
— Два раза были, — неохотно проговорила Вера. — Последняя — больше недели назад. Надеюсь, она последняя.
Габриелл выразила ту же надежду.
— Как только вернешься, сразу пойдешь к врачу, — твердо сказала она. — Впрочем, ты можешь обратиться к врачу и в Италии, если собираешься пробыть там долго. Ладно, не принимай близко к сердцу. Ешь побольше. И отдыхай.
— Обязательно, — пообещала Вера.
Едва она положила трубку, как в комнату вошел Нино и обнял ее.
— Какое счастье, что Бог послал мне тебя, дорогая. Ты как тихая гавань в бурном море.
Вера подумала, что она и Джулио, скорее, центр скандалов, вспыхивающих между членами семьи Манчини. Но она знала, что ее и Нино с каждым часом связывают все более крепкие узы.
Официальная церемония похорон Лоренцо Амадео Манчини, автомобильного магната, знаменитого спортивными машинами и богатством, вечно привлекавшего папарацци своей необычной личностью и бесчисленными любовными приключениями, состоялась в кафедральном соборе в Турине, известном как Собор Святой Плащаницы.
Все утро шел дождь, и небо заволокли свинцовые тучи. Когда процессия подошла к собору, дождь зарядил снова, и повсюду открылись черные зонтики, словно цветы, запечатленные на пленке замедленной съемкой.
Тяжелый запах пыли, елея, выращенных в теплицах цветов и мрачный интерьер собора усугубляли ощущение трагедии. Вера ждала мощного потока желающих попрощаться с ее покойным свекром, однако такого она и представить не могла. Политики, бизнесмены, чиновники всех рангов как будто потеснили рабочих с заводов Манчини и владельцев вилл, соседствовавших с виллой Воглиа. Чтобы предотвратить возможные неприятности, все входы в собор охраняли полицейские. Тем не менее, членам семьи пришлось пройти сквозь строй репортеров, фотографов и телевизионщиков, когда они покинули свои лимузины.
Сильвана, Винсенто и их сын Пьетро с очевидным возмущением заняли место во втором ряду. Сидя рядом с Виолой впереди всех, Вера чувствовала на своей спине острый как бритва, ревнивый взгляд Сильваны. Нино и Мария попросили меня сесть тут, мысленно оправдывалась Вера. Не могла же я ради тебя обидеть их.
Опираясь на Нино, старшая синьора Манчини смотрела прямо перед собой, но ее глаза были словно окна с закрытыми ставнями. Она как будто набиралась сил от Нино и от Джулио, которого усадила по правую руку от себя. В черном костюмчике с крохотным галстуком, срочно заказанном портному Нино в Милане, маленький сын Веры был молчалив, печален и послушен. Его светлые волосы блестели в лучах солнца, проникавших в узкие окна собора, как ангельский нимб.
Сразу после смерти Лоренцо ей пришлось ответить на множество вопросов мальчика.
— Он с твоим папой в раю, — сказала она. — Пока они жили на земле, то ссорились, а теперь дружат. В раю очень хорошо.
Джулио, нахмурившись, обдумал ее слова.
— Мамочка, здесь тоже хорошо, — сказал он тем скептическим тоном, которым говорил всегда, когда ее объяснения его не удовлетворяли. — Лучше бы они подольше побыли тут. А они когда-нибудь придут повидаться с нами?
— Нет, милый. — Вера покачала головой. — По крайней мере, не так, как ты думаешь.
Не самый удачный ответ, думала Вера, глядя на гроб Лоренцо, полузакрытый белыми лилиями. Но другого у меня пока нет.
В последние дни жизни самой большой радостью Лоренцо были их визиты. Несмотря на слабость, он рассказывал Джулио о своей юности и даже учил его маленьким хитростям, когда они играли в шашки. Представляя, какой он сейчас в своем дорогом гробу, Вера убеждала себя в окончании земной жизни с последним вздохом. И все-таки не могла убедить. С того времени, как она лицом к лицу столкнулась с портретом аристократа эпохи Ренессанса, и ей стали являться смутные образы ушедших времен, она стала думать, что человек, возможно, проживает не одну земную жизнь.
 
Мне кажется, я заглянула в окно между настоящим и прошлым, хотя, наверное, не все поняла правильно, думала она, прислушиваясь к великолепному пению хора. Если эти люди существуют, то возможна и их полная реинкарнация. Не исключено, что рай, о котором я говорила Джулио, вовсе не нечто постоянное, а, скажем, плывущий корабль, и мы можем иногда возвращаться, заново проживать свою жизнь, вступая в новые отношения с нашими прежними врагами и нашими любимыми.
От этих мыслей ее страхи не рассеялись. Наоборот, как будто усилились. Если страсть и влечение могут перекинуть мост через бездну лет, то почему этого не может сделать ревность? Или ненависть? Что, если беда одолела время и теперь только ждет, когда сойдутся вместе участники давних событий? В предутренние часы бессонных ночей ей приходило в голову, что она и Нино как раз связаны подобной бедой.
Настала очередь Нино говорить речь. Хриплый от горя голос волнами накрывал Веру, приручая недоверчивого пса, сторожившего ворота ее сердца. Я принадлежу ему, призналась она себе, и по спине у нее побежали мурашки. Так было, и так есть. Чему быть, того не миновать.
Служба подошла к концу. Гроб Лоренцо погрузили на черный катафалк, чтобы везти обратно на виллу Воглиа, где его предполагали предать земле возле личной церкви Манчини в глубине сада. В черных платьях, со спрятанными под черными вуалями лицами, не украшенные ни золотом, ни драгоценными камнями, женщины семьи Манчини первыми сели в лимузины. За ними последовали мужчины. Рядом с Верой сидела Лючия, которая громко проплакала весь путь по городским улицам и по предместью, сморкаясь в отделанный кружевом платочек.
С точки зрения Веры, церемония над могилой возле каменной часовни была бесконечной. Узурпировав роль главной страдалицы, Мария ни на шаг не отпускала от себя Нино и Джулио, предоставив Вере утешать Виолу. Бог знает почему, но Сильвана не пожелала быть рядом с матерью. Может, Виола защищала право Джулио на наследство, и тем заслужила злобу дочери?
Наконец была произнесена последняя молитва, и последний комок земли брошен на гроб Лоренцо. Все направились к дому, оставив позади Микеле и одного из работников, чтобы они довели работу до конца. После короткого перерыва семья спустилась в зал встречать родственников и друзей, которые были приглашены на виллу, и принимать соболезнования. Представленной всем в качестве вдовы Слая, Вере пришлось не раз и не два обсуждать его трагическую гибель с абсолютно чужими людьми, которым были любопытны не только обстоятельства смерти Лоренцо. Хотя воспоминания о Слае больше не выводили ее из состояния душевного равновесия, все же лишнее упоминание о катастрофе причиняло ей боль. В итоге у нее разболелась голова. А Сильвана все еще продолжала метать огненные взгляды в ее сторону.
В конце концов Вера решила, что с нее хватит.
— Я плохо себя чувствую, — шепнула она Джине, разливавшей в чашки кофе из серебряного кофейника. — Скажи синьоре Марии, что я пошла наверх. Полежу немного. И, пожалуйста, пригляди за Джулио.
Когда Вера вошла в комнату, которую уже привычно называла своей, свет померк, и началось было очередное видение, но Вере удалось сохранить контроль над собой, пока полупрозрачная картинка не исчезла, как истончившаяся паутинка.
Продолжая тереть виски, Вера сбросила туфли на высоких каблуках, потом сняла платье, придуманное ею самою и присланное Габриелл из Чикаго. Оставшись в одном белье, она залезла под одеяло на своей старомодной кровати под балдахином. Сон поможет мне восстановить силы, подумала она. Вот отдохну, а потом решу насчет отъезда.
Утром, когда они подкреплялись кофе с тостами в предвидении долгого голодного дня, Нино, теперь глава дома Манчини, попросил ее остаться в Италии, пока не будет вскрыто завещание. По его словам, это должно было случиться через две недели в Турине в конторе Гвидо Трезини.