Пленник темной феи. Муж темной феи (СИ)

— Зачем? Я же не животное, чтобы ходить по лесу голой.
Принц даже споткнулся от такой наглости.
Это что получается? Его только что оскорбили?
Набрав полную грудь воздуха, он обернулся, чтобы сказать этой мелкой выскочке все, что о ней думает, но фея с улыбкой снова потерла золотую монету — и слова застряли у принца в горле. В страхе он обнаружил, что не может ничего произнести, открывает и закрывает рот, а наружу не вырывается ни звука.
Что за странное колдовство?
И тут он понял: монета!
Фея управляет им с помощью монеты, а если эту монету отобрать, бесстыжая ведьма потеряет над пленником власть.
Злость испарилась. Ей на смену пришла решимость.
Отобрать монету-артефакт силой не выйдет, но можно попробовать завладеть ею с помощью хитрости.
План. Нужен хороший план.
— А мы нигде не остановимся на ночлег? — спросил принц с затаенной надеждой.
Он подумал, что, когда проклятая ведьма уснет, маленькая поясная сумочка останется без присмотра и можно будет коварно завладеть ее содержимым. Например, артефактом, с помощью которого фея держит пленника на незримой цепи.
— Если ты и дальше будешь так тащиться, то, вероятно, нам действительно придется где-нибудь заночевать, — ответила Эйлис, и обрадованный принц специально замедлил шаг.
— Где-нибудь, — добавила фея, — посреди гиблых болот, источающих ядовитые миазмы. Путь наш как раз лежит через эту местность.
Тяжело сглотнув, Дорн пошел быстрее: он решил, что такое приключение его голая, искусанная комарами задница уже не выдержит. Спать в лесу голым на голой земле еще терпимо, но в болоте…
Надо украсть монету раньше. До того, как Эйлис заведет его в непролазную топь. Но как это сделать?
Обернувшись, принц со смущением увидел, что темная фея по-прежнему любуется его пятой точкой.
Вдруг его озарило.
Соблазнить! Эту извращенку надо соблазнить, отвлечь ее страстным поцелуем и в этот момент незаметно стащить из сумочки золотую монету, проявить, так сказать, мастерство карманника.
А что, вполне себе неплохой план. Девиц очаровывать принц умел, ловкость рук отточил еще в детстве, воруя на кухне сладости, приготовленные к ужину, да и фея положила на него глаз — это очевидно. Все получится. Главное, поцеловать Эйлис так, чтобы мозги у нее отключились напрочь.
Собравшись с духом, Дорн решил действовать. Для начала надо было расположить к себе эту ненормальную, показать, что она ему симпатична, что он испытывает к ней интерес.
Улыбка. Да, улыбка — мощное оружие соблазнения. В Лесонвилле у местных барышень ноги подкашивались, когда принц Халлагор проходил мимо, а уж если он еще и улыбался…
Готовясь атаковать фею в самое сердце, Дорн подвигал губами, разминая мышцы, затем обернулся, поймал взгляд будущей добычи и…
— У тебя что-то с лицом, — Эйлис иронично изогнула бровь.
— Это я улыбаюсь, — растерялся принц.
— Да? А я подумала, что у тебя спазм.
— Нет, это улыбка.
— Бедняга, — с сочувствием покачала головой несостоявшаяся жертва его обаяния.
Вот же… Эта фея совершенно невыносима! Она какая-то неправильная. Неправильная женщина и неправильная фея.
Все в королевстве без ума от младшего принца Лесонвилля, а эта…
Впрочем, от нервов улыбка у Дорна и впрямь вышла кривоватая.
Надо попробовать другую тактику.
Комплименты. Точно! Женщины любят ушами, а ему несложно сказать парочку добрых слов. Он вообще не обделен даром красноречия.
Итак, вторая попытка.
Дорн замедлил шаг, пока не поравнялся с Эйлис. Теперь они шли по узкой лесной тропинке рядом, плечом к плечу. Руками принц по-прежнему прикрывал пах, ведь одежду ему так и не вернули.
— Ты хотел мне что-то сказать? — фея поглядывала на него искоса из-под тени ресниц, и на губах у нее играла привычная хитровато-таинственная улыбка.
— Да, — прочистил горло Дорн. — Хотел сказать. — Он помялся, придумывая изысканный комплимент, который растопил бы сердце даже самой кровожадной злодейки. — Говорят, темные феи очень страшные, а ты не очень.
Эйлис остановилась, вскинув брови:
 
— Не очень страшная?
Кажется, он ляпнул что-то не то.
— Да, то есть нет, — принц попытался исправить положение.— —Очень нестрашная. В смысле совсем не страшная.
Под хмурым взглядом колдуньи он терялся все больше и больше.
Проклятье! Что эта девица делает с его мозгами? Почему перед ней он всегда чувствует себя дураком? Смотрит на нее — и в голове полнейшая пустота, сердце бешено колотится, язык прилипает к небу и ни одна мысль не приходит на ум.
— Я страшная, — возразила фея, насупившись. — Очень-очень страшная.
— Да нет. Кто тебе такое сказал? Ты…
— Страшная! — топнула ногой Эйлис. — Жуткая страшная темная фея.
Почему она с ним спорит? Это женское кокетство? Он должен активно возражать?
— Совсем не страшная.
— Страшная!
— Нет!
— Да!
Что-то он окончательно запутался. Пытаясь разрядить обстановку, принц снова улыбнулся, но от волнения свело мышцы лица, и, вместо улыбки, его перекосило.
А Эйлис хмурилась, смотрела на него, скрестив руки на груди. Он четко осознавал, что не располагает ее к себе, а отталкивает. С каждой секундой, каждым своим словом.
Брови темной феи сошлись на переносице под грозным углом.
Злится. Он ее разозлил. Хотел очаровать, а…
Сейчас обидится и перестанет с ним разговаривать, а может, и за ножом в сумку полезет.
Как, гниль дубов, ее соблазнить?
В жесте отчаяния Дорн использовал свой последний, главный козырь — стоя напротив разгневанной феи, он с глубоким вздохом опустил ладони, которыми закрывал пах.
Удивительное дело, тактика его сработала. Грозная морщинка на лбу колдуньи разгладилась, и Эйлис невольно посмотрела вниз. Под ее внимательным взглядом к лицу Дорна прилила кровь. Стало жарко, как во время лесного пожара.
— У нас здесь нет мужчин, — задумчиво прошептала фея, продолжая бесстыдно его разглядывать.
Захотелось вернуть руки на место, но он оцепенел, замер, словно кролик перед удавом, и не мог пошевелить даже пальцем. И дело было не в магии — в чем-то другом. В этот раз фея не воздействовала на него своей колдовской силой — просто смотрела.
— Нет мужчин?
— Нет.
— А как же вы…
— Что?
— Выходите замуж?
— Замуж? — Эйлис озадачено свела брови. — Что такое «замуж»?
Принц не понимал, что с ним происходит. В горле пересохло, мышцы внизу живота коротко и приятно сжимались, а в паху потеплело.
— Это когда двое создают семью, — объяснил Дорн хриплым голосом.
— Что такое «семья»? — еще больше нахмурилась фея.
Изучающий взгляд поднялся к его лицу и скользнул обратно. Со стыдом принц понял, что в паху у него не просто потеплело — стало горячо, а кровь прилила не только к щекам.
Сгорая от неловкости, он поспешил скрыть от глаз любопытной девицы это непотребство.
— Семья — это когда…
С лукавой полуулыбкой фея шагнула вперед…
— Когда… — тяжело сглотнул принц, снова цепенея под ее взглядом.
Еще один осторожный скользящий шаг. Расстояние между ними сократилось.
— Когда? — выгнула бровь Эйлис, и Дорн почувствовал ее запах, аромат деревьев после дождя и летних трав, омытых росой.
— Когда двое любят друг друга.
Теперь фея была так близко, что он шепнул ей это в губы. И в ответ ощутил теплое дыхание.
— Что такое «любят»?
Тонкие женские пальцы зарылись ему в волосы, и по коже головы пробежала дрожь. Глаза с широкими зрачками затягивали в свой изумрудный омут.
— Любовь…
Их губы соприкоснулись, и мозги, как Дорн и планировал, отключились напрочь. Только не у феи — у него.
Взрыв. Искра. Разряд молнии.
Ошеломленный, принц содрогнулся всем телом и бесстыдно застонал в чужой рот. Ноги ослабели. Жаркая волна поднялась в груди. Ниже пояса, под ладонями, закрывающими пах, вспыхнул настоящий пожар.
Никогда у него не было такого. Лесные эльфы ценили скромность и целомудрие. Только самые отчаянные девицы позволяли целовать себя до брака, но эти невинные, робкие поцелуи теперь казались ненастоящими. Бледной тенью удовольствия. То, что творила с его губами и языком Эйлис…