Обычный день

Миссис Актон – президент нашего «Клуб Садоводов», хотя Джейн говорит, что президентом, по справедливости, должна быть я, потому что у меня самый старый сад в городке. Да только муж миссис Акрон – врач, и все наверняка сразу испугались того, что он с ними сделает, заболей они вдруг, если миссис Акрон не станет президентом клуба. Можно подумать, миссис Акрон решает, кому вступать в «Клуб Садоводов», а кому – нет, однако, признаю, если новые соседи захотят в него вступить, в таком случае мы все проголосуем против с ней вместе, несмотря на то, что миссис О’Нил на следующий день заметила, что вряд ли стоит считать новых соседей сумасшедшими, потому что зуб у ее малыша прорезался той же ночью и безо всяких проблем.
Представляете, та горничная каждый день приходила в бакалейную лавку и каждый день покупала одну курицу. И больше ничего. Джейн всякий раз заходила в лавку следом за горничной и уверяла, что та покупала только курицу. Однажды Джейн набралась смелости и сказала горничной, что ее хозяева, наверное, любят курятину, а та посмотрела ей прямо в глаза и заявила, что Уэсты – вегетарианцы.
– Все, кроме кота, я полагаю, – разнервничавшись, выпалила Джейн.
А она может разнервничаться, если на то есть причина.
– Да, – кивнула горничная, – все, кроме кота.
Мы в итоге решили, что хозяин наверняка привозил продукты из города, хотя так и не поняли, чем им так не угодила бакалейная лавка мистера Ханивела. Когда у малыша прорезались зубки, Том О’Нил отвез Уэстам отборные початки сладкой кукурузы, и, должно быть, им это понравилось, потому что они прислали малышу пушистое голубое одеяло, такое мягкое, что миссис О’Нил потом не раз уверяла, что другого одеяла ее малышу больше не нужно ни зимой, ни летом. К тому же ее хилый и болезненный крошка стал быстро расти и превратился в такого крепыша, что и не узнать, и все это несмотря на то, что О’Нилам не следовало бы принимать подарки от незнакомцев: кто знает, может, шерсть для одеяла и не вычистили как следует.
Потом оказалось, что новые соседи танцуют. Каждый вечер. Иногда я лежала без сна до десяти или до одиннадцати часов, слушая их безбожную музыку и мечтая набраться смелости, чтобы зайти к Уэстам и поведать им все, что я о них думаю. И спать мне не давал вовсе не шум – музыка была, пожалуй, нежной, ласковой, как будто убаюкивающей, просто никто не имеет права жить вот так. Надо вовремя ложиться спать и вовремя вставать, и проводить дни в трудах и добрых делах, работая по дому. Жена должна готовить ужин для мужа и вовсе не из городских консервов, она должна иногда приносить пирог соседке, чтобы поболтать с ней и узнать городские новости. И самое главное – хозяйке дома полагается самой ходить в бакалейную лавку, чтобы познакомиться с соседями, а не посылать за покупками горничную.
Каждое утро я находила на траве кольца фей, и все знают, что это к ранней зиме, а по соседству даже не думали покупать уголь. Я день за днем ждала, не приедет ли грузовик Адамса, потому что знала наверняка – в подвале у соседей угля нет; из моего сада прекрасно виден соседский подвал, стоит только немного наклониться, стоя поблизости от их дома. А подвал у них был чисто выметенный, хоть гостей там принимай. Джейн решила, что Уэсты из тех, кто уезжает зимой на юга, чтобы сбежать от снежных сугробов и не чистить дорожки, разделяя эту ответственность, как положено, с соседями. Кроме подвала в соседском доме ничего снаружи разглядеть не удавалось. Уэсты так плотно задергивали зеленые шторы, что не оставалось ни одной щели, а уж танцевали они каждый вечер. Жаль, мне не хватало храбрости прийти к ним и постучать в дверь, когда у них звучала та музыка.
Мэри Корн считала, что у меня есть полное право так поступить.
– Ты имеешь на то полное право, Адди, – сказала она мне однажды в бакалейной лавке. – Ты имеешь полное право заставить их вести себя по ночам тихо. Ты живешь с ними рядом, и это твое право. Скажи им, что о них болтают в городе.
Да, у меня не хватало храбрости, чистая правда. Время от времени я видела в саду миссис Уэст или Малли, горничную, когда она выходила из леса с корзинами – наверное, собирала желуди, – но я лишь кивала им и ничего больше. Мэри Корн я ответила, что не могу ничего с собой поделать.
 
– Они иностранцы, вот в чем дело, – решила я. – Откуда-то издалека. Похоже, они не очень-то понимают, что им говорят. Как будто отвечают на вопрос, который никто им не задавал.
– Если они иностранцы, – заметила Дора Пауэрс, которая пришла в бакалейную лавку за сахаром для глазури, чтобы украсить торт, – значит, случилось что-то плохое, из-за чего они здесь оказались.
– Я не пойду в гости к иностранцам, – заявила Мэри.
– С ними нельзя как с обычными людьми, – поддакнула я. – Я заходила к ним, как ты помнишь, хотя и не в гости.
Мне пришлось еще раз рассказать и о мебели, и о спрятанных бутылках с алкоголем – ничего удивительного: кто танцует ночи напролет – обязательно напивается, – и о пончиках, которые я испекла по бабушкиному рецепту, а соседи отдали их коту. Дора сказала, что такие соседи нам ни к чему. А Мэри – что никто не пойдет в гости, не будучи уверенным, что идет к приличным людям. А потом нам пришлось замолчать, так как пришла Малли, горничная, за своей курицей.
Можно подумать, я председатель какого-нибудь комитета, судя по тому, как Дора и Мэри подталкивали меня и подмигивали, намекая подойти и поговорить с Малли, только я не собиралась опять выставлять себя дурой, уж это точно. В конце концов, Дора поняла, что толкать меня нет смысла, а потому подошла к горничной и стояла у нее за спиной, пока та не повернулась и не сказала:
– Доброе утро.
Дора не стала прикидываться немой и прямо заявила:
– Мисс, очень многие жители нашего городка хотели бы кое-что узнать о семье ваших нанимателей.
– Понимаю, – ответила горничная.
– Мы бы хотели знать, что вы делаете в нашем городке, – сказала Дора.
– Нам понравился этот городок, и мы решили сюда переехать, – пояснила горничная, чем буквально вогнала Дору в ступор.
Ну кто же выбирает город потому, что он им нравится? Люди живут у нас, потому что они здесь родились; просто так никто не приезжает и не покупает дом на окраине.
Наверное, Дора почувствовала, что мы все ждали следующего вопроса, потому что глубоко вдохнула и сказала:
– И надолго вы планируете здесь задержаться?
– Пожалуй, – ответила горничная, – надолго мы все-таки не останемся.
– Даже если надолго они не останутся, – заметила потом Мэри, – они успеют навредить нам, пока живут здесь, подавая плохой пример нашим детям. Например, я слышала, что сына Харриса опять забрали в полицию – он вел автомобиль без прав.
– Том Харрис избаловал мальчишку, – выпалила я. – Ему нужна хорошая порка, а не соседи, танцующие и пьющие ночи напролет.
Тогда-то в бакалейную лавку и зашла Джейн. Она сообщила, что дети стали захаживать в дом Уэстов, заносят им одуванчики и ягоды из леса и из родительских садов. По их словам, кот горничной умеет говорить и рассказывает им сказки.
Можете себе представить? В наше время дети и так себе слишком много позволяют, не хватало еще забивать им головы всякой ерундой. Зашла Энни Ли, и, узнав обо всем, предложила позвонить в полицию, пока не случилось чего-нибудь по-настоящему страшного. «Предположим, – сказала она, – кто-то из малышей забредет в тот дом. Откуда нам знать, выйдет ли он оттуда? Не слишком-то это приятная мысль, замечу я вам, но Энни Ли всегда все видит в черном свете. У меня-то с детьми разговор короткий: как только они понимают, что от моих яблонь и дынь лучше держаться подальше, больше в моем саду я их не вижу. Правда, я и не отличу одного от другого, разве что запомнила того мальчишку, Мартина – я еще вызвала полицию, когда он стащил у меня со двора старую жестянку. И все же мне не нравится, что какой-то кот смотрит на местных ребятишек своими круглыми глазами. Неправильно это как-то, неестественно».