Обычный день

Сейчас, в половине седьмого вечера, когда на ярмарке, с первыми далекими переливами смеха, доносившимися с широкой лужайки позади здания суда, где устанавливали киоски, проверяли лампочки, а разноцветные флаги трепетали на легком ветерке, Хелен молча сидела над чашкой кофе, делая вид, что не замечает перед собой нетронутого ужина. Она подумала: «Сделаю маникюр, вымою голову, лягу в постель и почитаю журнал. Я всегда смогу сказать, что простыла… если кто-нибудь спросит. И только если кто-нибудь спросит».
Заметив приближение жалости к себе, Хелен яростно тряхнула головой и произнесла:
«Вот еще глупости!»
Встала, намереваясь убрать нетронутый ужин в холодильник («Я непременно после проголодаюсь», – подумала она), и сказала кошке, которая по пути на кухню скользнула у хозяйки между лодыжек:
– Я накажу себя за жалость. Если зазвонит телефон… – Хелен помедлила с тарелкой в руке, оглядываясь через плечо на телефон, который вызывающе молчал. – Если зазвонит телефон, я отсчитаю семь звонков, и только тогда отвечу. – Она задумалась. – Шесть, – поправила она себя. – Пусть прозвонит шесть раз, прежде чем я отвечу.
И телефон зазвонил. Хелен споткнулась о кошку, поймала на лету тарелку, наткнулась на стул и сняла трубку прежде, чем раздался второй звонок.
– Да? – сказала она. – Да?
– Хелен, это Дороти Брэндон. Послушай, дорогая, ты должна нам помочь.
– Я?
– Все из-за матери Вилмы Артур. Можно подумать, она не могла это отложить.
– Что отложить?
– Падение с лестницы, конечно. Ужасное невезение.
– Бедняжка.
– Но разве нельзя было сделать это завтра? То есть, да, бедняжка, она сломала ногу, и нам всем ужасно жаль, но посмотрите, во что это вылилось, а уже половина седьмого.
– Половина седьмого.
– Вот именно! Половина седьмого! – ее голос замер. – И если ты не придешь, я просто сойду с ума. Сначала тот парень, Уильямс, забыл заказать мороженое, потом свет в мешке с мелочами не включился, а еще этот ужасный тромбонист…
– Ужас…
– У него родился ребенок, то есть у его жены, сегодня днем, и нам пришлось позвать «Рок Трио» из Южного Арлена, а мистер Френч разозлился и сказал, что не будет играть на музыкальной пиле, если придется соревноваться с джазовой группой, так что к тому времени, как я его успокоила, малыш Майкл Уиллис вознамерился управлять лимонадным киоском, а его мама сказала, что он бросил камень в окно Перринов…
– Но я не могу починить окно Перринов, – очень практично подошла к делу Хелен, – а что до игры на тромбоне…
– Хелен, пожалуйста, будь благоразумной. Нам только нужно… что? – спросила кого-то собеседница. – Что ты сказал? Он что натворил? Сейчас? Что же будет с лимонадным киоском? Передай им, как только я доберусь до того мерзавца, который… Хелен, – сказала она опять в трубку, – у меня правда нет времени на разговоры. Поторопись и не беспокойся о костюме. У нас предостаточно шарфов, бусин и прочего. Мы тебя ждем.
– Но как… – начала было Хелен, быстро осознав, что разговаривает сама с собой. – И что делать? – задумчиво поинтересовалась она у кошки, медленно вешая трубку. Кошка широко зевнула, зажмурив глаза. – Наверное, мне лучше поторопиться, – решила Хелен, взяв в руки тарелку с ужином и бросив на нее короткий взгляд. – Меня ждут, – объяснила она и поставила тарелку перед кошкой.
Та испуганно воззрилась на хозяйку и стала поспешно кусать остывшее куриное крылышко, с недоверием поглядывая на Хелен. Дверь захлопнулась, и кошка, успокоившись, разделалась сначала с курицей, потом с кусочками творога в салате и деликатно попробовала зеленые листья. Когда на тарелке остались лишь один листик и кусочек ананаса, кошка мягко запрыгнула на стол, где вылизала сливки в кувшине, доела масло, а затем грациозно спустилась вниз и устроилась на мягком стуле. Вскоре она спокойно заснула.
Хелен Спенсер, торопливо шагая по улице с тревожно колотящимся сердцем и без шляпы, добралась до ярмарки и, задыхаясь, побежала между деревянными киосками, зазывавшими на развлечения и лотереи, предлагавшими лимонад и булочки с сосисками, аттракционы на пони и самодельную сливочную помадку. Она решительно проталкивалась через маленькие группы женщин, мужчин и детей, которые суетились вокруг стендов, обходя ранних посетителей, дам, заявившихся с домашними пирожными, вышитыми фартуками и расписными пепельницами, чтобы сложить сувениры в мешок со всякой всячиной, пропускала детей, сбегавших от взрослых и таращащих глаза на бейсбольные биты и поезд, сделанный из одолженных повсюду фургонов, прицепленных к джипу.
 
– Хелен, поторопись – там очередь ждет.
– Какая очередь? – спросила Хелен, затаив дыхание, когда миссис Брэндон взяла ее за руку и твердо провела по лужайке. – Куда?
– Пойдем, нужно покрыть тебе голову.
Хелен, вдруг вспомнив, что забыла причесаться, беспомощно ковыляла за миссис Брэндон, время от времени спрашивая «что?» или «где?» Они подошли сзади к ряду павильонов, аккуратно пробираясь между коробками и ящиками, где хранились дополнительные припасы. Миссис Брэндон отдернула занавеску на задней стене одного из киосков и заявила:
– Вот, сейчас мы тебя нарядим, и можешь начинать. Если мы заставим гостей ждать еще немного, то лишь небесам известно, как они взвоют. Дочка Армстронгов здесь уже пятнадцать минут.
Внутри оказались два стула по обе стороны длинного стола, куча ярких тканей и больше ничего.
– Повяжем их тебе по старинке, – объявила миссис Брэндон, силой усаживая Хелен на один из стульев и подходя к ней с алым шелковым шарфом, – и кто-нибудь принесет сережки и ожерелья, но начать можно и так. Девочка Армстронгов… – Встав, она посмотрела на Хелен в тюрбане из алого шарфа на голове. – Тебе очень идет этот цвет. Дай-ка я посмотрю… может, тебе купить такую шляпку или что-нибудь в этом роде? Голубой на плечи, а юбки твоей никто не увидит, еще набросим синюю шаль на стол – и все под ней спрячем. Куда подевались карты?
– Карты?
– Вилма сказала, что они будут прямо… вот они. Пробегись по ним взглядом, а я выйду, проверю твою вывеску. Первой запустим девочку Армстронгов, она давно ждет.
– Карты? – потрясенно проговорила Хелен. Дрожащими пальцами она открыла колоду карт, которую ей вручила миссис Брэндон, и в недоумении уставилась на картинки. – А я… – ойкнула она, но миссис Брэндон уже ушла, и снаружи послышался ее голос: «Подождите еще минуту, цыганская принцесса общается с духами».
– Но я не знаю как… – подойдя к передней стене киоска и раздвинув занавески, пробормотала Хелен. – Миссис Брэндон, я… – Под устремленными на нее взглядами она осеклась и огляделась: перед киоском стояла очередь, которая, казалось, протянулась очень далеко, а на траве, внизу, Хелен увидела огромную вывеску, раскрашенную яркими красными и зелеными цветами: «Мадам Мистерия. Знает все, расскажет все, прочтет будущее и растолкует прошлое. Пятьдесят центов».
– О боже, – выдохнула Хелен.
Как в тумане, она села за стол, невольно уставившись на колоду карт. Когда они раскинулись перед ней, Хелен увидела надпись на одной: «Больной» – под названием было изображение человека в постели, у которой стояли и медсестра. Рядом оказалась карта «Кольцо» с картинкой жениха и невесты, на прочих трубили купидоны, красовались дома, серебрилось разбитое зеркало, проезжал поезд… Хелен вскользь вспомнила свою тихую гостиную, кошку, журналы, и усмехнулась: будь у нее недостаточно чувства юмора и здравого смысла, она бы вышла на цыпочках через заднюю дверь и сбежала домой. Однако в маленьком городке не сбегают с ярмарок, подводя миссис Брэндон, и она решительно выпрямилась. Поджав губы, Хелен призвала на помощь память и всех добрых фей, которые смотрели на нее с небес, и громко объявила: «Пусть войдет первый искатель истины».
Занавески раздвинулись, и в павильон осторожно вошла девица Армстронг. Она училась в старших классах той же школы, где преподавала Хелен, а потому, узнав переодетую цыганку, с улыбкой сказала: