Мефистон. Город Света (СИ)

— Мы спасены, — прошептал он дрожащим голосом, пока мимо проходили шеренги колоссов.
  
Глава 17
 
Всяко-Где
На мостике «Клятвы на крови» было не протолкнуться от облаченных в алые рясы рабов, проводящих церемонии и обряды. Они толпились в проходах, размахивая кадилами, и поднимали чаши, обращаясь к Сангвинию и Императору, дабы обетами и подношениями оградить звездолет от зла. Люди молили Хранителя Золотого Трона присмотреть за ними. «Клятва на крови» была священным кораблем, бережно хранимым на протяжении тысячелетий и почитаемым, но с дальней стороны окулюса внутрь заглядывало проклятие, ищущее лазейку. Собравшиеся перед бронестеклом во главе с Мефистоном старшие офицеры пристально взирали на царство безумия, стоя с гордо поднятыми головами и суровыми лицами. Звездолет путешествовал по каналам из ослепительного света — тоннелям из энергии, неподвластной законам физики. Но Властелин Смерти видел не просто диковинные пространства. Ему сцена представлялась как бесконечно раскрывающаяся хризалида, застывшая в состоянии постоянного преображения, являющая взгляду один слой радужного света за другим. Конечно, он уже читал про путевую паутину прежде, но никогда не видел ее сам. Полученные из книг знания также были отрывочными, поскольку источников существовало слишком мало. Он знал, что межпространственное царство схоже с измерениями, проблески которых он видел во время странствий. Но в отличие от тех скрытых владений, которые он едва ли мог полностью осознать, путевая Паутина была настоящей и чистой, нанесенной на карту благодаря чуждому разуму альдари и используемой как оружие против человечества. Это был тайный проход среди звезд.
И один из альдари как раз находился на корабле, держась чуть в стороне от Кровавых Ангелов и офицеров экипажа. Несмотря на недовольство самого арлекина, его рану обработали бортовые медики, отчего теперь он мог стоять сам. Лицо его осталось неприятно серым, но старший библиарий подозревал, что это естественный оттенок кожи. Альдари склонился над экраном тактикариума и что-то суетливо бормотал, а вокруг него кружили жужжащие сервочерепа, наблюдающие за каждым шагом. После возвращения на фрегат Мефистон узнал, что навигатор достаточно поправился, чтобы вновь вести корабль вместо своих заместителей. Властелин Смерти приказал Кириаку сотрудничать с Брониусом, чтобы они вдвоем смогли проложить маршрут сквозь Паутину. Но навигатор никак не мог смириться с мыслью о психическом общении с Кириаком, поэтому в данный момент использовал другого члена своей семьи для передачи искаженных слов по коммуникационной сети.
Мефистон чувствовал, как микродвигатели направляют корабль по другой траектории, но, как и прежде, внешне ничего не поменялось. Снаружи не было ничего примечательного, а значит, не по чему было оценить скорость или положение. Они словно плыли в масле. Однако никакие психические сущности не пытались пробиться через поле Геллера, что резко отличало полет от варп-прыжков. Когда старший библиарий мысленно выглянул из корабля наружу, то ощутил нечто совершенно новое. Его разум наполнился теориями и уравнениями, которые не затрагивали когда-либо рассматриваемые им области науки.
— Скорее, — процедил Кириак, бросив быстрый взгляд на окулюс. По лицу его было видно, как ему тошно здесь находиться.
— Старший библиарий, — тихо заговорил Рацел, смотрящий на ксеноса с почти таким же выражением отвращения. — Как мы можем быть уверенными, что это существо не выбросит нас в другое капище с оравой танцующих клоунов?
— Он не предаст меня, — Мефистон постучал по висящему на поясе устройству судного дня. — Пока не поймет, как забрать эту штуку. И я уже показал ему, что силой этого не достичь. Так что он сделает все, что нам нужно, пока не придумает способ перехитрить меня.
 
— И все-таки мне кажется, что это неправильно, — хмуро покачал головой Гай, — ведь мы исполняем волю Императора благодаря коварству жалкого нелюдя. Чувствую, добром это не кончится, Мефистон.
Антрос отвернулся от окулюса и посмотрел на своего старого учителя сверкающими глазами.
— Вы ведь видели пророчество владыки Мефистона. — Он показал на поднос, лежащий на столе на дальней стороне помоста. — Он предвидел все это. Предсказал каждое мгновение нашего путешествия. Мы на пути к величайшей победе, которую можно представить. Нам предстоит не просто изгнать Хаос с Сабассуса, но достигнуть апофеоза, ради которого Мефистон трудился все это время. — Он поглядел на старшего библиария, пытаясь удержаться от улыбки. — Его великий дар обуздан. Он добьется победы, что уготовил ему Сангвиний. На то воля судьбы.
— Судьбы? — приподнял бровь Рацел. — В день, когда мы доверимся судьбе, мы станем такими же порочными, как этот ксенос. Доверься своему мастерству, Антрос. Доверься своему оружию, как физическому, так и духовному, но не доверяй судьбе.
— Но разве не это сделал старший библиарий? — снова показал на эфемериду Луций. — Он записал нити судьбы, чтобы иметь возможность…
— Нити судьбы? — обычно Властелин Смерти не вмешивался в споры между Луцием и Рацелом, но что-то в этой фразе встревожило его. — Довериться судьбе — значит приблизиться к тому, чтобы начать ей поклоняться. Я не доверяю ни одной строке эфемериды. Это собрание ответов на вопросы «а вдруг?» и «что если?».
— Но ведь мы здесь из-за того, что вы написали в эфемериде, не так ли? — покачал головой Антрос.
— Судьба никогда не предрешена. — Мефистон вновь повернулся к тошнотворному вихрю цветов за стеклом. — Если мы уверуем в обратное, то будем обречены плясать под дудку того шарлатана, что будет петь громче. Нас сдерживает не судьба, но собственная ограниченность. Я предвидел бесчисленные возможности, а затем, зная их все, начал искать среди них путь. Но здесь нет гарантий. Духовное странствие приведет меня на Сабассус, но лишь дисциплина, вера и мастерство принесут мне победу.
Рацел что-то согласно проворчал.
Луций выглядел достаточно пристыженным почти три секунды, а затем покачал головой и попытался зайти с другой стороны:
— Возможно, я выразился неправильно. Быть может, стоило назвать это не судьбой. Я говорил об истинах, которые вы прозрели, старший библиарий. О вашей проницательности. Благодаря вашей неукротимой воле мы здесь. Вы никогда не колебались. Вы не позволите ничему сбить вас с пути.
Мефистон покосился на кодиция. В глазах того не было осуждения, лишь обычный блеск воодушевления. Если Рацел считал своего друга ограниченным и поглощенным идеей, Антрос видел его решительным и непоколебимым. И кто же из них прав? Властелин Смерти вспомнил прошедшие десятилетия. Годы боли и резни. Увидел бесчисленные легионы душ, погибших ради его странствия к Сабассусу. Антрос был прав. Сколько бы разрушений Мефистон ни совершил, в скольких бы смертях ни был повинен, он никогда не сворачивал с пути. Даже перед лицом неудачи он всегда находил дорогу вперед. И когда в его голове зазвучали вопли, Мефистон с удовольствием заметил, как мало власти они над ним имеют. Случалось, что смерти тяжким бременем висели на его шее. Когда-то плоть старшего библиария дымилась и темнела, наглядно отражая его жестокость. Но не теперь. Сомнения исчезли. Кровавый Ангел уверился в своем пути. Все они умерли ради того, чтобы другие жили.
Но, как ни был уверен Мефистон в своих решениях, вопли становились все громче, затопляя его мысли. Он не слышал такого мучительного хора с тех пор, как Кво-87 воссоздал его тело. Властелин Смерти нахмурился и снял латную перчатку, почти ожидая вновь увидеть некогда маравшее его плоть темное пламя. Но не заметил ни следа огня.
— Старший библиарий, — окликнул его Рацел, показывая на окулюс.
Зрелище изменилось, став еще более тревожным. Тоннели света исчезли, а крики, прежде гремевшие в сознании Мефистона, раздавались снаружи корабля. «Клятва на крови» летела через бойню. Мимо проносились тысячи рассеченных тел, заходящихся в вопле и бьющихся об окулюс.