Тень минувшего полнолуния (СИ)

– Нет. Но у меня есть другое предложение. Пошли спать?
– Куда?
– Я приглашаю Вас, Ваша светлость Маркграф Роланд Бретонский, в свою спальню. Это официальное приглашение, – и я улыбнулась, видя его ошарашенное выражение лица.
– Вообще-то это моя спальня, – выдал он, наконец.
Я закатила глаза и попыталась вырвать свою руку из его ладони. Ага. Кто бы мне это еще позволил. В себя Роланд пришел быстро. Он вскочил со стула так, что тот чуть было не опрокинулся, подхватил меня на руки и быстро пошел в сторону лестницы.
Нам вслед понеслись веселые хмыканья и понимающие усмешки. Но лично меня они только развеселили.
Ведьма сама выбирает мужчину, с которым готова разделить постель. И сама отвечает за последствия своего выбора. Я в своем не сомневалась.
Глава 19. Кошки — это вам не люди, они ни за что не станут спать с теми, кого не любят.
Дай коту рыбу, и он будет сыт весь день. Научи кота говорить, устрой его на работу, надень на него маленький пиджачок, маленькие ботиночки и о боже как это мило я потерял нить мыслей.
Мы спустились в большой зал на второй день только ближе к вечеру. И нас встретили с улыбками и шуточками весьма вольного содержания, которые я, как и положено особе короле… хм. В общем. Я все это пропускала мимо ушей.
А сразу после ужина я заявила, что хочу увидеть, что они там, в столице, целый месяц расшифровывали. Роланд притворно вздохнул, но согласился что нам действительно нужно, наконец, извлечь Дюрандаль из тайника, где он лежит столько времени. Раз уж мы его пробудили.
В кабинете, склонившись над латинскими буквами, Роланд объяснял мне значение той или иной закорючки, я кивала, соглашаясь с разумностью их выводов.
– Так. Вот все это относится к месту тайника. Но мы и так знаем где он. А что же со словом и порядком нажатия?
– У нас был сон, любовь, хлеб и вода.
– Да, я помню. Мы еще шутили, кого бы нам посадить на хлеб и воду, не давать спать, а он бы в ответ нас полюбил.
– Теперь как мы решили, ко всему этому добавилось латинское изречение Aurea mediocrĭtas.
– Золотая середина?
– Да. А дальше у нас идеи и закончились. Потому что в самом тексте подсказок больше нет.
– А какие догадки? Может быть что-то еще?
И увидев его недоумение, продолжила.
– Скорее всего именно тебе меч принадлежит. Твои предки много лет владеют замком, а следовательно и мечом. И любая твоя мысль может помочь его найти. Так что говори все, что на у приходит, – подбодрила я.
– Мы это в столице не обсуждали, мне как-то не казалось это правильным. Но раз ты считаешь, что это поможет, то мне вот все это кажется очень похожим на врачевание, – выдал Роланд.
– Врачевание?
– Ну да. Сама посуди. Все эти изречения звучат чаще всего из уст какого-нибудь аптекаря или лекаришки придворного. Вот я выпил как-то на приеме у Карла…
– У дяди твоего?
– Ух, сплетники. Уже доложили? Так вот, утром мою головную боль пришел лечить этот лекарь. Так вот он пока мне отвар давал все время это бубнил «In vino veritas, in aqua sanitas. Истина – в вине, здоровье – в воде».
Я потянулась и поцеловала его.
– Ты чего? – после того как поцелуй закончился, спросил он.
– Ты у меня умный. Почти такой же умный, как крошка Ру.
– Вот я сейчас не понял. Мне обидиться или возгордиться?
– Возгордиться, разумеется. Я не сравниваю всех подряд с моим другом и давним защитником. Но мне кажется, ты прав, – и я пошла вдоль рядов книг, ища ту, что мне сейчас была так необходима.
– Что ты ищешь?
– Был такой лекарь в древности, звали его Гиппократ.
– Не слышал. И что? У меня есть его книга?
– Да. Я видела. Так вот у него есть такое выражение. Я его не помню, вот и ищу. Нашла, – и я, взяв с полки нужную книгу, принялась листать.
– Вот. Смотри. Гиппократ сказал: «Cibi, potus, somni, venus omnia moderāta sint». Пища, питье, сон, любовь – пусть все будет умеренным, – прочла я.
– Иными словами – хлеб, вода, сон и любовь – все как у нас. И золотая середина – это та же умеренность, – подхватил мою мысль Роланд.
 
– Да. И теперь у нас есть последовательность, с которой следует нажимать на символы, активируя механизм.
– Я сегодня туда не полезу, – заявил Роланд, когда я ставила книгу на место.
Я была с ним согласна. Я потянулась за поцелуем и меня тут же подхватили на руки и унесли в спальню.
А уже утром я настойчиво потянула Роланда в подвал. Необходимо было достать меч и чем быстрее Роланд вступит во владения, тем лучше.
Брендана мы оставили в коридоре на страже. На всякий случай. Мало ли что. Мы легко преодолели все препятствия. И дойдя до большой залы с механизмом, я зажгла все факелы и дала Роланду осмотреться.
– Сколько символов. Это же можно целую книгу написать? Вся стена утыкана ими.
– Да. Все не просто и если не знать, что нажимать, ни за что не откроешь. Давай. Вон первый символ. Хлеб, – и я указала ему на самый верх.
– Я буду нажимать? – спросил он.
– Да. Меч твой. Думаю, что и открыть должен ты.
Роланд нажимал на символы, я слышала характерный щелчок. Пока все было правильно. Когда все символы были нажаты, стена пришла в движение. Все эти камни, на которых символы были написаны и казалось, что они плотно подогнаны друг к дружке, вдруг стали легко расходиться в разные стороны, образуя прямо в середине арку прохода.
Роланд посмотрел на меня.
– Там дальше нет ловушек. Там впереди комната. Ты пойдешь туда один. Там в центре большой камень, на нем и лежит меч. Ты его достоин, он легко тебя примет, и ты сможешь взять его в руки. Только вот, Роланд, – я замолчала и прикусила губу.
– Да? Лика, договаривай.
– Это меч. И он несет в себе разрушение и смерть. Но также он может нести и защиту. Я очень тебя прошу. Помнишь выражение Гиппократа?
— Того лекаришки?
–Перестань. Это тебе не дворцовый лекарь, который тоже, я уверена, достоин всяческих похвал. Это ученый муж и философ.
– Да. Я понял.
– Так вот фраза, что так нам помогла с последовательностью. Там главное слово – «Умеренность». После того, как ты возьмешь меч в руки, помни о ней. Иначе он сведет тебя с ума. Когда будешь проливать им кровь, помни, что она должна быть оправдана. Я видела, как артефакт сводит с ума. Не наделай глупостей, потому что это будет фатально.
Роланд серьезно посмотрел на меня и кивнул.
Я прислонилась к стене и осталась ждать. Но вот послышался удивленный и радостный голос, а потом Роланд крикнул
– Лика! Вот это да. И балансировка, и тяжесть, он как будто по моей руке сделан.
Я кивнула, хотя понимала, что он этого не увидит. Но говорить что-то не хотелось. Я точно не совершаю сейчас ошибку? Но это ведь Роланд. А не мой слабый папочка, который и меч то никогда в руках не держал и на трон-то взошел в результате гибели его старших братьев. Ходячее недоразумение. Будем надеяться, что меч послужит для созидания, а не для разрушения.
Мы покидали подземелье, а Роланд все не мог налюбоваться на свою новую игрушку. Меч оказался большим. Но я видела ножны к нему, поэтому меня это не удивило. Рукоять была инструктирована камнями, но рассмотреть все это мне попросту не дали. Магией от него несло очень сильно, и любой обладающей ею сразу понимал, что перед ним. Когда мы поднялись наверх, Роланд с придыханием сказал.
– Лика? Я на ристалище. Мне не терпится попробовать его в бою. Не скучай. Что там у тебя по плану?
– Собираюсь поджечь донжон. Ты же не против?
– Что? А? Да не против. Делай, – и он несколько раз провернул меч в руке, явно меня не слыша.
– Роланд, – и я укоризненно покачала головой, но он чмокнул меня в щеку и понесся на площадку для состязаний.
Я почувствовала странное спокойствие. Меня больше не пугало возвращение домой, битва с папочкой, трон и власть. Как будто вот сейчас все пришло к своему равновесию и порядку. Я выдохнула. Так и должно быть, все правильно.
Но как видно, изменения почувствовала не одна я. Через несколько дней нам в замок пришло известие о смерти старосты. Он повесился на кладбище, на большом дереве. Ну, хоть в лес не пошел. Только вот самоубийцы мне там и не хватало. А кладбище должно принять. Но все равно намучалась я страшно. Роланд меня выносил на руках после того, как я устранила все последствия поступка старосты. Его сыновья и внуки рыдали. Говорили, что с отцом творилось что-то не ладное. Он все время ходил в лес на то место, где были две могилы и плакал.