Мефистон. Город Света (СИ)

— Нет… — Антрос бессильно обмяк на пылающем колесе, тряся головой.
Его кости трескались и менялись, принимая новые искаженные очертания, терзая и тело, и душу.
+Началось,+ произнес Цадкиил.
  
Глава 32
 
Тизка, Город Света, Сорциариус
Когда Мефистон подошел ближе к городским стенам, то замедлил шаг, заметив, что дорога дальше чем-то усыпана. Он поднял меч, готовясь защищаться, полный решимости не дать никому вновь застать его врасплох.
Кровавый Ангел рассмеялся, осознав, что там валяются всего лишь части тел, пойманные в том же бесконечном цикле роста и упадка, что и оставленная позади кисть. Тут встречались головы, руки и ступни, некоторые принадлежали людям, другие — нет. Когда космодесантник приближался, они всякий раз оживали, отчаянно суетились на пути, а затем вновь падали на землю, будто двигаясь в странном танце.
Мефистон опять заметил, как его почти загипнотизировало буйство преображения. Он выругался и заставил себя отвести взгляд.
— Цадкиил! — прорычал он, шагая к стене. Ворота города представляли собой глыбы из черного кристалла, тянущиеся до облаков. Их поверхность была гладкой и отполированной, однако под ней виднелись очертания серебряных арабесок, что непрестанно двигались по спирали, будто металлические живые создания, кишащие под поверхностью огромного темного озера.
К своему удивлению, воин обнаружил, что ворота открыты, и потому быстро прошел внутрь на широкий проспект, по обе стороны которого поднимались тонкие здания из того же стекловидного камня. Архитектура оказалась странной, но приковывала взгляд. Башни напоминали сплетения застывших молний или сросшиеся и завязанные в угол кровеносные сосуды из черного кварца, что изгибались друг вокруг друга, ощетинившись иглами и шипами. Выгнутые и уродливые стены выступали на проспект, будто ветви сгоревших деревьев. Из узких окон во мрак сочился слишком яркий свет. По переулкам спешно шагали едва заметные фигуры. Мефистон мельком видел закутанных людей и одетых в доспехи тзаангоров, но, похоже, никто не замечал его, торопясь куда-то по своим делам.
Гнетущая тишина исчезла, едва он вошел в город, и теперь Властелин Смерти слышал отголоски далеких разговоров, разносящихся по изгибающимся улицам.
Мефистон быстро зашагал по проспекту, стараясь не обращать внимания на видневшиеся сквозь окна причудливые сцены. Он бормотал имя демона, будто мантру, больше не желая отвлекаться.
Проспект вывел его на площадь, где взгляду открылись другие жители города, куда-то спешащие в капризном свете. С трех сторон к небу устремлялись искривленные шпили, однако с четвертой начиналась дорога к башне, возвышающейся над всеми прочими. Она вздымалась ввысь на сотни метров и была окутана разрядами тех же застывших молний, что и меньшие здания. На вершине же виднелся огромный драгоценный камень — источник пляшущего повсюду пестрого сияния.
Разум Мефистона сжался, будто кулак, но даже в таком состоянии он понимал, что его цель должна быть в башне. Поэтому он поспешил через площадь к ней.
Никто до сих пор не вставал у него на пути, и потому в предвкушении поимки Цадкиила воин задумался, почему он смог проникнуть в город так легко. Это ведь была твердыня Хаоса. Пусть и не наследие забытой цивилизации, парящие башни дрожали от колдовской силы, будучи сотворены чародейскими машинами и темными обрядами. Созданы ради конкретной цели. Так почему же никто не преградил дорогу чудовищу из засохшей крови, несущему огромный дымящийся меч? Почему он спокойно брел по центральным кварталам города?
— Цадкиил! — воскликнул он, заставляя себя вновь думать о цели.
Лишь подойдя к башне, библиарий осознал весь ее ошеломительный масштаб. Встав у ее подножия и поглядев вверх, он заметил, что перспектива настолько искажена, что казалось, будто башня нависла над ним, готовясь протянуть руку и схватить его. Само же здание было восьмиугольным, с дверью с каждой стороны. Три, открытые его взгляду, были широко распахнуты, словно приглашая войти в мрачные залы. Пока Мефистон размышлял, в какую же из них войти, он заметил, что из нанесенной ему Сороколдом раны по-прежнему течет кровь, равно как и из оставленной демонической машиной. И, что странно, это рана оказалась в форме девятки, точно как первая.
 
Он чувствовал: девятки подразумевают нечто такое, что должно его встревожить, но от попытки разгадать эту тайну голова Мефистона заболела. Поэтому космодесантник сдался и бросился к ближайшей двери, но замер, чуть ступив за порог, и раздраженно взвыл: на противоположной стене теснились десятки лестничных пролетов, что извивались вокруг друг друга, будто головоломка, изгибались и меняли направление столько раз, что, похоже, никуда не вели. А другой двери из зала не было. Оставалось лишь подниматься по лестницам, таким запутанным, что Мефистон даже не знал, где начать.
Он ударил Витарусом о пол, высекая искры из зеркальной поверхности.
Кто-то охнул и бросился бежать через зал. Это была женщина, одетая в церемониальную накидку, как и увиденный им за городскими вратами человек. Она направлялась к лестничному колодцу, но потом, заметив, что Мефистон гонится за ней, побежала обратно к главным дверям.
Воин выругался и помчался следом, не желая дать ей уйти.
— Цадкиил! — воскликнул он, размахивая мечом.
Женщина бросилась назад в зал, явно ища другой путь к спасению. Добравшись до середины, она упала на колени, вытащила из-под накидки какие-то ключи и начала их перебирать. Но едва она нашла нужный, Мефистон настиг ее, схватил за руку и вздернул так высоко в воздух, что ноги ее оторвались от пола. Жрица выругалась на неизвестном ему языке, пытаясь вырваться, и бессильно пнула его в грудь.
— Цадкиил, — повторил он, подавшись ближе к ее лицу, и увидел, как его звериные черты отражаются в испуганных глазах.
Женщина умолкла и обмякла. Гнев исчез из взгляда, уступив место хитрости.
— Цадкиил?
— Да.
Жрица подумала, а потом кивком показала, что ему стоит ее опустить. Так Мефистон и поступил, но вот меч убирать не стал.
Она отряхнула одежду, сверля его взглядом. Очевидно, вид почти двух с половиной метрового кроваво-красного чудовища не произвел должного впечатления. Женщина быстро заговорила на языке, который он не понимал, отчего явно пришла в еще большее раздражение, а затем кивком показала на лестницы у дальней стены.
— Никаких фокусов, — проворчал он, махнув туда Витарусом.
Без проводника он никогда бы не нашел даже первой ступени, но женщина уверенно взбежала вверх, помедлив, лишь чтобы потереть багровеющую руку, и бросила на него сердитый взгляд. Путь через первый лестничный колодец прошел нормально, но уже на следующем Мефистон оказался в смятении. У него сложилось впечатление, будто лестница поднимается, но уже через минуту он понял, что видит над головой пол в холле, словно они идут по потолку. Каждый раз, когда лестницы возвращались по собственным следам, он приходил в еще большее замешательство, и вскоре мог лишь шагать за женщиной, даже не пытаясь понять, куда она его ведет.
Наконец они оказались на раскинувшемся на сотни метров строевом плацу, где потолок либо был необычайно высоко, либо вовсе отсутствовал. Когда Мефистон поглядел вверх, то увидел только падающие радужные лучи. А едва сойдя с лестницы, припал к земле и крепче сжал обеими руками Витарус.
В зале собралась великая армия из сотен космодесантников в синих доспехах с высокими, обрамленными позолотой гребнями на шлемах. Такая же позолота украшала и пышные пластины брони, отполированные до блеска и напоминающие в калейдоскопическом свете драгоценности.
Мефистон напрягся, ожидая атаки, но потом понял, что космодесантники его не видят. Они все так же стояли идеальными сомкнутыми рядами, плотно прижав к нагрудникам болтеры и выпятив подбородки. За полной броней он не видел лиц воинов, но ощущал, что они не заметили бы его даже без шлемов. Они пребывали в трансе.