Погружение (СИ)
* * *Анатолий Иванович с утра был озадачен. Деревня, в которой проводилась операция, промелькнула в сводке. Он бы и внимания не обратил, если бы не местный начальник участковых, его давний информатор. Пропали двое блатных. Пришлось созвониться, уточнять детали. У которого по-авторитетней, Хопаря, деньги стали водиться. А недавно моторку купил, мощный двигатель поставил. Ловили рыбу, продавали. Утонули? Тела не найдены. Какой-то нерусский строит дом. В то же время у него сменилась бригада шабашников. Те мало чего настроили, все пьяниц нанимали за себя. Пять человек жили тихо, не пили. Наняли новых три человека. Все пошло быстрей. Хоть и пьют по вечерам работяги. Еще бабка видела, как пацан через огороды пробежал, за ним шабашники гнались. Упер чего, может. Но заявлений не было. Это к делу не относится.
Вот странная активность и озадачила. По информации Москвы резидент должен был доставить что-то и куда-то, потом забрать кассету и уехать. Кассету изъяли. «Что-то» не нашли, и про «куда-то» ничего не узнать. Предположительно, прибор, замаскированный под неприметную вещь. Вроде изделия, которое Равильевич чуть не профукал. Трясли, кого можно. Агент, который резидента привозил, сознался, что он его на заднем сиденье своей «Волги» обнаружил, да в Волгу и выкинул. И даже место показал. Водолазы искали, естественно, зря.
Не находил он ничего. И девчонка не находила. Вот если бы она в корках была, тогда он бы поверил, защитил, обласкал и пристроил по нужной линии. А так она и у Равильевича не на связи. Обидно. А не врет ли он? Агентов такого рода передавать у них не принято. Ушел опер, ушли и они. Объектовые — другое дело. Или вдруг оставил для наблюдения? Смысл? Возможностей у нее нет. Связи банальные. Гуляла с интересным парнем, да и того не удержала.
Но что-то не так. Надо новенького послать в порядке контроля. Дело есть, бумагами его наполнять надо, вот и пусть проведет установку, заодно с участковым познакомится.
Глава 12
Утром Мария накормила завтраком: напекла блинов. Не удержалась, отозвала меня в сторону. Но на все расспросы я отвечаю уклончиво. Единственно, что рассказала, как в тюрьме сидела. Мария охала и, подперев кулаком щеку, жалостливо смотрела на меня.
— Значит, ты художник теперь?
— Дальше собираюсь. Высшее получать. Но это как получится. Думаю, если бы не знакомые, никуда не поступить.
Пока племянник собирается и заправляет мотоцикл, мы еще раз обсудили, кому отдать лодку и что говорить в случае вопросов. Кузьмич кивает, что все понял.
После завтрака идем на Юхоть.
— Дед, покажи ружье, — шепотом пристаю я.
— Ну, пойдем, — ведет он к лодке.
Короткий сверток в самодельном чехле. Дед достает обрез.
— Это из немецкой винтовки. Карабин «Маузер». Хорошая вещь.
— А что, если бы меня захватили, застрелил бы тех?
— Если бы, да кабы, — сердится он, — говорю же, на всякий случай. Пугнуть кого или сигнал подать. Убивать не хотел никого. Чуял, что так обойдется.
— И куда денешь?
— Под скамью в лодке схороню. Дружок разберется.
— А кто были эти?
— Не чекисты точно. Эти бы перехватили. С катерами и вертолетами. На бандитов тоже не похожи. Думаю, хозяева, этого, как ты называешь, артефакта суетятся. Причем, не мастера.
— А если мастера?
— Тогда нам здесь делать нечего. Без нас бы все нашли. Ты же определила, что и где, так и они нашли бы.
— Да уж, определила. Ты все уходишь от ответа, давно собирался рассказать, что за мастера бывают.
— Ну, это же условно все, дома расскажу.
Про находку не заикаюсь, доставать ее из рюкзака нельзя.
Племянник появился с двумя танкисткими шлемами на руле: «Другого ничего нет». Я уселась в коляске. Рик меня придавил, тяжелый и теплый. Дед устроился на заднем сиденье. Иж переваливается по колдобинам. Зато воздух свежий. В Новом Селе знакомый Марии взял нас с собой до Ярославля на буханке. Вот там пыли наглотались, жуть. Бедный собакен чихал пол дороги.
Первым делом из автомата позвонила маме, успокоила. На своей остановке вышли, но пошли в другую сторону — в рощу. За березами бывший аэродром зарастает кустарником. Совершенно непролазные дебри. Выискиваем полянку, недоступную для случайных собаководов и располагаемся.
— Дед, что это? — смотрю я на кругляш.
— Серьезная вещь. Видел я как-то такую. Скажи, похожа на ту, которую ЧК в Мышкине искали?
— Ну так, ощущения такие же, это да. Но та новая была, камни другие.
— Перевести понятие, предмет сей определяющее, можно, как бомба образов. В глобальном понятии, образов. Оружие такое. Древние использовали, пока сами себя не извели. А эти, знать, воссоздали.
— Это? Бомба?
— Или мина, если хочешь. Долго объяснять, как она действует. Попробую просто. Представь, есть деревни, где все довольные, счастливые, друг дружке помогают. А есть унылые места, где посмотрят, что валяешься, переступят и дальше пойдут. Так вот, эта штука усиливает унылость до катастрофы. В определенной области, конечно. Люди города покидали, бежали на край света, лишь бы подальше от такого воздействия. Оно со временем стихает. Но можно активировать. Эта вот активируется кровью. И найдена она, а не сделана.
— Где найдена?
— Думаю, в Сирии. Или рядом с ней.
— Психотронное оружие древности?
— Можно и так назвать.
— И что нам с ней делать? Если там были американцы или еще кто, может, нашим отдать. И от меня отстанут заодно.
— Наивная ты душа. Тебя убьют сразу. Про такие вещи даже думать нельзя. Зачистят всех, кто хоть краем касался. Да и отдашь, думаешь, в музей положат? Сами и используют. Возможно, в нашей же стране. Все равно, что фашисты гранату потеряли, а ты им возвращаешь.
— Когда я в Мышкине была, видела Ульриха. Я тебе про него рассказывала. Он тогда еще предлагал изделие в Волге утопить.
— При себе держать точно нельзя.
Дед ножом срезал дерн и вырыл ямку около полметра глубиной. Завернули находку в пакет, я опустила ее на дно и прикрыла камнем. В холмик воткнула крест, как у нас ставят над могилками кошек. Остаток сигарет ушел на обсыпание земли и травы табаком, чтоб собаки не позарились.
Дед отсоветовал сразу домой заходить. Понаблюдали издалека, Егор Тимофеевич прошелся кругом квартала, но ничего подозрительного не учуял. Все же решила сначала проводить его к Вере Абрамовне. Та обрадовалась нашему возвращению Видно, что переживала. И усадила за стол. Даже для Рика нашелся суп в холодильнике.
На ее безмолвный вопрос дед кивнул на меня:
— Маша, расскажи наставнице, как водная экскурсия прошла.
Ну, я и рассказала.
— Ты уверен, что это именно оно?
— Похоже. Но, знаешь, специалистам, которые в этом разбираются, показывать не рискну, — усмехается дед в бороду.
— Ну да, — задумчиво роняет Вера Абрамовна, — не проще ли закопать где-нибудь?
— Проще. Но я думаю, используем.
— Если это бомба, то как мы ее используем? И мне кто-нибудь расскажет, о чем вы все поняли, а я еще нет?
— Машенька, — вздохнула Вера Абрамовна, — сама по себе эта штука наделает много бед. Но если технологией овладели, то и без нее найдут, что поставить. А вот ее можно использовать, как усилитель.
— Усилитель чего?
— Лучше попозже бы это обсудить, — она переглянулась с дедом, — ну ладно, раз так пошло. Начну издалека. Мы не государство с его закрытыми НИИ и неограниченными финансовыми возможностями, зато нам доступны способы познания, которыми в институтах не овладеешь. Только личные.
— Помню. И после определенного уровня развития этих способностей и способов человек назад уже не хочет возвращаться. Откат мучителен, как и жизнь потом.
— Да, поэтому надежда у власти только на технику. Все экстрасенсы на государственной службе возможности развивают только до определенного уровня. Это у нас ограничения нет. А техника позволяет почти любому использовать невидимые силы. Раньше такая была. Сейчас ведут раскопки, находят древнее оружие и пытаются повторить. Или активируют то, что нашли. А информацию по нему, инструкцию то есть, получают через специальных людей.