Укрощение

— А, у нас, как всегда, дорогие гости! — произнес Перссон-старший и прищурился, глядя на внучку. — Иди сюда, поцелуй дедушку!
Молли неохотно подошла и поцеловала его в щеку.
— Давайте быстрее, а то еда остынет, — сказала Хельга и махнула гостям рукой, чтобы они скорее шли в кухню, где все уже было накрыто.
Юнас помог отцу, подкатив его к столу, остальные молчаливо расселись по местам.
— Стало быть, соревнований в эти выходные не получится? — произнес Эйнар через некоторое время.
Марта отметила злой огонек в его глазах и поняла, что он заговорил об этом назло. Молли издала глубокий вздох, а Юнас кинул на отца тревожный взгляд.
— После всего, что произошло, мы сочли неуместным отправляться на соревнования, — ответил Перссон-младший и потянулся к миске с пропущенной через пресс картошкой.
— Да уж, могу себе представить. — Эйнар строго смотрел на сына, который накладывал картошки ему в тарелку, прежде чем положить себе.
— Как продвигается дело? Полиция что-нибудь выяснила? — спросила Хельга. Прежде чем сесть, она переложила ломти свиного филе на большое блюдо.
— Ко мне сегодня заходил Йоста, расспрашивал о том взломе, — сказал Юнас.
Марта уставилась на него с удивлением:
— Почему ты мне ничего не сказал?
Ее муж пожал плечами:
— В этом нет ничего особенного. При вскрытии они обнаружили в крови у Виктории следы кетамина, и Йоста спрашивал меня, что именно украли тогда у меня из кабинета.
— Какое счастье, что ты тогда об этом заявил! — Марта опустила глаза. Она терпеть не могла выпускать из рук контроль над ситуацией, и то, что Юнас не рассказал ей о визите Йосты, наполнило ее тихой яростью. Она еще поговорит с ним об этом, когда они останутся одни.
— Девчонку жалко, — проговорил Эйнар, кладя в рот большой кусок. Коричневый соус вытек из уголка его рта. — Она была хороша собой — хотя я видел ее лишь мельком. Вы держите меня взаперти тут, наверху. Теперь мне остается смотреть только на эту старуху.
Он указал на Хельгу и засмеялся.
— Нам обязательно надо говорить за столом о Виктории? — буркнула Молли.
Она сидела, лениво ковыряясь в еде, и ее мать попыталась вспомнить, когда она в последний раз видела, чтобы дочь с аппетитом поела. Видимо, это вечное стремление девочек-подростков похудеть. Авось со временем само пройдет…
— Молли обнаружила в сарае старый «Фольксваген» и сказала, что хотела бы его получить. Так что я собираюсь починить и отделать его к тому времени, как ей можно будет получать права, — сказал Юнас, чтобы сменить тему. Он покосился на дочь, которая тыкала вилкой в свой кусок филе, гоняя его по тарелке.
— Ты разрешаешь ей болтаться в сарае? Она может там пораниться, — сказал Эйнар, отправляя в рот новую порцию еды. След коричневого соуса все еще виднелся у него на подбородке.
— Да уж, вам следовало бы навести там порядок, — Хельга поднялась, чтобы подложить еще свинины на блюдо. — Убрать весь этот старый хлам. Тьфу, стыдоба!
— Пусть все остается как есть, — повысил голос ее муж. — Это мои воспоминания. Прекрасные воспоминания. Ты ведь слышала, Хельга, — Юнас намерен обновить эти машины!
— Зачем Молли старая ржавая тачка? — спросила старшая фру Перссон, поставив на стол блюдо и усевшись на свое место.
— Классная получится машина! Такая крутая — ни у кого такой не будет! — воскликнула девочка с сияющими глазами.
— Да, из нее выйдет отличная штука, — согласился Юнас, подкладывая себе третью порцию еды. Его супруга знала, что он обожает матушкину стряпню — возможно, это главная причина того, что они каждую пятницу вынуждены приходить сюда.
— Ты хоть помнишь, как это делается? — спросил Эйнар.
Марта буквально видела, как прежние воспоминания роятся у него в голове. Воспоминания о тех временах, когда он был быком, а не черепахой.
— Думаю, руки вспомнят. Я помогал тебе отделать столько машин — все вспомнится, — уверенно кивнул его сын, и мужчины переглянулись.
— Да, это очень мудро — передавать знания и интересы по наследству, от отца к сыну, — сказал хозяин дома и поднял бокал с вином. — За отца и сына Перссонов, и за наши общие интересы. И поздравляю малышку с новой машиной.
 
Молли подняла свой бокал с колой и чокнулась с дедушкой. Глаза ее по-прежнему сияли от счастья.
— Только будь осторожна, — сказала Хельга. — До беды недалеко. Надо радоваться, что тебе повезло, и не искушать судьбу.
— Ну что ты вечно каркаешь! — рявкнул на нее муж. Щеки его раскраснелись от вина, и он повернулся к остальным: — И так было всегда. Я генерировал новые идеи и планы, а моя дорогая жена только ворчала и во всем видела проблемы. Мне кажется, что ты ни на секунду не позволила себе почувствовать биение жизни, Хельга. Или все же бывало такое? Что скажешь? Ты действительно жила? Или у тебя всю дорогу так тряслись поджилки, что ты просто терпела, пытаясь затянуть нас, остальных, в пучину своих страхов?
Язык у него заплетался, и Марта начала подозревать, что он уже пропустил пару рюмок до их прихода. Одним словом, все было как обычно по пятницам в доме ее свекра и свекрови.
— Я делала все, что в моих силах. И это было нелегко, — ответила хозяйка дома, после чего встала и начала убирать со стола. Невестка отметила, что руки у пожилой женщины дрожат. У нее всегда были слабые нервы.
— Тебе невероятно повезло. Тебе выпала судьба куда лучше, чем ты заслужила, — заявил Эйнар. — Мне положена медаль за то, что я так долго тебя терпел. Просто не понимаю, о чем я думал. Девчонки на меня пачками вешались, но мне показалось, что у тебя достаточно широкие бедра для деторождения. А тебе это дело едва удалось один-единственный раз. За ваше здоровье!
Старик снова поднял бокал.
Марта сидела и изучала свои ногти. Ее все сказанное даже не задело. Слишком много раз она наблюдала весь этот спектакль. Хельга тоже обычно не обращала внимания на пьяные тирады Эйнара, но сегодня все было по-другому. Внезапно она схватила кастрюлю и швырнула ее в мойку, так что вода брызнула во все стороны, а затем медленно обернулась. Голос ее звучал глухо, едва слышно. Но среди всеобщего ошарашенного молчания слова все равно прозвучали отчетливо:
— Я. Больше. Не. Могу.
* * *
— Есть кто дома?
Патрик вошел в холл. После поездки в Гётеборг он все еще пребывал в мрачном расположении духа, и по дороге домой ничто не смогло отвлечь его от негативных мыслей. Да и тот факт, что его мать, по словам Эрики, привела к ним домой какого-то мужчину, не способствовал улучшению ситуации.
— Я тут! — проворковала Кристина из кухни, и ее сын с подозрением огляделся. У него даже возникла мысль, что он зашел не в тот дом. Вокруг было так чисто и прибрано…
— Ой! — воскликнула Фальк, переступая порог. Похоже, она была не в восторге от перемен.
— Что, у нас побывала клининговая компания? — спросил Хедстрём. Ему и в голову не приходило, что пол в коридоре может быть таким чистым и без песка. Все вокруг сияло, а обувь стояла рядами на полке для обуви, которая обычно редко использовалась по назначению, потому что все ботинки и туфли лежали горой на полу.
— Только фирма Хедстрём и Зеттерлунд, — проговорила его мать все тем же воркующим голосом, появляясь из кухни.
— Зеттерлунд? — переспросил Патрик, хотя уже догадывался, что услышит ответ.
— Добрый день! Меня зовут Гуннар! — Из гостиной, протягивая руку, ему навстречу вышел мужчина. Патрик внимательно оглядел его, заметив уголком глаза, что Эрика с улыбкой наблюдает за ним. Он пожал протянутую руку, которая начала встряхивать его ладонь с избыточным энтузиазмом.
— Какой у вас чудесный дом, какие милые детки! — воскликнул неожиданный гость. — Ну, эту юную даму так просто вокруг пальца не обведешь, у нее головка хорошо варит. А с малышами, насколько я понимаю, вам приходится повозиться, но они настолько очаровательны, что вы им наверняка все прощаете?
Он продолжал трясти руку хозяина, и тот выдавил из себя улыбку.