Укрощение

Она знала, что жители Фьельбаки называют дом, изображенный на фотографии, «Домом ужасов». Не слишком оригинальное название, но очень подходящее. После трагедии никто не захотел купить его, так что он пустовал и потихоньку разрушался. Эрика потянулась за старой фотографией здания, чтобы посмотреть, как он выглядел тогда. Ничто не указывало на то, что происходило за его фасадом. Он выглядел как самый обычный дом, белый с серыми углами, одиноко стоящий на холме в окружении немногочисленных деревьев. Фальк задумалась, как он выглядит сегодня, что от него осталось…
Внезапно женщина выпрямилась на своем рабочем стуле, положив фотографию на стол. Почему она до сих пор не съездила туда? Ведь она всегда имеет обыкновение посещать место преступления. При работе над всеми предыдущими книгами писательница всегда начинала с этого, и только в этот раз — нет. Что-то удерживало ее от этого. Даже нельзя сказать, чтобы она приняла осознанное решение не ехать туда — просто не поехала, и все.
Но это подождет до завтра. Сейчас уже пора ехать забирать домой маленьких дикарей. При мысли об этом в животе Эрики все сжалось от нежности и усталости.
* * *
Корова мужественно боролась за жизнь. Ветеринар Юнас Перссон взмок от пота после многочасовых попыток повернуть еще не рожденного теленка. Большое животное сопротивлялось, не понимая, что люди пытаются ему помочь.
— Белла — наша самая лучшая корова, — сказала Бритта Андерссон. Вместе с мужем Отто они вели хозяйство на хуторе, расположенном в двух-трех километрах от владений Юнаса и Марты. У них было маленькое, но вполне конкурентоспособное сельскохозяйственное предприятие, где главным источником доходов являлись коровы. Бритта была человеком предприимчивым, и то, что ей удавалось выручить от поставок молока в компанию «Арла», [2] дополнялось доходами от маленького магазинчика по продаже домашних сыров. Теперь же она стояла рядом с коровой, встревоженная и озабоченная.
— Да, Белла хороша, — проговорил Отто и растерянно почесал в затылке. Это был четвертый теленок у коровы, и три предыдущих раза все прошло отлично. Однако этот отпрыск лежал поперек и отказывался выходить, а Белла на глазах теряла силы.
Юнас вытер пот со лба и приготовился сделать еще одну попытку повернуть детеныша, чтобы тот скорее оказался на соломе, мокрый и неуклюжий. Сдаваться нельзя, иначе и корова, и теленок погибнут. Мужчина успокаивающе погладил Беллу по мягкой шерсти. Она дышала коротким поверхностным дыханием, выкатив глаза.
— Ну-ну, старушка, давай посмотрим, не удастся ли нам достать твоего теленочка, — сказал Перссон, снова натягивая длинные полиэтиленовые перчатки. Медленно, но решительно он ввел руку в узкий канал и продвигался по нему, пока не нащупал теленка. Ему нужно было крепко ухватиться за одну ногу, чтобы повернуть детеныша в правильное положение, однако сделать это необходимо было нежно, ничего ему не сломав.
— Я нащупал копытце, — произнес ветеринар и заметил уголком глаза, как Андерссоны вытянули шеи, чтобы лучше видеть происходящее. — Спокойно, старушка, спокойно!
Говоря тихим и спокойным голосом, он потянул. Ничего не произошло. Перссон потянул сильнее, но сдвинуть теленка с места не мог.
— Ну как, поворачивается? — спросил Отто. Он так сильно чесал затылок, что у его гостя мелькнула мысль, что он продерет себе плешь.
— Пока нет, — сквозь зубы ответил Юнас. Пот лил с него ручьями, и один волосок из светлой челки попал ему в глаза, так что приходилось все время мигать. Но сейчас он думал только о том, как достать теленка. Дыхание Беллы становилось все более поверхностным, и она опустила голову на солому, словно готова была сдаться.
— Боюсь что-нибудь сломать, — проговорил Перссон и потянул изо всех сил. И тут… Он потянул еще, затаив дыхание и надеясь избежать звука ломающихся костей, а затем вдруг почувствовал, как теленок высвободился из того положения, в котором застрял. Еще несколько осторожных рывков — и вот детеныш уже лежит на полу, потрепанный, но живой. Бритта кинулась к нему и начала вытирать его соломой. Решительными, но осторожными движениями она терла и массировала его тельце, и он на глазах становился все более активным и бойким.
 
А вот Белла так и осталась лежать на боку. Она никак не отреагировала на то, что теленок вышел — на это маленькое живое существо, росшее в ней девять месяцев. Юнас обошел вокруг и убрал несколько соломинок, оказавшихся возле ее уха.
— Все позади. Ты умница, старушка, — сказал он своей рогатой пациентке.
Затем ветеринар погладил корову по мягкой черной шкуре, продолжая разговаривать с ней, как он делал все время, пока она телилась. Поначалу она не реагировала, но потом с трудом подняла голову и посмотрела на теленка.
— У тебя родилась замечательная маленькая доченька. Посмотри, Белла, — сказал Юнас, продолжая гладить ее. Он почувствовал, как его пульс выравнивается. Телка выживет, и ее мамаша наверняка тоже. Поднявшись, Перссон наконец смахнул с глаза противный волос и кивнул Андерссонам:
— Похоже, отличная телочка.
— Спасибо тебе, Юнас! — вымолвила Бритта, подходя поближе и обнимая его.
Отто смущенно протянул свою большую ладонь.
— Спасибо, спасибо, отлично сработано, — сказал он, тряся руку гостя.
— Я всего лишь делаю свое дело, — ответил тот, но при этом улыбнулся во весь рот. Он не любил безвыходных ситуаций — ни в работе, ни в частной жизни.
Довольный тем, что все закончилось благополучно, ветеринар достал из кармана мобильный телефон. Несколько мгновений он стоял неподвижно, уставившись на дисплей, а потом кинулся к машине.
* * *
Фьельбака, 1964 год
Звуки, запахи, краски… Все казалось таким головокружительным и предвещало увлекательные приключения. Лайла держала сестру за руку. Строго говоря, это было им уже немного не по возрасту, но они с Агнетой по-прежнему хватали друг друга за руки, когда происходило нечто особенное. А выступление цирка в Фьельбаке никак не назовешь заурядным событием.
Они практически не бывали за пределами маленького рыбацкого поселка. Две однодневные поездки в Гётеборг — вот и все путешествия в их жизни. А цирк принес с собой дыхание большого мира.
— Что это за язык, на котором они говорят? — прошептала Агнета, хотя они с таким же успехом могли бы кричать во весь голос: среди общей кутерьмы их все равно никто бы не услышал.
— Тетушка Эдла говорит, что цирк приехал из Польши, — шепнула Лайла в ответ, сжимая потную от возбуждения ладонь сестры.
Лето в этом году выпало солнечное, но этот день был, без сомнений, самым жарким. Лайле с трудом удалось отпроситься с работы в магазинчике товаров для шитья, и она наслаждалась каждой минутой, проведенной вдали от тесной лавочки.
— Смотри, слон! — воскликнула Агнета, указывая на огромное серое животное, чинно проходившее мимо них. Его вел мужчина лет тридцати. Сестры остановились и принялись рассматривать слона — такого красивого и такого неуместного на поле за Фьельбакой, где расположился цирк.
— Пошли посмотрим, какие у них еще звери. Говорят, они привезли с собой льва и зебру, — сестра потянула ее за руку, и Лайла, задыхаясь, последовала за ней. Она чувствовала, как капельки пота катятся по спине, выступают пятнами на ее тонком цветастом платье.
Девушки побежали вокруг вагончиков, стоящих по кругу, в центре которого, посреди поля, как раз устанавливали шатер. Сильные мужчины в белых майках работали не покладая рук, чтобы все было готово к завтрашнему дню, когда цирк «Гигантус» должен был дать свое первое представление. Многие жители округи не могли дождаться завтрашнего дня и пришли, чтобы поглазеть на шатер. Теперь они широко распахнутыми глазами разглядывали все то, что было так непривычно и отличалось от повседневности. За исключением двух-трех летних месяцев, когда приезжало много отдыхающих и в поселке становилось оживленно, повседневная жизнь в Фьельбаке текла размеренно и монотонно. Дни проходили за днями без особых событий, и новость о том, что к ним впервые приезжает цирк, разнеслась мгновенно.